Роман Афонин - Час перед рассветом

• Название: Час перед рассветом
• Автор: Роман Афонин
• Жанр: Русское современное

Однажды мне довелось познакомиться с человеком, поневоле ступившим на путь мага, а спустя некоторое время в моём распоряжении оказались его дневники. Под этой обложкой собраны записи того, для кого нет границы между сном и явью, а полтергейст, выходы из тела и встречи с привидениями – неотъемлемая часть жизни, того, чья судьба неоднократно ломалась, пока он осваивал различные практики, пытаясь найти то, что помогло бы успокоить буйное сознание и обрести, наконец, гармонию с самим собой.

---

«Будь здесь как у себя. Храни этот дом в том виде, в котором он встретил тебя. Люби его, и тогда он ответит тебе добром и принесёт немало славных подарков.

И. М.»

Я усмехнулся посланию и ушёл в душ.

Месяц спустя, работая над очередным рассказом, я зачем-то вдруг потянулся к нижнему ящику стола. Ни разу туда не заглядывал, а теперь вот стало интересно. Ящик оказался заперт на замочек. Это уже интриговало. За месяц я здесь освоился и примерно стал представлять привычки прежнего хозяина, а мои познания в психологии помогли начать выстраивать портрет Иллариона, этого удивительного и загадочного человека. Итак, ключ от ящика я нашёл на маленькой полочке в навесном шкафу на кухне, где стояла чабань, доска с чайным набором. Что-то тайное и близкое сердцу этого человека явно было как минимум на уровне чая, который он так ценил и уважал. Полочка же располагалась четвертью метра выше.

Ключ с трудом провернулся в замке, и ящик, скрипя полозьями, поддался мне. Он оказался довольно глубок, сантиметров тридцать, и весь занят различными тетрадями, блокнотами и связками бумаги формата А4. Это были дневники и рукописи. Почерк от тетради к тетради менялся, но не кардинально, всё же он оставался узнаваем. Моё сердце заколотилось быстрее и сильнее – это ведь жизнь человека, постаравшегося стереть свою историю. Никто о нём ничего не знает, а мне выпала возможность прочитать всё, так сказать, из первых рук.

Весь последующий месяц я увлечённо читал эти записи, удивляясь жизни замкнутого в себе нестандартного человека. Ещё примерно неделю пришлось потратить на сортировку всего этого добра в хронологическом порядке. Я словно из мелких стёклышек выкладывал чудесную мозаику жизни совершенно незнакомого никому человека, это превратилось в увлекательную игру, занимавшую всё моё свободное время.

Ровно через три месяца после моего неожиданного переезда в эту необычную квартиру, ставшую теперь родным домом, где-то в комнате раздалась незнакомая трель, что-то звенело. Я насторожился. Звук шёл из ниши. Именно там, за дверцей, подвешенный к стене, находился старенький домашний телефон бледно-зелёного цвета с полупрозрачным пластиковым диском. Я опешил на мгновение, но через секунду опомнился и снял трубку.

– Да, слушаю.

– Привет. Ну что, как ты там, освоился? – сквозь треск в трубке я разобрал знакомый голос Ильи.

– О, здравствуй… Да, спасибо! Всё очень хорошо, здесь уютно. А ты как? Где ты? Чем занимаешься? Когда ты возвращаешься?

– Тише, тише, успокойся, парень. Всему своё время. Говоришь, уютно тебе? Это хорошо, значит, дом тебя принял. Скоро он начнёт помогать тебе. Не спрашивай, как. Я и сам не знаю. Просто доверься ему и следи за ним, поддерживай его в порядке, понимаешь?

– Э… да, конечно… Так когда ты во…

– Всему своё время. Успокойся. Не торопись. Скажи-ка, ты ведь уже открыл тот ящик?

– Какой?

– Не придуривайся, ты же прекрасно всё понимаешь. Открыл, я слышу, как ты дышишь. Ну что ж, наслаждайся, читай. Может, ты и вынесешь из моих бредней какие-то уроки.

Мы поговорили ещё немного. В основном он спрашивал либо что-то рассказывал серьёзным тоном, а затем вдруг поинтересовался, как у меня дела с моими рассказами. Я ответил, что не очень-то, хотя пишу понемногу, но в ЦСЛК не получил никакой поддержки, печатать там неизвестного автора не хотят, а издаваться самостоятельно – денег нет. Да и кто меня будет читать без рекламы? Десяток друзей да дюжина подписчиков в интернете. Не складывалось как-то.

– Ладно, не унывай, парень. Хотя… знаешь что? Давай-ка ты подредактируй, приведи в мало-мальски читаемый вид мои дневники и покажи это в своём Центре. Только, ради бога, не вздумай строить эти вычурные предложения с невероятным количеством витиеватых эпитетов! Я уверен, ты сможешь использовать сюжеты из дневников и сделать из этого какие-то рассказы. Кого-то такое и заинтересует.

Затем он рассказал, какие записи можно использовать, а какие нужно убрать подальше и никому никогда не показывать. Естественным условием было изменить все имена, разве что кроме его. Он напомнил, чтобы я исправно платил за коммунальные услуги и телефон, а затем пожелал мне удачи и просто повесил трубку.

С тех пор я усердно стал работать над указанными дневниками. Редактировать пришлось немного – я решил оставить как можно больше того языка, которым писал Илларион, ведь в разное время, на разных этапах жизни речь наша меняется, отражая уровень знаний, мировосприятия, отражая наши текущие ценности. Тот язык, которым мы пользуемся, несёт разгадки ко многим тайнам души человеческой, обнажает самую суть, истинную природу человека. Этот язык неповторим и чудесен, как узор папиллярных линий на кончиках пальцев. Язык – это ключ к пониманию человека.

История, которую я взялся привести здесь, кажется удивительной и фантастичной. Но, думаю, каждый увидит в ней что-то знакомое, какое-то отражение своих проблем или побед, обычную жизнь вперемешку со своеобразными приключениями. Я надеюсь лишь, что пример этого человека, решившего сначала стереть свою историю, а затем вновь её опубликовать, позволит научиться избегать каких-то ошибок в жизни, поможет научиться понимать причины наших горечей и подтолкнёт делать те важные шаги, которые мы так страшимся совершить по тем или иным причинам, каждый раз находя себе оправдания.

Тетрадь первая. Полтергейст

17 октября, пятница

Стол, за которым мы сидели, давно уже опустел, и грязные тарелки, одна за другой, поочерёдно выстроились горой в раковине. Последнюю сизую струйку испустил в пепельнице ёжик из окурков. Короткая стрелка часов приближалась к отметке «9», и гости всё чаще поглядывали то в телефон, то на циферблат на стене. Лёшка подхватил в очередной раз бутылку, поднял её над головой и, прищурившись, посмотрел сквозь муть стекла на яркую лампу под потолком.

– Ну что, на посошок? – Не дожидаясь ответа, наш разливной на сегодня выплеснул подонки в четыре аккуратные стопки.

– Да, всё, пора уже! Спасибо, Илюх, хорошо посидели. Надо чаще так собираться. В следующий раз я готовлю. У батька только поспрашиваю интересных рецептов.

– А что, «Колы» запить уже не осталось?

– Да закусывай – нормально!

Мы схватили с разделочной доски оставшиеся три запеченных с помидорами бутерброда, предварительно порвав почти пополам один, и я, стряхнув крошки в раковину, отставил доску к плите. «Nemiroff» на берёзовых бруньках – водка хорошая, но, как и любая другая, после n-ной стопки становится противно-несносной на вкус и мягко-одобряющей по эффекту. Именно поэтому мы так резко потянулись за закуской, а те, у кого оставалось что-то в стаканах, – за «колой» или соком.

Как и водится, прощались в дверях, обнимаясь и заваливая друг друга комплиментами и добрыми пожеланиями. Жена к этому моменту уже ушла в гостиную и уткнулась в экран, включив какое-то кино. Мы немного потолкались в прихожей, и гости стали выходить на лестничную площадку.

– Зай, – крикнул я в комнату, – мусор вынесу и вернусь.

– Ага, – послышалось в ответ. Она была, видимо, погружена в сюжет какой-то комедии, поскольку сразу же после этого громко засмеялась. Я саркастично хмыкнул, взял пакет с мусором и вышел вслед за друзьями.

На улице мы ещё постояли и покурили, вспоминая всякие весёлые истории из студенчества, раза два-три прощались, похлопывая друг друга по спине, но, вновь вливались в разговор, и так и не расходились. Мы простояли минут пятнадцать, пока я не почувствовал, что надолго выйти в одной футболке в эту октябрьскую сырость было не лучшей идеей. Наконец я нырнул в затхлый воздух подъезда (парадным это язык не поворачивался назвать), немного поёжился и шагнул в лифт. Перспектива уборки и мытья посуды совершенно не радовала, и потому я уже решил, что оставлю это до завтра, а вечер проведу перед телевизором на мягком диване, прижав к груди свою любимую. Что-то у нас в последнее время не ладится с ней: то в молчанку играем, то разбегаемся по разным углам. Нет, конечно, каждому нужно личное пространство, своё время, но как-то это у нас нехорошо складывается, не по-семейному. А раз так, то надо что-то менять. Что там женщинам надо, внимание? Значит, буду оказывать. Хотя усесться в удобное кресло у окна, включить торшер и погрузиться в сюжет книги было бы здорово. Я провернул ключ в замке, потянул на себя дверь и замер в лёгком ступоре – из прихожей на меня выкатился клуб едкого белого дыма.

– Чт… что… кх-акх, – закашливаясь от удушающей пелены, закричал я, – что случилось?!

Дым, найдя новое для себя пространство, пополз по подъезду, рассеиваясь в квартире, и тогда я увидел спокойно сидящую, всё так же уткнувшись в экран, Арину.

– А что такое? – совершенно спокойным голосом, словно не понимая происходящего, отозвалась она.