Джеймс Купер - Два адмирала

• Название: Два адмирала
• Автор: Джеймс Купер
• Жанр: Морские приключения

Творчество американского писателя Дж. Ф. Купера (1789 — 1851) хорошо известно современному читателю. Морские же романы его представляют библиографическую редкость. Роман «Два адмирала» (1842) повествует о событиях из истории морской войны между Англией и Францией в середине XVIII века.

---

Тут Том остановился, желая подыскать название, которое было бы наиболее точным, как баронет прибавил:

— Filius nullius — вот настоящее слово, Том, я слышал его из уст твоего покойного отца.

Том вздрогнул и со страхом осмотрелся, будто желая увериться, не подозревает ли кто-нибудь истину. Потом снова начал говорить, желая воротить благосклонность Милдред, которой слишком дорожил:

— Filius nullius, мисс Милдред, вполне выражает то, что я хотел сказать, — человека без законного происхождения. Мне говорили, что в колониях весьма обыкновенно принято принимать имена наших знаменитых фамилий и потом выдавать себя за их родственников.

— Я никогда не слышала, сэр, ни одного слова от господина Вичекомба, из которого можно бы было заключить, что он считает себя родственником вашего дома, — отвечала Милдред спокойно, но решительно.

— А слышали ли вы когда-нибудь, мисс Милдред, чтоб он сказал, что он нам не родня?

— Нет, я этого никогда не слышала, сэр.

Приход сэра Джервеза Океса прекратил этот разговор. Вице-адмирал был, по-видимому, в самом веселом расположении духа.

— Если б только можно было, сэр Вичерли, взять с собой в море все удобства вашего дома и все милые лица, которые теперь меня окружают, нашему отшельничеству пришел бы конец! — весело сказал сэр Джервез после обычных приветствий.

— Мой дом, сэр Джервез, — отвечал хозяин, — совершенно к вашим услугам.

— А, наконец-то, и ты сюда пожаловал! — воскликнул вице-адмирал, обращаясь к входящему Блюуатеру. — Я уверен, сэр Вичерли, что мой товарищ слово в слово повторит все, что я сейчас имел удовольствие вам говорить. Я рассказываю сэру Вичерли, Блюуатер, о том неизъяснимом удовольствии, которое мы испытываем теперь под этой кровлей, среди очаровательных дам, которые распространяют вокруг себя такое завидное счастье!

Блюуатер успел уже поклониться миссис Доттон, но тут взор его остановился на Милдред и остался на минуту прикованным к ней.

— Сэр Джервез столь опытный поклонник дамского пола, — сказал он, оправившись после минутного молчания, — что я вовсе не удивляюсь его восторгам. Но соленая вода всегда производит на него свое обычное действие, — в этом я хорошо уверен; его верная подруга — судно, которое одно только в состоянии привязать его к себе и сделать постоянным.

— Да, я, кажется, имею право сказать, что одному ему сохранил я постоянную верность. Не знаю, как бывает с вами, сэр Вичерли, а я к чему привыкну, то и люблю.

— Это происходит оттого, Джервез, что ты никогда еще не бросал судна до тех пор, пока оно сколько-нибудь было способно ходить в открытое море. «Плантагенет», сэр Вичерли, одно из быстроходнейших двухдечных судов на службе его величества, и сэр Джервез знает это так хорошо, что уж наверное не передаст его никому из нас, пока оно не придет в совершенную негодность.

— Пусть так, если хотите, это показывает только, что я выбираю своих друзей не по дурным их качествам. Но позвольте, прекрасная леди, спросить вас, — сказал адмирал Окес, обращаясь к Милдред, — знаете ли вы господина Вичекомба, однофамильца нашего дорогого хозяина, служащего лейтенантом во флоте его величества?

— Знаю, сэр Джервез! — отвечала Милдред, потупив глаза и трепеща, сама не зная отчего. — Господин Вичекомб уже несколько месяцев живет по соседству, и мы все его очень хорошо знаем.

— Скажите же мне, миледи, всегда ли он медлителен в исполнении возложенной на него обязанности? Этим я не спрашиваю, медлит ли он при исполнении ваших поручений, а хочу только узнать, может ли он, например, на хорошем бегуне проскакать миль двадцать за восемь или десять часов?

— Не могу вам сказать, сэр. Я думаю, сэр Вичерли лучше меня знает об этом.

— Во всяком случае я убедился, что он не так скор, как «Плантагенет», — отвечал сэр Джервез. — В самом деле, молодому человеку пора бы уже давно воротиться.

— Я сам удивляюсь, что он так долго не возвращается, — отвечал баронет. — Он вообще проворен, знает хорошо нашу местность и во всем графстве нет ездока искуснее его, — кажется, нет, мисс Милдред?

Милдред не сочла нужным отвечать на этот вопрос; но как она ни старалась скрывать своих чувств, после происшествия на утесе, однако не могла преодолеть себя, и при одной мысли о новой опасности, в которой, может быть, находится лейтенант, милое ее личико покрылось живым румянцем, который еще больше заиграл от вопроса баронета. Чтобы скрыть свое смущение, она отвернулась и встретила взгляд Тома, устремленный на нее с такой мрачностью, что она невольно затрепетала. К счастью ее, сэр Джервез обратился в эту минуту к своему другу, Блюуатеру, с которым и направился в другой конец длинной комнаты, говоря вполголоса.

— Хорошо еще Блюуатер, что Атвуд взял с собой на берег два экземпляра моих депеш; если этот нерасторопный лейтенант не воротится к обеду, я отправлю другого курьера. Донесение мое слишком важно, чтоб с ним можно было шутить; отечество наше в затруднительном положении; я привел свою эскадру на север, чтобы в случае надобности быть готовым оказать должную помощь, и потому с моей стороны было бы преступлением не уведомить немедленно свое министерство о причинах, побудивших меня к этому.

— Если б вы его и не уведомляли, оно все-таки знало бы столько, сколько я знаю, — отвечал Блюуатер с колкостью, но без малейшей горечи. — Единственное преимущество, которое я имею перед ним, состоит разве в том только, что я знаю, где эскадра, тогда как этого не знает и первый лорд адмиралтейства.

— Правда твоя, я забыл тебе сказать обо всем, друг мой, но ты должен догадаться, что, вероятно, тут есть что-нибудь такое, о чем с тобой лучше и не совещаться. Я получил важные известия, которые моя обязанность, как главнокомандующего, требует сохранить в тайне.

Сэр Джервез улыбнулся, хотя видно было, что он в досаде и замешательстве. Между тем Блюуатер не обнаружил ни того, ни другого, но сильное, почти непреодолимое любопытство — чувство, которому он вообще не был подвержен, ясно отражалось в глазах его и во всем лице. Несмотря на то, привычная подчиненность старшему и сила дисциплины не позволяли ему ожидать от своего друга еще чего-нибудь. В эту минуту дверь отворилась, и лейтенант Вичекомб вошел в комнату, только что успев соскочить с лошади. Надобно было только взглянуть на его поспешность и вообще на всю его наружность, чтобы убедиться, что он имеет сообщить что-то важное, но сэр Джервез сделал ему знак, чтоб он молчал.

— Нас призывает служба, сэр Вичерли, — сказал он, — и я надеюсь, что нас извинят, если мы оставим это помещение на несколько минут. Прошу ваше милое общество сесть за стол; вы же много меня обяжете, сэр, если будете обращаться с нами как со старыми друзьями. Адмирал Блюуатер, не угодно ли вам участвовать в нашей конференции?

Оба адмирала и лейтенант, не говоря более ни слова, прошли в комнату сэра Джервеза, который, затворив за собой дверь, обратился к Вичекомбу с видом начальника.

— Я встретил бы вас с упреком за вашу медлительность, молодой человек, — сказал он, — если бы не заключил по вашей наружности, что какое-то важное обстоятельство было тому причиной. Может быть, вы опоздали на почту, сэр?

— Никак нет, адмирал, — отвечал лейтенант. — Я наверное знаю, что ваши депеши уже несколько часов, как отправлены в Лондон. Я прибыл на почту вовремя.

— Гм! На «Плантагенете» так заведено, что офицер, исполнив какое-нибудь важное поручение, тотчас доносит об этом своему начальнику.

— Это правило, сэр Джервез, исполняется на всех судах его величества; но меня учили также, сэр, что уместное благоразумие, если только оно не противно отданным приказаниям, даже если иногда и противно, но влечет за собой пользу, служит вернейшим признаком толкового офицера, а не раболепного исполнителя одних только правил.

— Довольно справедливо, молодой человек, но это можно еще позволить капитанам, а не лейтенантам, — отвечал вице-адмирал, взглянув на своего друга и удивляясь про себя уму юноши. — Благоразумие — слово относительное, которое, будучи применяемо к различным лицам, имеет различное значение. Осмелюсь спросить, господин Вичекомб, что вы, в настоящем случае, разумеете под словом благоразумие?

— Я постараюсь теперь подробнее передать вам все, что я узнал по дороге. Ожидая отъезда лондонской почты с вашими депешами и желая дать небольшой отдых своей лошади, я увидел прибывшую почтовую коляску с каким-то джентльменом, который ехал в свое ближайшее поместье и который, сколько можно было заметить, принадлежал к партии якобитов. Он имел довольно долгое и тайное совещание с другим человеком, после чего поднялась такая беготня и розыски, что я не мог не подумать, что, вероятно, тут случилось что-нибудь важное. Я пошел в конюшню, чтоб взглянуть на лошадь сэра Вичерли, который, как я знал, очень дорожил этим животным, и увидел там двух лакеев неизвестных джентльменов, между собой разговаривающих. Один из них сказал мне, что до отъезда их из Эксетера получены туда весьма важные известия. Известия эти, сэр, состояли в том, что «Карл уже не за морями»5. Я счел излишним расспрашивать более дурака слугу, и хотя в гостинице все заметили странность свидания двух путешественников, однако никто не мог мне сказать ничего положительного. Поэтому я взял место в коляске и отправился в Фоуей, где меня встретило весьма важное известие, что принц Карл действительно вышел на берег и теперь в Шотландии!