Джулия Куинн - Романтическая история мистера Бриджертона

• Название: Романтическая история мистера Бриджертона
• Автор: Джулия Куинн
• Жанр: Исторические любовные романы

Апрель наступает на пятки, а с ним и новый Сезон в Лондоне. Амбициозных мамаш можно найти лишь в магазинах готовой одежды, или у модисток. Они перерыли весь город вместе со своими дорогими дочерьми-дебютантками, надеясь купить какое-нибудь особенное вечернее платье, которое, как они считают, сразу покажет разницу между скорейшим замужеством и одинокой жизнью старой девы.

Что же касается их законной добычи - Закоренелых холостяков - мистер Колин Бриджертон, как раз возглавляет список желанных мужей для их дорогих дочерей, даже учитывая то, что он еще не вернулся из своей небольшой поездки за границу. У него нет никакого титула - да, это, правда - но зато у него в избытке красота, удачливость, благосостояние, и - как знает любой человек, бывавший в Лондоне - обаяние.

Но хотя, мистер Бриджертон достиг довольно приличного возраста - ему тридцать три года - не выказывая интереса ни к одной молодой леди, есть причина считать, что в этом отношение Сезон 1824 года будет существенно отличаться от Сезона 1823 года.

Дорогие Дебютантки - и, тем более, их Амбициозные мамаши - готовьтесь красиво выглядеть, где бы то ни было. Возможно, мистер Бриджертон ищет себе жену, хотя и хорошо скрывает это.

---

– Я буду нежным, - прошептал он, хотя его желание, было такое яростное и страстное, что он понятия не имел, как он сдержит свое обещание.

– Я хочу тебя, - прошептала она, - Я хочу тебя, и нуждаюсь в чем-то, я не знаю в чем.

Он двинулся вперед, лишь на дюйм или около того, но было такое ощущение, словно она обхватила его со всех сторон.

Она была странно тиха и неподвижна под ним, единственным звуком было неровное дыхание, срывающиеся с ее губ.

Еще дюйм, и словно на дюйм стал ближе к небесам.

– О, Пенелопа, - простонал он, руками удерживая себя на весу над ней, чтобы ей не было тяжело.

– Пожалуйста, скажи, что тебе хорошо. Пожалуйста.

Потому что, если бы она сказала что-нибудь другое, его просто убьет сама мысль о том, что ему придется выйти из нее.

Она кивнула, и пробормотала.

– Мне нужно немного привыкнуть.

Он сглотнул, его дыхание вырывалось через его нос, в коротких взрывах. Это был единственный способ, которым он мог сосредоточиться и сдерживать себя. Ей необходимо было успокоиться, лежа под ним, позволить ее мускулам расслабиться. Но она никогда прежде не принимала мужчину в себя, и поэтому она была так сильно напряжена.

В то же самое время, он с трудом мог ждать до тех пор, пока у них будет шанс сделать это таким образом, что ему не придется сдерживать себя.

Когда он почувствовал, что она немного расслабилась под ним, он протолкнулся дальше, до тех пор, пока не уперся в бесспорное доказательство ее невинности.

– О, Боже, - простонал он. - Сейчас будет немного больно. Я не могу тебе ничем помочь, но обещаю, что будет лишь в этот первый раз, и больше не повторится никогда.

– Откуда ты знаешь? - спросила она его.

Он в муках прикрыл глаза. Нужно заставить Пенелопу довериться ему.

– Доверься мне, - сказал он, уклоняясь от вопроса.

А затем он сделал резкий толчок вперед, почувствовав себя саблей, которая входит в свои ножны, он почти сразу полностью погрузился в ее теплую глубину.

– Ох! - простонала она, ее лицо показывало сильное потрясение.

– С тобой все в порядке?

Она кивнула.

– Я думаю, да.

Он чуть- чуть двинулся. -Так хорошо?

Она снова кивнула, на ее лице было написано удивление, даже можно сказать ошеломление.

Бедра Колина начали двигаться помимо его собственной воли, неспособные оставаться неподвижными, когда он так близок к кульминации.

Она была совершенством, и когда он понял, что ее стон показывал ее желание, а вовсе не боль, он позволил себе нормально двигаться и отдаться на волю подавляющего желания, которое бурлило в его крови.

Она страстно извивалась под ним, и он молился, чтобы он смог протянуть до ее кульминации. Ее дыхание было частое и горячее, ее пальцы неустанно нажимали на его плечи, ее бедра извивались под ним, доводя его до безумия.

А затем это случилось. Звук сорвался с ее губ, самых сладких и вкусных, чем когда бы то ни было, и коснулся его ушей. Она выкрикивала его имя, в то время как ее тело выгибалось и извивалось, получая удовольствие.

Он подумал - когда-нибудь, я буду наблюдать за ее лицом. Я увижу ее лицо в момент, когда она достигла пика наслаждения.

Но не сегодня. Он почти достиг пика, его глаза были закрыты в предчувствии экстаза. Ее имя сорвалось с его губ, он дернулся в последний раз, излился в нее, а затем резко упал на нее сверху, полностью лишившись сил.

В течение минуты в полной тишине было слышно, как вздымаются и опускаются их груди, их неровное и прерывистое дыхание. Они с трудом дышали, ожидая, когда же, наконец, их тела успокоятся, чувствуя, как звенящее счастье охватывает их от нахождения в объятиях любимого человека.

Или, по крайней мере, думал Колин, это именно так и должно быть. Он спал до этого с женщинами, но только сейчас он понял, что он никогда еще прежде не занимался любовью, пока не положил Пенелопу на свою постель, и не начал их интимный танец с единственного поцелуя.

Это было непохоже ни на что, что он чувствовал до этого.

Это была любовь.

И он собирался ухватиться за нее обеими руками.

Глава 19

Было не так трудно, заставить матерей немного передвинуть дату свадьбы.

Это пришло в голову Колину, когда он возвращался в свой дом в Блюмсбари (после того, как крайне взъерошенная и растрепанная Пенелопа, крадучись пробралась в свой дом в Мэйфер), тем более появилась такая серьезная причина, почему он должен жениться, как можно скорее.

Конечно, было маловероятно то, что она могла сразу забеременеть, после одного единственного раза. И он должен признаться, что даже если она все-таки забеременела, и ребенок бы родился через восемь месяцев после свадьбы, это будет не так ужасно подозрительно в мире, полном младенцев, рожденных и через шесть месяцев или около того после свадьбы.

Не следует упоминать и то, что первые дети появлялись обычно не полностью доношенными (Колин был дядей достаточному количеству племянниц и племянников, чтобы знать это), что делало восьми-с-половиной месячного ребенка полностью обычным и нормальным.

Поэтому в действительности, не было никакой необходимости спешить с женитьбой.

За исключением того, что он сам хотел этого.

Так что, он провел “небольшой разговор” с обеими матерями, в котором он им много поведал, хотя на самом деле ничего толком он не сказал, и они довольно быстро согласились на его план поспешить с женитьбой.

Особенно когда он, возможно, случайно ввел их в заблуждение, и они поверили в то, что интимная жизнь его и Пенелопа началась на несколько недель раньше.

Ну, в общем, эта безобидная ложь, в действительности, не была таким уж большим прегрешением, тем более что она послужила хорошей цели.

А поспешная свадьба, думал каждую ночь Колин, лежа в своей постели, возрождая в памяти те мгновения, которые он провел с Пенелопой, и пылко желая, чтобы она сейчас лежала рядом с ним, действительно служила довольно хорошей цели.

Их матери, ставшие в последние дни неразлучными, планируя свадьбу, сначала возражали против этой поспешности, беспокоясь о сомнительного рода сплетнях (которые в этом случае были полностью оправданы), но вторжение леди Уислдаун на обручальный бал, немного косвенно спасало от сплетен.

Сплетни, окружающие леди Уислдаун и Крессиду Туомбли, относительно того, были ли эти две дамы, физически один и тем же человеком, бушевали в Лондоне так сильно, как до этого не было ничего подобного.

Причем разговор об этих дамах был настолько вездесущий и непрерывный, что не было никакой возможности обсудить изменение даты свадьбы Бриджертона с Физеренгтон.

Что очень устраивало как семью Бриджертон, так и семью Физеренгтон.

Кроме возможно, Пенелопы и Колина, которым было очень неудобно, когда разговор заходил о леди Уислдаун. Конечно, Пенелопа должна была давно привыкнуть, тем более, не то, что месяц, все последние десять лет в ее присутствие делались предположения о личности леди Уислдаун. Но Колин все еще расстраивался и сердился по поводу ее тайной жизни так, что она тоже стала чувствовать себя неловко и неудобно. Она несколько раз пыталась поднять этот вопрос при разговоре с ним, но он становился молчаливым, сердито сжимал губы, и говорил ей (очень непохожим на Колина тоном), что он не хочет говорить об этом.

Она могла лишь догадываться, что он стыдиться ее. Или, точнее не ее, но ее жизнь в качестве леди Уислдаун. Ей было очень больно от этого, поскольку каждая ее колонка была маленьким кусочком ее жизни, на который она могла смотреть с большим чувством гордости и удовлетворения.

Она хоть что-то сделала. Она имела, пусть она и не могла указать свое настоящее имя на своей работе, дикий успех. Кто из ее современников, мужчин или женщин, могли похвастаться тем же?

Она была готова оставить жизнь леди Уислдаун, и жить своей новой жизнью, как миссис Колин Бриджертон, любящая жена и мать, но это никоим образом не подразумевало, что она стыдится того, что сделала.

Если бы только Колин мог так же гордиться ее успехами, как она.

О, да, она верила всеми фибрами своей души, что он любит ее. Колин никогда бы не смог солгать насчет этого. Он мог бы использовать свои остроумные реплики и дразнящие улыбки, чтобы заставить женщину почувствовать себя счастливой, при этом, фактически, не произнося слов любви, которую он не чувствовал.

Но возможно, это было действительно возможно - после наблюдения за поведением Колина, она была уверена в том, что такое возможно - любить другого человека, все еще чувствуя стыд и неудовольствие по отношению к нему.

Пенелопа никогда не думала, что это может быть, так больно.

Однажды днем, они прогуливались по Мэйфер, остались лишь несколько дней до свадьбы, когда она снова попыталась поднять этот вопрос на обсуждение. Почему, она не знала, поскольку сама не верила, что за столь короткое время может чудесно измениться его отношение к леди Уислдаун, начиная с прошлого раза, когда она упомянула об этом, но она, казалось, просто не могла остановить себя.