Людмила Козлова - Красная Осень. Стихи 2010—2015 гг. Избранное, т. 2

• Название: Красная Осень. Стихи 2010—2015 гг. Избранное, т. 2
• Автор: Людмила Козлова
• Жанр: Поэзия

Современная российская поэзия о настоящем и будущем, о вечном и сиюминутном, о любви, душе и человеке в этом яростном мире. От автора: Я – патриот, поэтому (именно поэтому!) стараюсь говорить правду о времени и о себе.

---

от простора больно

Сейчас.

Новый русский

Под горой, под горою

На склоне крутом

Рвётся к небу крестовый

Узористый дом.

Кружевными поверьями —

Дым из трубы,

И подкова над дверью —

Корона Судьбы.

Корпус крепкий кедровый,

Рисковый полёт —

Это новый сибирский

«Титаник» плывёт.

Праздник

Я помню день

забытый, знойный,

Высокий, летний, заунывный.

В такие дни кончают войны,

меняют доллары на гривны.

Решают жить, дружить и верить,

Держать распахнутыми двери

И вместе Моцарта играть.

Любить, как родину, подругу,

Беречь родимую округу

И никогда не умирать.

И ощущают чьи-то плечи

И рук тепло, и пламень слов,

Простое счастье человечье,

Любовь!

Весна

Так поздно солнце

вышло из-за туч,

Что луч его окрасил город алым.

И вспыхнули вершины горных круч,

И темноты, и тяжести не стало.

И засветились алые дома,

И древние старушки улыбнулись.

И стало ясно – кончилась зима.

Свобода!

Солнце!

Звон зелёных улиц!

Весна сегодня гонится за мной,

И, может быть, я в этом виновата.

Иду к тебе по улице цветной,

По алому сиянию

заката.

К.С.А.

Стрелы взгляда – ты меток,

Так стреляют в зверьё.

Где-то в памяти клеток

Бьётся сердце твоё.

Где-то в памяти осень

Нас уносит в рассвет,

В тополиную просинь,

В то, чего ещё нет —

В дали Чуйского тракта,

В притяженье разлук.

Ты – находка, утрата,

Мой единственный

друг.

Снова синие ставни

Впустят лучик звезды.

Мы с тобою восстанем

Из смертельной беды,

Из полынного дыма —

Страшной горечи лет.

Мы уйдём молодыми

В необъятный Рунет.

Погладь мои крылья

Погладь мои крылья,

Любимый,

Мой Ангел,

Мой Ветер Лесной.

Чужое проносится мимо

Горючими клочьями дыма

Сорочьей, синичьей весной.

Расплавленным

золотом лужи,

луна и цветок фонаря.

Всё в мире

Забыло о стуже.

Весенней заботой горя.

Но где-то

В зелёном засилье,

В берёзовой глубине,

Найди меня, милый.

Погладь

Серебристые крылья

Мне.

Кин-дза-дза. Побег в ХХI век

И вот мы замыслили

наш побег —

И убежали,

как Вася – школьник.

Нас удивил ХХI век —

Бермудский многоугольник.

Здесь люди,

как волки лютой зимой

И в «Мерсе», и в электричке.

Вот потому-то,

Четланин мой,

Достань из кармана

спички.

Единственный малый

Живой огонь

Тебя обогреет, друг мой.

У человеков хладна ладонь,

и кровь закрашена клюквой.

Ангелу моему

Сыну

Ветром воет, собакой лает,

Чёрным лешим глядит в окно

Ночь осенняя, скука злая,

Да прогнать её – не дано.

Эхо носит, стучит по крышам

Серебром – ледяным дождём.

Ты не слышишь меня, не слышишь,

Не найдёшь одинокий дом.

Ставлю свечку в светёлке старой —

Ангел светом души ведом.

Хлещет дождь беспросветно, яро,

Лает ночь – не пускает в дом.

В городе роботов

Один знакомый, с Севера, говорит —

мой город мёртв.

Другой, с Юга, говорит – живу в городе мёртвых.

Третий, с Востока, вторит – мой город мёртвых орд.

Все другие, с Запада (их много),

говорят что-то того же сорта.

Я в городе роботов давно живу.

Ау, где живые?

Ау, ау, ау!

В городе этом

В городе этом, по самые окна заваленном листьями,

Люди, как мыши, шуршат непотребными мыслями.

Бабочка жёлтая странно сквозит

в листопаде,

Кратким обманным теплом уносимая в ад.

Славные тёти и столь же бомжистые дяди

Лезут бутылки сбирать в городской палисад.

Осень. Октябрь.

Обнажилась разруха-старуха —

Грозно грызёт, догрызает старинный пассаж.

Выбиты окна. В провалах печально и глухо

Воет сквозняк да гуляет купеческий страж.

В доме разрушенном есть неприметные двери —

Вход на второй, сохранившийся чудом этаж.

Там, под высокими сводами ангелы-звери

Эры купеческой помнят былой эпатаж.

Помнят обеды и танцы, девичьи фигуры,

А по утрам колокольный серебряный звон.

Нынче этаж называют отделом культуры —

Глупая шутка купеческих новых времён.

Было бы, впрочем, наивно

искать здесь чего-то иного —

в схроне руин

на разрушенной улице

графа Толстого.

2014 г.

Красная осень

И жизнь и смерть, и слово – в божьей власти.

Ты, мальчик, чей? А я уже ничей.

Не выплакать ни счастья, ни несчастья

Тоске моей, исполненной очей.

Поля и веси тонут в красном дыме,

Летит журавль-мальчишка из гнезда.

И птицы нарождаются седыми,

И лето не вернётся никогда.

Дробится город в лужах на осколки,

Оранжевый дрожит калейдоскоп.

По улицам разгуливают волки —

Ах, это люди плачут без умолку,

Читая злой осенний гороскоп.

Листвой забиты сонные тропинки.

Ты, мальчик, чей, исполненный очей?

Сегодня не крестины, а поминки —

И я уже ничей.

В доме пахнет брусникой

В доме пахнет брусникой, грибами белыми.

Солнце играет – оранжевый блик в окне.

Кажется, самое важное дело не сделано.

Но, может быть, это – всего лишь кажется мне.

Длится день, плачет злой телефон, запрятанный

под подушку – опять помешал во сне.

В беззащитной душе, понарошку прикрытой латами,

Кто-то бегает, кто-то думает о весне.

Но мечтателю этому трудно живётся осенью,

Был приказ экономить жестоко на всём и всём,

потому что без спроса – восемью восемь

Жизнь умножила тяжесть того, что несём.

По плечу ли ему, записному мечтателю,

Время в дырочках от свинцовых пуль.

Кто-то дырки пытается заровнять шпателем,

Но заравнивает будущие май, июнь, июль.

Смертельный номер – жизнь пополам с данайцами.

Но мечтатель – надеется всё равно.

Одуванчики ясноглазые снова ему приснятся.

Жизнь – обман, мираж, наваждение, но…

Красный сон заката

В шелка листвяной бури, в их огонь

Вплетает ветер красный сон заката.

Принцессу Осень ждёт летучий конь,

Но разве в том принцесса виновата?

Да место ль ей в асфальтовой беде,

Босой, привольной и простоволосой?

Сгорает Время, Жизнь.

Уходит осень.

Кармин и пламень всюду и нигде.

Обшарпанный автобус громыхнёт,

Лаская шиной ямы да ухабы.

Но дремлет лабиринт бетонных сот —

Так спят веками каменные бабы.

Уходит осень – что ей, золотой,

Прозрачный дым над крышами летящий!

Он пахнет человеческой бедой —

Таинственной, жестокой, настоящей.

Сгорает время… Всё в костре сгорит.

Когда и камень в пепел обратится,

Из недр восстанет огненный пирит.

Но осень эта – нет, не повторится!

Я – крапива

Я бы верно служила царю моему. Я сама!

Я бы точно служила, когда бы могла и умела.

Не дарила бы силы сверкающей искре ума,

Притворилась бы вечнозелёной цветущею розою белой..

Не удержишь потока колючих, как ёжики, дум,

Жизнь моя на крапиву – бродяжку так странно похожа.

Сжёг царя моего мой крапивный безжалостный ум,

Обернулась цветущая роза какой-то случайной прохожей.

Я бы верно служила. Но я не сумела – прости,

Я крапива. Я жгучее, друг мой, растенье.

Где мой царь – команданте? В далёком железном пути.

Да и где я сама —

та, готовая быть

зачарованной тенью?

Дорога длиною в жизнь

А.К.

1.

Придёшь в сей мир, и вот тебе награда —

Игрушка-Жизнь. Играй себе, играй!

Подарочек от Бога и де Сада —

Играть людей, чертей – посланцев ада,

И всуе поминать любовный рай.

Но мальчику вот этому – сломали

Его игрушку. Кончился завод.

Ни горя, ни заботы, ни печали:

Он без игрушки – мёртвеньким живёт.

Ушёл в себя, не ведая иного —

Всё дальше вглубь его уводит путь.

Он слышит, но не чувствует ни слова —

Поломанной игрушки не вернуть!

2.

Включились запретные датчики —

я знаю, так пахнет беда.

Душа моя плачет о мальчике,

ушедшем в себя навсегда.

К любимому дому, далёкому —

мальчишку ведёт естество.

Те царства, где око за око,

Теперь не достанут его.

И всё же не скажешь иначе —

Я знаю, так пахнет беда!

Душа моя плачет о мальчике,

ушедшем в себя навсегда.

Погибель-князь

Чужой пришёл и в горницу стучится —

Я, дескать, ваш сосед – торговец пиццей.

Я вам принёс чудеснейший пирог:

С приправой – ювенальною юстицией.

И вот уже мостится за порог.

И мы – почти товарищи пришельца

Или играть готовы таковых.

Но кто-то спохватился – это ж Ельцин!