Станислав Афонский - Прыжок лавины. Горные рассказы

• Название: Прыжок лавины. Горные рассказы
• Автор: Станислав Афонский
• Жанр: Русское современное

Горы, гордые и непокорные, красивые и опасные. И люди, которых они допускают к себе, должны относиться к ним с уважением.

---

Но в горах всё оказалось не так уж и худо: «не так страшен чёрт, как его малютка». Дня два-три группа, состоявшая из таких же «чайников», «акклиматизировалась» в Пятигорске. Приятно жарком. Оттуда автобус направился к горам вдоль зелёной речки Зеленчук, почему-то казавшейся текущей вверх, а не вниз вопреки законам физики, и остановился в Архызе. Неожиданно неприятно холодном, несмотря на пронзительно ясный солнечный день. Юг же. Абрикосы на ветках живьём, «там чай растёт» и вдруг – холодно. Инструктор снисходительно: «Это же высота. Видишь – снег на горе? Оттуда и холод сюда». Кроме холода здесь ещё и дожди падали с близких небес плотным водопадом точно в одно и то же время определённое количество минут. Утром – солнце, после полудня – ливень, а потом опять солнце.

Рядом с турбазой развлекается белыми бурунами река. На реке – база байдарочников. Горных. По размеченной трассе машут вёслами, как крыльями, крутятся между висящими «воротами». Где-то в заветной глубине сознания считал себя байдарочником и Вячеслав – ходил по Горьковскому морю раз… несколько, скажем так. Но зато один раз угодил в шторм с громом, молниями, ветром и волнами в метр высотой – для байдарки испытание серьёзное. Но просьбу попробовать силы на горной реке могучий спортсмен в футболке и с дюралевым веслом отклонил довольно бесцеремонно: «Вот и ходи себе по Горьковскому морю своему – ещё потренируйся, а здесь можешь трупом поплыть». Вяч не настаивал: не хватало, в самом деле, ещё и не только с рюкзаком в лёд вмёрзнуть, но и по горным бурунам бесчувственным телом болтаться…

Комнаты, где предстояло прожить несколько дней, поразили живописным видом дверей: вместо гнёзд для замков топорщились щепки и зияли тёмные дыры. Тот же инструктор, черноволосый красавец-крепыш с гордой горской осанкой, пояснил: «Это наши джигиты к жэнщинам ломились». Наши женщины переглянулись: «И к нам ломиться будут?» «А вы что – хуже других?» – усмехнулся джигит-инструктор. Дамы замялись: признаваться в худшем качестве самих себя не хотелось, но и возможность осады не радовала… Некоторых. Выход из положения нашёлся импровизированно: после вечерних танцев женщины шли кучкой к своим временным убежищам, позади них цепью с небрежно воинственным видом вышагивали мужчины русские, а за ними чернели головы и горящие глаза кавказцев… На турбазе обошлось без инцидентов, но аппетит наши туристки разжечь и воспалить способны были не только у джигитов. Замужних была только одна – в сопровождении плотного чернокурчавого мужа среднего роста и такого же темперамента зубного врача. Другие были свободны, кокетливы, полногруды, стройноноги и обладали всеми иными достоинствами, соблазнявшими мужчин сами по себе… Из-за этих достоинств и произошло то, что произошло потом в Авадхаре… «Шерше», – как говорится, – «ля фам».

Поход длился дней девять. Впечатлил. Не только красотой неописуемо прекрасных высоких гор. Кавказские сосны и пихты громадной высоты и толщины стояли на своих местах лет по четыреста – пятьсот. В дремучих лесах свисало что-то, очень похожее на лианы… В экзотическом полумраке девственных кавказских джунглей загадочно белели призрачные стволы незнакомых деревьев… Водопады. Облака… Они оказались совсем не такими плотными, как видятся снизу, когда кучерявятся высоко на небе. Туман – туманом. Только погуще и поплотнее равнинного. Никакой резкой границы облака с окружающим его воздухом нет – просто постепенно оказываешься в его брюхе – проглотило, а вы и не заметили. А потом покрываешься микроскопическими капельками влаги весь – даже мелкие волоски на обнажённых руках: Вяч шёл с засученными рукавами, внушив себе, что ему очень даже тепло. Да и в самом деле: при подъёме в гору под рюкзаком, весом под два десятка килограммов, на не очень большой высоте, под две, всего, тысячи метров над уровнем моря – очень даже вполне тепло. Если не стоять на месте. Группа не стояла.

Однажды в густой туче потеряли путь: забрели туда, куда не следовало забредать – далеко в сторону от перевала. Строго говоря, альпинистам известен на горьких опытах суровый закон: в тумане на горных путях идти категорически нельзя – чревато. Встань и стой, пока не развеется. Можешь присесть, если… Но группа, да и её проводник-инструктор по имени Миша, как абсолютно все без исключения инструктора турбаз Кавказа, законов альпинизма явно не знали и пёрли, куда нелёгкая вынесет. Вынесла, милашка, куда нужно. К вечеру вышли к туристскому приюту Дамхурц.

Любопытный приютец оказался. Довольно густой лес, никаких признаков поляны, между деревьями неимоверной длины полуземлянка-полупалатка, крытая ветераном брезентом, неподалеку от неё стол со скамьями. Всё. До ближайшего поселения людей, для справки сказано, двадцать пять километров. Если не тридцать пять. За вином бежать далековато. Поужинали без него. Всей группе предстояло спать именно в том, что и называлось приютом – всем тридцати гаврикам и гавричанкам. Вповалку. В спальных мешках.

– Нет, ребятишки, я лучше на свежем воздухе, – решительно утвердил своё решение Вячеслав.

– Как – прямо на земле? – широко раскрыла глаза миниатюрная девушка Лена с обаятельной фигурой и длинной косой, перекинутой на впечатляющую грудь.

– Не так, чтобы очень уж прямо – вон сколько листьев валяется. А потом у меня же спальник, – ответил Вяч, приглядываясь куда бы поудобнее этот предмет уложить. Лучше всего, пожалуй, рядом со столом… Или под ним: «крыша» сверху будет, если вдруг дождь.

– И не страшно будет ночью одному? – лукаво, как показалось, стрельнула глазками Лена.

– Так ты ему ноченьку и скрась, – не очень приязненно подсказала рыжая Тамара, покачав своими роскошными бёдрами, вызывающе и откровенно туго обтянутыми синим трико.

– Сама этим займись, – потупилась Лена и щёки её заалели не меньше обожжённого солнцем носика.

– Так я же, девчата, и против вас обеих ничего не имею! Только вот спальник у меня одноместный, – покосился невольно на бёдра Вяч.

– Так в тесноте, понимаешь ли, да не в обиде, – тряхнул шевелюрой и подмигнул женатый турист с необычно звучащим именем Вольдемар.

– У тебя что – опыт есть? – немедленно ощетинилась его жена Валерия.

«Вот ещё не хватало семейных сцен и страстей в горах», – поморщился Вяч. Ему были в одинаковой степени симпатичны и бёдра Тамары, и бюст Лены… Дорваться бы до них… А уж мы-то всегда готовы, как пионеры в борьбе за тело… Пошляки. При чём в сексе пионеры?.. Впрочем, что такое пионер в переводе? Пионер – значит первый… Вот так первому встречному в походе женщина и уступит?.. А почему именно «уступит»: может быть, она и сама хочет? Вон, Тамара, кажется, и не скрывает. А Лена – та не та… И вообще у неё всё покомпактнее…».

Мысли Вячеслава текли медленно и следовали одна за другой, как струи тёплого чая из носика чайника… «Интересное сравнение… Так что же я – чайник, получается?» По существу чайником он и был: кем ещё следует считать человека, впервые топчущего горные тропы, проложенные до него? «Пойду-ка я альпеншток себе срежу, а то так спать хочется, что не донесу до ночи». О существовании в альпинистской природе альпенштоков Вяч знал по художественной литературе, но никогда их не видел. Предполагал, что это нечто, похожее на прямую палку с металлическим наконечником. Используется для большей иллюзии собственной безопасности в горах. «И как дубина может пригодиться в крайнем случае. Нужная, короче, вещь. Да и спать хочется», – медленно думал Вячеслав, раздвигая руками и телом кустарник. «А из чего его?.. Из кавказской черёмухи очень крепко получится. Найти бы только эту черёмуху… Ба – вот она, на помине…» Перед Вячеславом, стараясь казаться незамеченным, стояло стройное черёмуховое дерево. «Ну, что ж: извини, дорогая. Срезать тебя придётся. Для хорошего дела», – мысленно обратился Вяч к деревцу. И показалось ему, что вздрогнула черёмуха: не цвести ей больше.

Лезвие ножа вонзалось в древесину с трудом. С большим трудом. На самом деле тверда. Тем лучше – прочнее будет альпеншток. Надламывать нельзя – трещины пойдут по древку. Медленно, но настойчиво, нож прорезался до середины ствола… Всё. Почти прямая палка сантиметра в три, не меньше, диаметром и в сто шестьдесят длиной уверенно легла в руку Вячеслава. Теперь её нужно превратить в посох… Нет – лучше, всё-таки, в альпеншток. Посох – это «звучит гордо», но ассоциации не те. Вяч чуть заострил конец палки-дубинки и скруглил его тем же ножом. Срезал кору, оставив её у верхнего конца с полметра… Запах-то какой! Терпкий, крепкий… На оставшейся коре надо что-то вырезать… На тёмном фоне показались слова: Архыз… Загедан… Пхия… София… «Очень красивая гора. И ущелье живописное… В горах всё живописно»… Дамхур…