Мария Садловская - Нелюбимая

• Название: Нелюбимая
• Автор: Мария Садловская
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-99201-0

Отец покинул Надю, когда она была еще ребенком, и больше не интересовался ее судьбой. Взрослея, девочка читала о нем в газетах и завидовала второй, признанной дочери. В дом Вихрякова Наденька пришла с ложью на устах и желанием отомстить любой ценой. Кто же знал, что обитающие в нем люди полностью изменят жизнь девушки?..

---

Надежда, несколько расстроенная, без энтузиазма ответила:

– Педагогика и методика начального образования.

Директор приятно оживилась.

– Ну, коллега, вы будете востребованы в нашей школе, точно. Только в начале учебного года. Приходите, я вас запомню и обещаю – найдется вам работа.

Но Надежда совсем поникла: для того чтобы ехать в город, где живет семья ее папаши, у нее нет денег. Даже на дорогу не хватит, не говоря уже о других расходах. Да, вполне возможно, что директор найдет ей место осенью. Но сколько времени уйдет просто так, впустую? Ну и надо на что-то жить… И совсем непроизвольно у Надежды вырвалось:

– А может, найдется для меня что-нибудь сейчас, не ожидая осени? – Помолчав, добавила: – Пожалуйста!

Что-то в ее глазах директор усмотрела такое, что захотелось девице помочь. Про себя подумала: «Еще успеет насидеться без денег с этой профессией. Сама помню, как, имея диплом учителя, мыла полы на лестницах!»

– Сейчас могу предложить только место уборщицы. Прежняя уволилась, пошла нянчить внука к дочери. – Директрисе было стыдно глядеть на девушку, и она перебирала какие-то бумажки возле компьютера. – Если согласитесь, доработаете до осени, а там что-нибудь прояснится. Больше, к сожалению, ничем не в силах помочь.

Надежда понимала, что такой же ответ, разве что без предложения работы уборщицы, ее ожидает и в других учебных заведениях.

На ум пришла совсем безрассудная мысль сказать директору, что она – дочь их депутата, Платона Федоровича Вихрякова… Может, нашлось бы и более престижное место? Потом вспомнила, что фамилии разные и отчество другое, еще примет за больную.

Мысли Надежды менялись – побыла униженной, потом – гордой… Гордой была не долго, потому как вспомнила, что в кошельке денег осталось – кот наплакал. Если переезжать в областной город, где живет отец, билет купить не на что. Она запретила себе вспоминать о деньгах, оставленных Любой-мамой. И Надя решилась:

– Я согласна! Если можно – завтра выйду на работу.

– Вот и хорошо! – Директор с облегчением отложила бумажки в сторону и попросила: – Дайте свои документы, посмотрю!

Когда Надя подавала диплом, ее рука дрогнула – не для такой работы его получала! И она снова, лишний раз, недобро подумала о Вихрякове Платоне Федоровиче.

* * *

Перед выходом на работу она почти не спала. Лишь слегка, уже под утро, подремала. Размышляла о своей дальнейшей жизни. То, что запланировала первоначально, не получалось. Не предвидится у нее пока преподавательского стажа. Она не ожидала такого удара, как ей казалось – ниже пояса! Тогда переезд в областной город нечего откладывать. Уборщицей она может и без стажа устроиться. Да-а, уборщица с дипломом преподавателя – во как! Хотя сколько их сейчас, с дипломами, торгуют на рынке картошкой и помидорами? «Ничего, это временно!» – успокоила себя Надежда и постаралась взять себя в руки.

Она должна заработать денег на дорогу и на первое время на прожитье – квартиру, питание. Вчера Надя даже забыла спросить, сколько платят уборщице? Понимая, что не уснуть, девушка взяла лист бумаги, провела посредине вертикальную линию и, как заправский бухгалтер, озаглавила две колонки – «приход» и «расход».

Сразу поставила в колонку прихода то, что оставалось в кошельке. И это была пока единственная запись. К сожалению, расходная колонка заполнилась почти до половины. Утешением было то, что Надя внесла в расход суммы, которые понадобятся уже на новом месте жительства – квартира (которая будет явно дороже, чем здесь), питание на время поиска работы, пусть даже уборщицы (но в это время что-то надо есть), оформление всевозможных бумаг и так далее.

Утро наступило, и Надежда пошла зарабатывать деньги для выполнения задуманного плана. Отныне бумажка с расходом и приходом будет для нее единственным руководством к действию.

Не учла Надежда еще одного важного расхода. Она о нем на то время не подозревала. Лишь через пару недель узнала – ей предстоит сделать аборт.

Это сообщение отключило ее на какое-то время от жизненного процесса. Сидела и глядела в одну точку. По утрам машинально подымалась, кажется, что-то ела, шла на работу. Так же машинально мыла полы в кабинетах, на лестницах. Чего-то она ждала. Позже поняла чего: осознания случившегося. Оно пришло, лучше бы не приходило. Осознала – ей придется убить своего ребенка…

Закрывшись в комнате, дала волю слезам. Громко рыдать было нельзя, не хотелось, чтобы слышала хозяйка. Поэтому рот прикрывала ладонью, и слезы лились сами по себе. Удивительно – она совершенно забыла о человеке, с которым жила и который имеет прямое отношение к этой зарождающейся жизни. Имела в виду только себя. И если бы кто сострил, напомнив о «непорочном зачатии», она бы вполне серьезно согласилась.

Люба-мама привила Наде убеждение, что дети рождаются от любви.

Надя любила этот комочек внутри себя. И просила прощения – у нее нет возможности позволить ему явиться в этот мир. На поверку она оказалась ни к чему негодной. Разве что полы мыть…

Но за то долг ее папашки увеличился еще на один, чуть ли не самый весомый, пункт.

* * *

Заходя в операционную, она провела рукой по животу, шепнув: «Прости!»

Надежда уже лежала на операционном столе, когда медсестра спросила:

– А вы будете за обезболивающий платить? У вас за укол не заплачено.

У Надежды денег не оставалось совсем. Она на операцию заняла у напарницы по работе. Поэтому ответила:

– Мне не нужен укол!

Медсестра удивленно качала головой, а пожилой доктор, натягивая перчатки, благодушно проворчал:

– Молодец, девушка! Немножко потерпит, но зато – никаких последствий. В смысле – деток еще нарожает… А то обколются этими уколами и не чувствуют ничего, что там у них выскребают. Вот и получается – все почистят, а потом плоду не за что зацепиться!

Доктор говорил и говорил, ловко орудуя инструментами, заодно отвлекая пациента. Медсестра стояла рядом, держа Надежду за руку. Наде казалось, от боли у нее вылезут глаза. Из закушенной губы текла струйка крови… Но кричать она не имеет права: боль – это самое малое, чем она может заплатить за убийство…

* * *

После операции Надя резко ощутила свое одиночество. Ей казалось, ее окружают одни враги! Значит, рассчитывать можно только на себя. Даже в малом ей никто не поможет. Хотя для Нади сейчас малого нет, все – по-крупному.

Собирала деньги буквально по копеечкам. Радовалась, когда напарница предлагала «халтуру». Экономить можно было только на питании. Она не ходила никуда вечерами, закрывалась у себя в комнате. Съев скудный ужин, состоявший из чашки чая и ломтика намазанного маслом хлеба, Надя садилась за газеты, просматривая статьи о депутате их края, Вихрякове Платоне Федоровиче, иногда попадались фотографии. Наде хотелось найти хоть какое-то известие о его семействе.

Видимо, в последнее время таких подробностей пресса не печатала.

Однажды, когда Надя пришла вечером с работы, ее встретила квартирная хозяйка, Антонина Дмитриевна. Она держала в руках развернутую газету «Городские новости», которую любезно разрешала Наде читать, и взволнованно зачастила:

– Вот, Наденька, жизнь всех равняет, если кто забылся! И не спрашивает, какого звания человек, ей, жизни, без разницы. И что у кого богатства много – тоже не интересует. Вот, полюбуйся – соболезнование нашему депутату Вихрякову.

У Надежды враз онемели кончики пальцев на руках. Она неожиданно для себя испугалась. Затем сама же удивилась – чего ей пугаться? Как могла, равнодушно спросила:

– Кто-то умер у него, раз соболезнования?

В голове крохотной птичкой трепыхалась мысль, что Оленька ушла в мир иной… А тетя Тоня продолжала:

– Жена умерла у депутата. Уж если таких богачей не вылечили доктора, так что нам, горемычным, ожидать? – И, положив газету на стул, добавила: – Бери, читай. Я уже все просмотрела. Нам читать там нечего, все про богатых.

Надежда зашла в свою комнату, села за стол, развернув газету, и, не читая, тупо уставилась в нее. Ей не хотелось ничего читать, она все еще прислушивалась к себе. И было к чему: узнав, что умерла не Оля, как она сразу подумала, Надя почувствовала… облегчение. Почему?! Ей-то какая разница – пусть они там все вымрут! Затем, взбодрившись, успокоила себя: ей, Наде, есть разница. Кто-то должен из этой семейки расплатиться. По самым скромным подсчетам – за три жизни. Любы-мамы, не родившегося ребенка и ее, Надежды. Изувечил эти жизни Вихряков. Приблизиться, достать его у Нади шансов мало. Значит, будем искать на расстоянии его чувствительные места. Оленьку он считает, впрочем, как и все остальные, единственной дочерью. Это самое дорогое, что у него есть. Особенно после смерти супруги. Значит, по этому дорогому и ударим!

Надя даже знала как. Конечно же, не в прямом смысле. Она постарается создать для сестрицы ситуацию, схожую с судьбой Любы-мамы. Пусть от нее также уйдет муж к другой женщине. Помнится, в газете была фотография со свадьбы дочери депутата Оли с перспективным молодым человеком, инженером по образованию. Кажется, имя у него Виктор. Вот и проверим любовь Виктора то ли к Оленьке, то ли к положению депутатской дочки.