Алексей Серов - Жизнь не так коротка (сборник)

• Название: Жизнь не так коротка (сборник)
• Автор: Алексей Серов
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-99007-8

Алексей Серов пишет о тех, кого когда-то называли «человек труда». Его рассказы – словно безупречно срежиссированное кино, снятое о жизни вокруг нас. Кажется, с героями не происходит ничего необычного, пейзаж знаком и коллизии не новы, – но безупречно выстроенный текст ведет за собой, заставляет сопереживать, волноваться, радоваться внезапным поворотам сюжета… И вновь утвердиться в величии русских людей.

---

Ждали, что Колун сейчас ударит в ответ, возможно, даже убьет глупца – и никто не скажет и слова против. Любой суд присяжных отпустит его на свободу с легким сердцем. Есть в жизни мгновения, когда надо ответить обидчику изо всех сил.

Но молчание длилось, Колун стоял на острие людского клина и не сводил с директора глаз, а тот все больше съеживался под его взглядом. И вот он начал отступать – медленно, медленно… потом бросил указку, в истерике побежал, закрыв голову руками… И тогда молчание закончилось. Вслед ему захохотала огромная толпа, выказав настолько глубокое презрение, что даже менеджеру высочайшего класса стало понятно: дальше здесь оставаться нет смысла. Этот монолит, образовавшийся, кристаллизовавшийся в ту секунду, когда он ударил Николая Мологина, – его теперь ничем не возьмешь. И если бы директор в действительности исповедовал самурайские принципы, а не только болтал о них, ему оставался бы лишь один путь для того, чтобы сохранить честь… Но он, конечно, даже и не думал ни о чем таком.

Профсоюз вскоре подал на него в суд за рукоприкладство, но Мологин сам отозвал исковое заявление, он простил глупому мальчишке эту выходку. Не дожидаясь нового собрания акционеров, на котором его должны были уволить за плохие экономические показатели, директор ушел по собственному желанию. Новый директор, третий по счету за год, ничего не знал обо всех этих перипетиях и просто взялся вытаскивать завод из ямы. И скоро ему это удалось.

Но самое важное – Николая приняли обратно. Теперь запрещать это было некому. В отделе кадров ему тайно сделали новую трудовую книжку, в которой содержится лишь запись о приеме Мологина на работу да несколько пометок о повышении квалификации. Тридцатипятилетний стаж его остался, как и прежде, непрерывен.

И Николай снова приходит в цех раньше остальных, делает свои генеральные инспекции, передвигает что-то кран-балкой, выносит мусор, ездит в качестве грузчика на склад помимо своей основной работы… Как прежде, никто не платит ему за эти дополнительные обязанности ни копейки.

Но он все равно счастлив.

Одно только тревожит его больше и больше с течением времени: приближающаяся пенсия; правда, тут уж ничего сделать нельзя…

Месть женщины Идиллическая история

Когда Веру Силантьеву судили, народу набился полный зал. Не каждый день удается увидеть такое. Цирк! Еще бы, ведь эта пожилая женщина чуть не угробила здоровенного мужика, мастера спорта по боксу.

Для кого-то она была героиней, для кого-то преступницей. В зале шумели. Судья во время разбирательства призывал публику к порядку, грозно стуча молотком; он даже пообещал выгнать всех вон, если не будет тишины. Но вот порядок восстановился и процесс двинулся своим ходом. Были вызваны многочисленные свидетели, с помощью которых и удалось восстановить картину происшествия…

* * *

Поздно, поздно вышла Вера Шилова замуж за Павла Силантьева, в тридцать семь лет, и о детях, конечно, речи уж не было. Представить себя с животом не могла – перед людьми стыдно. Павлуша-то хотел сына, наследника (ему под пятьдесят тогда подкатило), но как-то неуверенно, словно сомневался – и жена, видя это, однажды втайне от него сходила в поликлинику, совершила там непоправимое, потом месяц болела, и врачи сказали ей, что теперь детей точно не будет. Она только головой мотнула: и не надо нам. Не сомневалась нисколько.

Выйдя из больницы, пересмотрела старые семейные фотографии, где была запечатлена еще девочкой, поплакала немного, а потом убрала их подальше на антресоли. Навсегда.

С тех пор у Силантьевых не случалось больше никаких затруднений и разногласий. Мужа своего Вера очень любила.

Работала она на заводе обмотчицей, перематывала сгоревшие электродвигатели, сидя в маленьком удобном цеху. Коллеги у нее были два мужичка, и целый день они посиживали, чаек попивали, проволоку мотали и разговоры разговаривали.

Первый мужичок тихий был, маленький, боязливый, он чаще слушал, иногда подавая язвительные реплики, и очень был похож на мелкого грызуна, опасливо поглядывающего из своей норы; ну а второй был широкий, разливистый болтун-балагур. Болтун любил Веру подначивать всяко, да она ничуть не обижалась, посмеивалась только. Закончив в свое время техникум, привыкла считать себя чуть-чуть повыше да поумнее большинства окружающих. Может, оттого и замуж в молодости не вышла. Предлагали ей, да она разборчивая была, гордая, цену себе знала…

Любила Вера в разговоре употреблять разные сложные и загадочные слова. Говорила о каком-нибудь мужике: «Он такой экспансивный!» Или о женщине, которая не вызывала у нее одобрения: «Инфернальная дамочка!» Коллега-болтун пародировал эту ее привычку, но Вера только все посмеивалась.

Народ вокруг считал ее интеллигенткой.

Павел из-за этого долго боялся к ней подойти, заговорить, хоть и сам человек солидный, видный. Все-таки бригадир монтажников – это тебе не просто так. Двадцать человек в подчинении. Разные люди попадаются, и пьянь, и нервные, а ты вот попробуй поруководи. Силантьев много где работал и был всегда на хорошем счету. Если дело какое ответственное – поручали ему, знали: не подведет. Вот и сюда перевелся недавно по особой рекомендации с военного завода. Надо было помочь людям.

Однажды он прибежал к обмотчикам ругаться из-за отремонтированного движка, который опять сгорел уже на второй день. Все дело из-за него встало. Павел ворвался в цех потный, яростный, на взводе, открыл было рот, чтоб обматерить бракодела-балагура… И ничего не сказал, увидев Веру. Смущенно покашлял в кулак, вызвал балагура в коридор, спросил: а кто такая? Вера ее зовут, сказал испуганный обмотчик, пытаясь оторвать от себя скрюченные пальцы Павла Силантьева, которыми тот как бы невзначай ухватил его за ворот рубашки.

Вера, сказал Павел задумчиво. Вера… Ладно. Ты вот чего, ты движок мне обратно перемотай, но на этот раз качественно, понял? Да понял, понял, гарцевал перед ним балагур, словно конь на узде. И вот чего, добавил Силантьев очень тихо, ты ее не трогай, не обижай.

Долго смотрел Павел на Веру издалека, пока однажды на вечере, посвященном 8 Марта, не набрался, как мальчишка, храбрости подойти и пригласить ее на танец. Она, в простом открытом платье притягивавшая всеобщие взоры, королева бала – пошла охотно.

– Фу, табаком от вас, Павел Егорович, – для начала кокетливо прикрыла белой рукой напомаженный вишневый рот. И от этого ее движения Павла словно кипятком ошпарило, он покраснел и стал задыхаться, чего с ним раньше никогда не случалось. Вера аккуратно постучала ладонью по его спине. – Да вам надо бросать курить!

– Это можно, – сказал Павел. – Я уж и сам хотел…

– Считайте, что я лично в этом заинтересована.

Задорно и весело взглядывала на него, ни слова больше не говоря, словно знала о чем-то. Как не знать, когда балагур все уши прожужжал, сосватал ее давно.

Дотанцевали, он проводил ее на место.

Она о чем-то визгливо посмеялась в углу с подругами. Павел решил: это о нем, – и разозлился. Чертова кукла! Хотел уже уйти, направился к выходу, но тут объявили белый танец, и Вера прошла прямо к нему через весь зал. Наперехват. Он глазам не верил. Неужели правда? Улыбнулась:

– Я приглашаю вас, Павел Егорович, – и положила руки ему на плечи.

Осторожно держа ее пальцами, боясь сжать чуть посильнее, обидеть неловкостью, он снова начал задыхаться, сердце у него сдавило, и он понял: вот все и решилось. В этот самый момент. Словно где-то высоко-высоко ударил колокол, и чистая нота еще долго висела в гудящем пространстве.

Теперь без Веры он не сможет…

А она сказала:

– Знаете, вам хорошо бы усы сбрить!

– Это можно, – ответил Павел без запинки, уже привычно, – все в наших руках.

И на следующий день явился на работу безусый, как юнец. Помолодел ощутимо. И больше не курил никогда. Странное дело – всю жизнь был сам с усам…

Но женщины сошлись во мнении, что так ему действительно лучше. Стал похож на интеллигентного человека. А то был деревня деревней.

Дачу Павел и Вера Силантьевы купили на десятом году счастливой совместной жизни. Участок продавался что-то совсем недорого, а место хорошее, и вода рядом, и до автобусной остановки недалеко. Был на участке кирпичный домик, вернее, одни только стены без крыши, и был работы непочатый край.

Павел увидел это – и загорелся. Давай купим! Смотри, какая красота! Крышу сделаем, баню построим, и можно жить хоть все лето! А? Ну давай купим! Ведь пенсия скоро!

Павел раз и навсегда решил: в их браке главный человек – Вера; он негласно поставил ее над собой начальником, и хоть с виду все решения принимал сам, но только с одобрения супруги.

Два месяца уговаривал ее, пока она согласилась.

Вера – человек не земляной. Родилась-то в деревне, но еще девчонкой оттуда уехала и уже забыла, что такое мыться в бане по-черному и носить воду в ведрах. От деревенской жизни только в памяти и осталось почему-то, как сено однажды летом гребли, стога метали; тятя вилами наверх подает охапки, а она с граблями принимает… «Поберегись!» – кричит тятя и улыбается весело. Опасная штука эти вилы.