Вадим Чернышев - Река детства (сборник)

• Название: Река детства (сборник)
• Автор: Вадим Чернышев
• Жанр: Детская проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-08-005246-0

Сборник произведений Вадима Чернышёва посвящен тому, что сам писатель хорошо знает и любит, – природе, охоте, животным.

Рассказчик щедро делится с читателем всем, что ему близко и дорого. Это и яркие впечатления деревенского детства, и путешествие по издавна любимой речке Битюг, и охота в Заонежье.

Немалая часть книги посвящена собакам и выражает трогательную признательность этому животному-другу, бескорыстная привязанность которого делает нас добрее и человечнее.

Для среднего школьного возраста.

---

Скабиоза – это на правом!

Татарник – тоже.

А на левом – мята. И за нею – горец!

Справа – вероника!

Незабудки – на левом…

Но вот налево высится нечто удивительное: длиннющая палка, облепленная тесно сидящими желтыми цветами. Я даже причалил, чтобы разглядеть получше. Оказалось, что эти «палки» – там и сям – торчали по всему берегу. Здесь был выгон. Несколько черных коров бродили между желтыми палоками. Многие из этих странных растений были куда выше моего роста – метра два с половиной! По самой земле – округлые мохнатые листья, как уши. А из разложенных по земле ушей – то, что я увидел из лодки, – толстый хлыст с как бы вплетенными в него желтыми цветами. Я узнал гиганта и вспомнил его название. Вполне естественно, что при таких размерах их было два: по листьям он назывался «медвежье ухо», а по цветам – «царский скипетр». Было и третье – «коровяк». Теперь, глядя на прогуливающихся между скипетрами коров, я понял, откуда появилось и это название.

Получилось у меня в журнале что-то вроде гербария. Но не из растений, а из их названий. Жаль, маловато оказалось у меня сведений, чтобы узнать все цветы в «лицо»…

А Пыж коллекционирует запахи. Близкие берега пахнут притаившимися зверями и птицами. Вот дохнуло чем-то незнакомым. Может, это черепаха, пригревшаяся на солнце?

Тоненькая, обрывающаяся, будто пунктирная, ниточка тянется от маленькой птички камышевки, перепархивающей в тростнике. Иногда Пыж поскуливает и нетерпеливо топчется. Наверное, почуял толстый запах кабана, который сидит в тине и смотрит сквозь камыши, как проплывает лодочка с остроухой лайкой на носу.

После светлых лугов речка прячется в лесу. Тенистые липы, ольхи и клены нависают над водой. Мы плывем под их сводом, как в туннеле. Какой, должно быть, стоит тут дух, когда цветут липы!

А сейчас здесь пахнет дубом – крепким, ядреным запахом ранней осени. На дубах созрели желуди. Они падают в воду, булькнув увесисто и коротко, как пули. Дубы метят в нашу лодочку.

Понг! – стукаются желуди о тугую брезентовую палубу.

Пульк! – выговаривают они, врезаясь в воду.

«Р-р-р-р!» – выговаривает Пыж, когда желудь угодит в него.

Водяной пастушок

Порой кто-то окрикивает нас из камышей, вопрошая требовательно и строго: кто?! Откуда?!

В просветы зарослей видно, как быстро бежит рыжевато-черная птица – водяной пастушок. Кого пасет он в камышовых джунглях? Не клопов ли водомеров?

Водомеры целыми стадами отстаиваются где-нибудь в затишке. Увидят надвигающийся нос лодки и разбегаются по воде врассыпную. У водомера на ногах широкие лопаточки-водоступы. Бежит он в них по воде, как по полу, не проваливается. Бежит толчками, вымеряя речку четвертями. Раз толчок – четверть. Два – еще четверть. Перемерил Битюг и встал под бережком, чтобы течением не сносило.

Водяной пастушок тоже не проваливается на воде. Росту невеликого, с цыпленка, а ноги будто от цапли приставлены – голенастые и длиннопалые. В самый раз такими ногами по водорослям бегать. Вот пастушок и бегает. Как посуху. Добежит до края камышей, а дальше – стоп! – чистая вода. Омуток, ни единой травки. Надо лететь. А летун он совсем неважный. Не столько летит, сколько бежит, крыльями лишь помогает, да с таким плеском и шлепом, будто кто в ладоши хлопает. Одолел чистую воду, сунулся в камыши и исчез, как иголка в стогу сена. Не ищите теперь пастушка. Вряд ли на глаза покажется. Большой мастер в траве прятаться. Теперь до новой встречи с другим пастушком.

Рыбаки и рыбки

Какая речка обходится без рыбаков! Есть они и на Битюге.

Я замечаю торчащие из кустов длинные удилища и перестаю грести, чтобы не пугать рыбу.

– Ну как – ловится?

Рыбак откликнется не сразу. Ему надо очнуться от сладких мыслей, привязанных к висящему под водой крючку.

– Рыбка плавает по дну… Нам поймать хотя б одну…

Все ясно: неудачник этот рыбак.

Другой отвечает:

– Удить-то удим, только есть навряд ли будем…

Тоже понятно. Из той же компании невезучих рыбаков.

Третий улыбается, подмигивает с берега:

– Кошке да себе немножко.

– Это сколько же – «немножко»?

– Да вон целое лукошко.

Ну а это уже немало. Оттого и весел этот балагур.

Четвертый машет рукой, вздыхает:

– Без лодки какая рыбалка… Вот если б на лодке…

Этот рыбак из разряда мечтателей-нытиков. Ему дай лодку – он все равно будет вздыхать: «Что тут за рыбалка? Битюг – речка маленькая… Рыба тут мелкая… Вот если б на Дону…»

Окажись он на широком Дону, мечты и там понесут его дальше: «Вот если б на море… Или на Атлантическом океане – вот где рыба ловится!»

Попадались рыбаки и на лодках. Больше на резиновых пухлых надувашках. В одном месте так густо заполонили речку – еле протиснулся между ними. Сидят рыбаки, каждый в своей резиновой «тарелке», и на поплавки соседей поглядывают: как там у них?

Встретился старый рыбак на лодке-душегубке, выдолбленной целиком из ствола толстой осины. Сидит на корме, вёселком потихоньку отгребается. За ним тянется «дорожка» – длинная леска с латунной рыбкой-блесной на конце. На щуку такая снасть. Поздоровался.

– Ж-ждраштвуй, – отвечает.

Спросил у него, далеко ли до города Боброва.

– Жавтра догребешь, ешли поштараешша.

– Что-то я у тебя, дед, ничего не пойму, – посетовал я. – Жамкаешь что-то, все «ж» да «ш»… Жужжишь, как шершень.

– Видишь? – показал он стиснутые вставные зубы. – Жубами дорожку держу. Жубами шражу почувштвуешь, когда шшука возьмет.

– Ох, дед! Хватанет большущая щука и вырвет дорожку вместе с зубами! – предостерег я рыбака.

– Нич-чо! – засмеялся рыбак, не выпуская из зубов жилки. – Они у меня жележные. Ишшо поштавлю. Жележа в штране хватает!

Зимородки

Но самые усердные рыбаки на Битюге – это зимородки. Часами сидит зимородок над рекой и смотрит в воду. Ждет. Терпеливо, как кошка, караулящая мышь у норки. Увидит рыбку под собой и камнем врезается в воду. И почти всегда вылетает с уловом. Редко когда промахнется.

Для такой рыбалки нужна прозрачная вода. И поэтому живут зимородки только на чистых речках.

Ростом зимородок поменьше воробья, но разодет как франт: голова и крылья зеленые, спина голубая, манишка красноватая, а щеки желтые с черной каемочкой. Далеко его видно, когда он быстро летит над самой водой, будто яркий изумрудный фонарик.

Я знал, что зимородки роют в берегах глубокие печурки и делают в них гнезда из мягких рыбьих косточек. И что пахнет из такой печурки рыбой.

Нам не раз попадались печурки в обрывистых берегах. Некоторые я даже обнюхал, но запаха рыбы не уловил. Пахло из них землей и немножко курятником.

Однажды я насторожил жерлицу – снасть на щуку, похожую на рогатку. Одним концом леска на рогатку намотана, а на другом – живая рыбка для приманки щуки, «живец».

Ночью наживку никто не тронул. А в полдень я обнаружил жерлицу размотанной. Ага, кто-то есть!

Но крючок оказался пуст. И леска стянута как-то странно – не в глубину, куда щука обычно пытается уйти, а к берегу. Я снова поставил жерлицу. И опять кто-то снял живца. Кто же ворует наживку? Я решил подкараулить воришку и спрятался в кустах. Не прошло и часа, как загадка жерлицы раскрылась. Зимородок!

Он сел на палку, к которой крепилась жерлица. Замер, наблюдая за рыбкой. И как только живец подплыл – кинулся в воду.

Пришлось мне снять жерлицу. Поймаешь еще ненароком зимородка!

Кабаны и черепахи

Говорят, панцирь черепахи выдерживает автомобиль. Не знаю, не проверял. Была черепаха – не было автомобиля. Был автомобиль – не оказывалось под рукой черепахи. А если бы и оказалась, все равно не следовало бы, наверное, подкладывать под колеса бедную черепаху.

Но сам я вставал на панцирь умершей и высохшей черепахи. И даже попрыгал на нем.

Хоть бы что! Панцирь этот я когда-то нашел на болоте.

В Битюге тоже живут болотные черепахи. Я причалил под вечер к берегу и пошел посмотреть, годится ли он для ночевки. Когда я вернулся к лодке, она чуть-чуть отошла на ослабшем шнуре. Низкое солнце просвечивало под лодкой воду, и в этой солнечной воде плавала вверх ногами черепаха. Небольшая черепашка, величиной с пепельницу. Как водолаз-аквалангист, которого спустили осмотреть подводную часть судна, черепашка изучала мягкое резиновое днище. Возможно, оно представлялось ей животом невиданного плавучего чудища. Черепашка тыкалась в днище головой и скребла по резине корявыми узластыми лапами. Короткий тонкий хвостик смешно отвисал в воде, как шнурок от ботинка. Черепашка заметила меня и спряталась под берег.

Но ее любопытство все-таки оказалось сильнее страха. Я опустил в воду весло. Черепашка подумала немного и выбралась поглядеть на блестящую алюминиевую лопасть. После ужина я пустил поплавать на веревочке пустой котелок, и она снова не удержалась, чтобы не посмотреть, что это такое.