Елена Тригуб - Долгая дорога домой. Или загадка древнего дольмена

• Название: Долгая дорога домой. Или загадка древнего дольмена
• Автор: Елена Тригуб
• Жанр: Современные любовные романы

Елена Тригуб и ее «Долгая дорога домой» сумели вдохнуть новую жизнь в жанр российской «романтической фантастики». Ироничный и по-женски непосредственный взгляд на все, что может произойти с девушкой из Ростова, волею загадочного дольмена оказавшейся в Англии 19 века. Сумеет ли она вернуться домой? И стоит ли?

---

– Хуже. Выменял у одного адыгейца.

– На что же?

– На оружие.

Так. Что скрывает этот ученый орнитолог, который выглядит и ведет себя, как неформал, имеет дорогущие машины, доступ к оружию, к тому же пропадает в непонятных командировках? Опять в голове пронеслась мысль о том, что Жданов просто вешает мне лапшу на уши: поездка на «Фрингилу», обед на «Летучем Голландце» – это все замечательно, но вот связываться с бандитом мне как-то не улыбалось.

– Расслабься, Лиз. Все нормально и законно. Почти все. Был у меня обрез, еще от отца достался, приходилось брать его собой – иногда дольмены располагаются на территории совсем не дружественных народов. И наши военные на постах относятся к этому почти спокойно. Понимают: жить-то хочется! А этот медальон я увидел на груди одного местного; чем он занимался по жизни – не знаю, да и знать не хочу. Я спросил, где это он взял такую вещицу – говорит, нашел под каменной пробкой «сырпуна». Я поинтересовался, что он хочет за медальон. Пришлось отдать обрез, черкесский боевой нож и фонарик.

– И ты не побоялся хранить дома оружие и брать его с собой? – удивилась я.

– Нет, я закапывал его в лесу, завернув в промасленную бумагу и уложив в ящик. А с собой брал только в горы, где неспокойно. Так что сейчас я безоружен. Ничего себе, какие стрелы сыплются из твоих глаз!

– Комплимент не самый лучший способ переменить тему. Я тебе не верю.

– Ну и напрасно. Посмотри, какая ты красивая, прямо богиня охоты! Надень, пожалуйста, медальон, и носи его всегда. Пусть он станет твоим талисманом.

Я послушно надела украшение. Серега повернулся к чернокожему стюарду, чтобы попросить счет, но я успела заметить, как в его глазах сверкнуло торжество победителя.

К дому мы подъехали уже за полночь. Я поблагодарила Серегу за поистине королевский ужин и уже хотела выйти из машины, но он задержал меня.

– Что, Сережа?

– Ты еще с пикника задолжала мне поцелуй, помнишь? – промурлыкал Жданов, перебирая мои волосы. Я засмеялась, а он с неожиданной силой притянул меня к себе и поцеловал так нежно, деликатно, что я сразу утратила волю к сопротивлению и обмякла в его объятиях. Он поглаживал кончиками пальцев мои скулы, подбородок, шею. Это было так невинно и, в то же время, восхитительно!

Спустя минуту, Серега резко оторвался от меня, помог выбраться из машины и проводил до подъезда.

– Завтра в четыре я заеду за тобой. Будь готова! – строго сказал он, сел в автомобиль и уехал.

Я осталась стоять с открытым ртом. Что это было?

* * *

Вечером следующего дня мы улетали в Калининград.

«Пулково» меня разочаровал: люди прибывают в красивейший город через такие невзрачные воротца, что мне даже стало стыдно за Северную столицу. Впрочем, сам полет прошел неплохо, если не считать попадания в зону турбулентности, в болтанке которой «Боинг» дрожал, как умирающий динозавр.

Я не люблю летать. Тому есть две причины: во-первых, у меня закладывает уши, а, во-вторых, я банально боюсь. В случае катастрофы выжить шансов никаких, и эти нелепые манипуляции стюардесс с надувными жилетами явное тому подтверждение. Кто сможет остаться в живых посреди океана в надувном жилете? Как долго он протянет? Минут десять, пока не окоченеет, или пока его не сожрут акулы? В общем, я с облегчением вздохнула, когда шасси коснулись полосы аэропорта Храброво. Там, на выходе, нас встретил тот самый Коган, Михаил Давыдович, старинный Серегин друг.

Это был невысокий, плотный, небрежно одетый мужчина лет пятидесяти, лицо которого выдавало типично иудейское происхождение. Большие карие глаза с опущенными вниз внешними уголками придавали ему унылое, печальное выражение, а крупный мясистый нос был слегка грубоват для классического палестинского профиля. Очевидно, здесь проявились какие-то иные гены.

Рот, сокрытый в густой растительности курчавой черной бороды, выдавал добродушное лукавство, а обширный, выпуклый лоб свидетельствовал о недюжинном уме и безмятежности. Как могут сочетаться эти качества и пребывать в гармонии, ведь сказано же: «многие знания – многие печали»? Скорее всего, это следующая, недоступная мне ступень развития, присущая великим ученым, религиозным сподвижникам, монахам. Видимо, они в полной мере осознают справедливость Соломоновой мудрости о том, что «все проходит, пройдет и это». И не переживают вообще ни о чем.

Если бы снимался фильм о царской России, Коган с успехом мог бы сыграть директора гимназии. Во всяком случае, я его видела именно таким – образованным, интеллигентным, спокойным. Он оказался весьма и весьма словоохотлив, особенно если видел живой интерес собеседника к обсуждаемой теме. Тогда он заливался соловьем: сыпал фактами, датами, цитировал классиков, причем на языке оригинала. Впрочем, тут же спохватывался и возвращался к общедоступной речи.

Отнесся Михаил Давыдович к моему появлению в «клубе любителей дольменов», как показалось, неплохо. Но в первый момент, когда мы с Серегой вышли из здания аэропорта, его реакция была удивительной и необъяснимой. Коган уставился на меня, а его живое, подвижное лицо отразило целую гамму эмоций: удивление, ошеломление, сомнение. Слегка приоткрыв рот, он сорвал с носа очки в грубой роговой оправе, протер их полой собственной рубашки и водрузил обратно, рассматривая меня, как энтомолог редкую бабочку.

– Миша, это – Елизавета Павловна Бирт, орнитолог, моя коллега и хорошая знакомая. Она согласилась сопровождать нас на «Фрингилу», потому что тоже интересуется Камнями Силы, – представил меня Серега.

– Давно ли? – тихо спросил Коган, пожимая мне руку. В его взгляде мне почудились растерянность и сожаление.

– Всего пару недель! – улыбнулась я, – а вы – тот самый Михаил Давыдович, о котором Сережа так много рассказывал.

– Вообще-то, правильно говорить «Давидович», но если вам так удобнее…

Отрекомендовавшись, Коган пригласил нас в машину (старенький «Опель» с перевязанным изолентой боковым зеркалом и клацающей крышкой багажника), отвез в недорогую гостиницу – гостевой дом «Стрелецкий», что в самом центре Калининграда, неподалеку от знаменитых «Королевских ворот». На удивление, мне понравилось абсолютно все: и архитектура этого здания, типичная для восточной Пруссии, и уютный, светлый номер. Я с удовольствием приняла душ, переоделась к ужину и вышла в холл.

Серега уже ждал меня, и мы решили побродить по городу, остановившись где-нибудь перекусить. В Центральном парке, рядом с кирхой Королевы Луизы, мы обнаружили памятник барону Мюнгхаузену, дошли до Канта, осмотрели Кафедральный Собор и погуляли по парку. Отужинать решили в «Якитории»: не являясь поклонницей японской кухни я, все же, получила удовольствие: стильно, уютно, приятно.

За ужином я спросила Серегу, что бы мог означать тот удивительный взгляд Когана. Он расхохотался и воскликнул:

– Видишь, Лиза, какое впечатление ты производишь на мужчин! Признаюсь, не знал, что Миша такой ценитель женской красоты! Вот удивил!

Я ни на секунду ему не поверила. Конечно, я не урод, и цену себе знаю – в иные моменты даже считаю себя очень привлекательной. Но не до такой степени, чтобы пожилые ученые смотрели на меня с раскрытым ртом!

Утром мы выехали в Зеленоградск, где я не утерпела и искупалась в холодных водах Балтики. Далее наш путь лежал по единственной автодороге на Куршскую косу: Зеленоградск – Морское.

Ехали небыстро – очевидно, профессиональное вождение не входило в число достоинств Михаила Давыдовича. Он внезапно перестраивался, даже не думая включать соответствующий поворотник, резко тормозил, швыряя пассажиров носом в приборную доску, пересекал «сплошные»; светофоров для него просто не существовало. Единственное, что спасало Когана от ДТП – это низкая скорость движения: водители успевали среагировать и увернуться. Было страшновато, но зато я поняла, для чего были изобретены ремень безопасности, а также страхование жизни и здоровья.

Я вволю налюбовалась окрестностями, и по пути в Морское, и по дороге в Зеленоградск. Мы проезжали среди аккуратных селений с белыми красивыми домиками, крытыми одинаковой терракотовой черепицей и отделанными деревом. Я поразилась чистоте палисадников, ухоженности садов и опрятности надворных построек – нигде не встретилась мне ни единая груда хлама. Не увидела я и покосившихся заборов, слепленных из кусков ржавых труб, проволоки, кусков шифера и посеревшего от времени дерева. Кругом – ну прямо пряничные домики Гензеля и Гретель, на крышах которых свили свои гнезда аисты. Во все времена это считалось хорошей приметой: птица не станет растить птенцов в плохом месте.

Потом панорама за окном сменилась: мы проезжали через живой туннель – огромные старые деревья росли так близко от дороги, что их могучие кроны смыкались вверху, закрывая солнце. Мне захотелось выйти из машины и не спеша прогуляться, но просить об этом я не стала – а прислушалась к беседе, которую вели Коган с Серегой.