Аркадий Кудря - Фердинанд Врангель. След на земле

• Название: Фердинанд Врангель. След на земле
• Автор: Аркадий Кудря
• Издательство: «Издательство Астрель»: «Издательство ACT».
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5-17-014783-Х: 5-271-04598-6

О жизни и деятельности прославленного российского мореплавателя, адмирала Фердинанда Петровича Врангеля (1796—1870) рассказывает новый роман известного писателя-историка Аркадия Кудри.

---

Стоит подуть сильному ветру, и льдины расколются и будут расходиться друг от друга. Ничего не оставалось, как повернуть назад.

Когда разведчики соединились с ожидавшим их караваном, Врангель дал команду немедленно сниматься и двигаться отсюда на юго-юго-восток.

Преодоление бесконечных торосов, достигавших иногда восьмидесяти футов высоты, настолько измучило людей и собак, что Врангель пришел к выводу: пора освободиться от лишнего груза, устроить провиантский склад, а пустые нарты отправить назад в Нижнеколымск.

Во льду вырубили большую яму, положили туда припасы, верх закрыли бревнами, закидали снегом и залили водой, чтобы лед образовал непроницаемый для зверей покров.

Команду уходивших с пустыми нартами проводников Врангель попросил возглавить унтер-офицера Решетникова. В отряде оставалось десять человек. Купец Бережной, не потерявший надежду найти землю, богатую мамонтовой костью, тоже решил продолжить странствия.

Рассчитывая обойти опасный участок моря, Врангель взял курс на юго-восток. Однако и здесь на пути попадались глубокие трещины и полыньи. Местами пространства открытой воды пересекали на льдинах, как на плотах, толкая их шестами. Обнаруженный на снегу свежий медвежий след возбудил в Матюшкине охотничий азарт. Свежатинка не помешала бы, и Врангель в надежде на удачу отправился вместе с ним. Поехали на освобожденных нартах около десяти верст, но подобный грому треск ломающихся впереди льдин вынудил их прекратить преследование.

Что же делать, продолжать и далее поиски мифической «земли Андреева»? Это казалось совершенно бесперспективным. Да и ледовая обстановка вызывала все большие опасения.

Своими сомнениями Врангель поделился с Матюшкиным:

— Сам видишь, дальше на север нам не пройти. Да и стоит ли? Будем возвращаться к провиантскому складу и возьмем оттуда обратный курс.

Губы Федора сжались, но он промолчал, то ли не желая спорить с начальником, то ли сознавая, что иного выхода действительно нет.

Однажды к северо-востоку показалась синева, похожая на гористый берег, и вновь воспряли надеждой. Увы, это был лишь мираж. Наблюдение в подзорную трубу показало, что «горы» вдруг начали подниматься в небо, и вскоре горизонт стал совершенно чистым.

По случаю праздника Пасхи сделали привал. В обтесанную топором льдину вбили оштол с водруженной на нем горящей свечой. У основания оштола поставили икону Николая-чудотворца. Купец Бережной прочел подобающие молитвы, после чего все с чувством затянули духовные песни. На сей торжественный случай было припасено и угощение — оленьи языки и праздничная норма водки. Разведенный на льду большой костер щедро горел полдня. Все разговоры, о чем бы ни начинали, в конце концов сводились к высказываемой то одним, то другим надежде на благополучное возвращение. Свою порцию праздничных излишеств получили и блаженно отдыхавшие собаки.

Чем ближе продвигался отряд к складу провианта, тем чаще встречались следы ведущих в том же направлении медвежьих и песцовых следов.

— Тот-то они полакомились! — горько шутил Матюшкин.

Торопясь проверить, цел ли склад, Врангель на трех нартах поспешил по медвежьим следам вперед. Преодолев несколько опасных трещин, едва не угодили в полынью. Льдина по ту сторону трещины вдруг начала клониться под тяжестью въехавшей на нее упряжки, и задние собаки, отчаянно визжа, стали тонуть в воде.

— Вперед, Кучум, вперед! — Татаринов оштолом взгрел пятерку передовых собак во главе с вожаком. Длина нарты тоже препятствовала уйти в промоину. Собаки отчаянно рванули и вытянули за собой остальных. Татаринов перекрестился.

Несмотря на мозаику звериных следов вокруг ледяного склада, он оказался цел, и, когда подъехали остальные, продукты выкопали и разместили на нартах.

Через пару суток, когда отряд держал путь к Медвежьим островам, при сильном ветре началась метель. Боясь растерять в пурге товарищей, Врангель приказал связать все нарты и остановиться на ночлег. Бешеный ветер рвал из рук палатку, не позволяя установить ее, задувал костер. Пурга продолжалась всю ночь, и наутро, когда она утихла, лишь шесть больших сугробов обозначали место, где непогода застигла караван. Чертыхаясь, начали раскапывать снег и освобождать друг друга и зарывшихся в снег собак.

Прояснившееся небо открыло на расстоянии пяти верст гранитные утесы Четырехстолбового острова.

— Вот она, наша искомая и ненаглядная земля! — вскричал Матюшкин.

Было трудно понять, то ли радость его искренна, то ли он опять горько шутит, намекая, что это совсем не та земля, которую они надеялись найти.

Свидание с землей вызвало у всех огромное облегчение. Натаскали в большую кучу наносный лес, поставили у скалы палатку и, разведя жаркий костер, начали сушить промерзшую одежду. Какая-то птичка вдруг весело заверещала над головой.

— Пуночка! — вскричал Татаринов. — Вот и пуночка прилетела, весну принесла.

Врангель же с грустью размышлял, что поход заканчивается, но, в отличие от предыдущего, его нельзя признать особо удачным. Много рисковали, и все без толку, А ведь была у него мысль поручить руководство походом Матюшкину, а самому заняться обработкой материалов поездки к Шелагскому мысу. Хорошо, что передумал. Матюшкин, с его не знающей тормозов отвагой, мог и не вернуться назад, погубить людей.

Что ж, если не удалось отыскать «землю Андреева», можно в таком случае подробно осмотреть всю группу Медвежьих островов. Для их описи разделились на два отряда. На самом крупном из них, Крестовом, обнаружилось множество берлог и нор — укрытий песцов, медведей, волков. На южном берегу мелькнуло и тут же исчезло небольшое стало оленей.

На другом острове отыскали весло, похожее формой на юкагирское, полозья от нарт и человеческие кости.

Купца Бережного богатая добыча ждала на четвертом по счету острове — в крутом земляном холме покоилось целое кладбище мамонтовых костей и бивней. Однако они прочно вмерзли в землю, и лишь с помощью казаков, вооруженных лопатами и пешнями, удалось освободить пару бивней и уложить на нарты.

Вновь соединившиеся отряды экспедиции направили путь на юго-запад, и через полсотни верст радостное восклицание нартовщика, обнаружившего свою давнюю ловушку на зверя, возвестило, что путешественники благополучно достигли матерой земли.

Через пару дней отряд уже ночевал в теплых домах Походска — селения на устье Колымы.

Врангель не мог припомнить, чтобы когда-либо прежде с таким нетерпением ожидал весеннего пробуждения природы. После двадцатого мая уже не исчезавшее с горизонта солнце растопило лед на стрежне Колымы, покров реки прорезали глубокие трещины; льдины, толкаемые течением, начали расходиться, с шумом ползли друг на друга, и вот освободившаяся от панциря река понесла ледяные поля в океан.

Взлом льда ознаменовался и первым дождем. Воспрянув от спячки, зашевелились растения, на проталинах показалась трава, на ивовых кустах набухали почки.

Облачившись в высокие резиновые сапоги и прихватив зрительную трубу, Врангель уходил в тундру, к близлежащим озерам. Буйное оживление ощущалось там с особой мощью. Меж трав и мшистых кочек журчали ручьи, слышалось призывное пение птах — кулика, песочника, чернозобика. В синь озер, там, где уже обозначилась вода, с шумом плюхались стаи уток, и при удаче можно было видеть в окуляр трубы скрадывающего добычу песца.

Но благодать длилась недолго. Прогревшийся воздух вызвал к жизни бесчисленное кровососущее племя. Лишь едкий дым отпугивал комарье, и теперь почти в каждом дворе Нижнеколымска свет солнца застилала густая молочная пелена от разложенных хозяевами дымокуров.

Но северный ветер вновь принес похолодание и на время изгнал беспощадных мучителей. Можно было вновь без опаски выбираться в тундру.

Взяв ружья, Врангель, Матюшкин и Козьмин отправлялись на охоту. Возле облюбованного ими озерка они устроили меж кустов шалаш и там караулили прилет птиц. Флегматичный Прокопий Козьмин, не затрудняя себя томительным ожиданием, ложился в своей меховой куртке на устилавшие пол доски и, попросив товарищей «тряхнуть его, когда появятся пернатые», погружался в дрему. Приходилось иной раз ждать час, два, с досадой провожая глазами стаи, пролетавшие без посадки мимо, и тихо гладить по загривку насторожившуюся при виде птиц лайку по кличке Ворон, обученную подбирать подстреленных птиц и арендованную на охоту у сотника Татаринова.

Но терпение вознаграждалось. Сделав над озером круг, стайка уток садится на воду. Пробуждается от дремы толкнутый в плечо Козьмин, быстро садится и тоже прикладывается к ружью. Выстрел, другой... Матюшкин стреляет по поднявшейся стае влет. Отпущенный с поводка Ворон, прыгая по кочкам, несется вперед, отважно кидается в холодную воду, ухватив добычу, несет ее стрелкам и тут же торопится обратно к озеру, чтобы поймать и подранков. Иногда случалось подстрелить и гусей.