Алексей Казарин - Дачный сезон

• Название: Дачный сезон
• Автор: Алексей Казарин
• Жанр: Сделай сам

Эта книга необычного жанра. Она о том, о сем а значит о жизни. Автор в форме беседы рассказывает о себе, о дачных проблемах, своих экспериментах и открытиях, перемежая все это с философской оптимистической точкой зрения. Скучать читателю не придется, в книге дачник найдет много полезных советов, в том числе и знахарские рецепты оздоровления. Создавая книгу, писатель стремился к простому, понятному изложению, акцентируя на главном, чтобы оно не затерялось в многословии, и надолго сохранялось в памяти. О всем же, что волнует дачника и автора книги, поведать в одном месте практически невозможно, и тем более о том, что лежит у него в тайниках души. Но пытливый читатель, надеемся, прочтя его исповедь, поймет это и сделает для себя соответствующие выводы.

Книга публикуется в авторской редакции.

---

Вот экзамены в школе, а затем в техникуме, в вузе, когда поступал. В голове обыкновенная для этого возраста пустота, знания лишь бы только сдать и вся надежда только на «шпоры», иначе крах «лучшей жизни». И тут, почти автоматически (а может и интуитивно) произносишь: «Господи, пронеси!». Или такой простой, но символический и поучительный пример: не так уж редко приходится стоять вам на обочине дороги в ожидании какого-нибудь попутного транспорта (все символично)?.. И тогда: голодный, усталый, промокший и продрогший невольно молишь: «Господи, выручи, помоги!».

Меня нельзя уличить в лености или неприязни к труду. Но современные производства, рассчитанные на износ рабочего, ничего не дающие ни уму, ни сердцу, а лишь пропитание (как скоту), как будто нарочно созданы для истязания людей. Вспоминаю, как в свое время работал станочником на заводе.

Обычно, в конце месяца авралы по выполнению плана, трое суток практически не отходишь от сверлильного, или токарного станка. От моей операции зависел план цеха и я, по своей глупости, вкалывал как никто, хотелось больше заработать денег, она от выработки. Усовершенствовал оснастку, изучил режимы скоростного сверления и стал работать за троих. А в конце месяца и вовсе. Трое суток практически не выходил из завода. Первые сутки, все двадцать четыре часа не отходишь от сверлильного станка, за исключением того времени, чтобы быстрее, за 15-20 минут, поесть, или перекусить. Здесь же, на лавке в раздевалке цеха поспишь четыре часа и вновь за станок, еще на шестнадцать. Еще четыре часа «отдыха» и опять шестнадцать. И таким образом практически трое суток не отходишь от станка!.. И это не просто стоишь, а тут каждое движение рук твое рассчитано по секундам. Это труд уже не человека, а робота. К тому же скверно чувствуешь себя в коллективе обывательской толпы: часто козни, зависть (что ты больше заработал), вражда, грязь, высокомерие начальства. То же подстерегает здесь и человека «инженерного» труда, где царствует материальная заинтересованность. Каждый рабочий день поутру встаешь чуть свет с проклятиями на свою собачью жизнь и бежишь к заводской проходной (не дай бог опоздать!), словно на какую-то малую казнь… Редко встретишь здесь человека, кто с охотой ползет на завод. А нужда заставляла. Неволя, чем бы она ни маскировалась, противна свободному человеческому духу. Бывало, отработав смену, в отпуске или в выходные мчишься как на праздник, работать на природе, т.е. на свою «дачу». И я мысленно, довольно часто просил Бога дать мне свободу, чтобы иметь возможность спокойно трудиться на этом своем клочке земли.

«Пусть, думаю, стоя за станком в промасленной робе и по уши в грязи, буду я каким-нибудь легким инвалидом. К примеру, ненароком отрежет мне на руке несколько пальцев что нередко бывает у работающих за станками или что-то в этом роде, пусть на инвалидную пенсию достаток мой будет ограничен хлебом и солью, но… О, Боже! Дай мне свободу от этого бесконечного, изнуряющего душу и тело никчемного труда!..». Такие мысли часто возникали у меня.

И Бог услышал и сжалился надо мной. Он отнял у меня самое безобидное слух (ничто не дается в этом мире даром), я оглох. Но взамен стал …пенсионером. Не по возрасту, конечно, а по инвалидности. Интересно даже то, как об этом я был оповещен. Еще накануне, за месяц, в самом точном непальском гороскопе, прочел:

«Дни, 19-ое и 21-ое, принесут вам счастье». Так и случилось. 19-го числа следующего месяца врачебно-трудовая комиссия установила мне третью рабочую группу инвалидности, а 21-го числа того же месяца родился внук. С тех пор объектом моего труда стала дача. Рядом со мной всегда был мой помощник и друг внук Сашика, как ласково зову я его. Разве это не счастье?!..

Обо всем не расскажешь. Вся наша жизнь точно трудный экзамен. Думаю каждый сможет упомнить подобные моменты… И ведь «проносит», и почти всегда помогает!

Это может показаться странностью или просто чудом, но с тех пор, как я начал осознавать присутствие Бога и проникся к Нему благодарностью, каждое мое желание и стремление стало исполняться, о чем бы я ни подумал.

Как-то, для одного нужного по хозяйству дела, мне понадобилась довольно крупная для пенсионера сумма денег. Можно было бы, конечно, спросить и взять ее у жены, которая иногда неплохо приторговывала на рынке саженцами, семенами или рассадой, которые я выращивал на дачном участке. Но мне искренне было жаль ее. Кому неизвестно, какого терпения требует это занятие, как неудобно и порою даже стыдно было для нашего поколения «продавать глаза» в ожидании случайного покупателя? «Но где же все-таки достать деньжат?» подумывал я. И, хотите верьте, хотите нет, но уже через пару денечков нашел эти бумажки. И не где-нибудь, а, как в сказке прямо на дороге. Да!..Да!.. Еду по дачно-лесной дороге на своем велике. Вижу, на обочине лежит кошелек, весь в засохшей грязи, толстым слоем запыленный, видно давно уже лежал. Я уж было проехал мимо, подумал, что старый и брошен кем-то. Однако чтото заставило вернуться. Поднял с земли бумажник, а в нем деньги. Пересчитал. А в нем ни меньше, и ни больше, а, в аккурат, нужная мне сумма! Кому ни рассказываю после не очень-то охотно в это чудо верят.

А вот еще интереснее. Это история о том, как я также «случайно» купил себе легковой автомобиль.

Пожалуй, всю жизнь я имел дело с техникой. В техникуме, где учился, сдавал на права шофера любителя. Потом, работая участковым инженером-механиком на «техпомощи» ездил за рулем по колхозам и совхозам, занимаясь ремонтом и обслуживанием с/х техники этих хозяйств. И даже пришлось несколько лет ездить на грузовой машине в качестве профессионала. Начинал еще с той поры, когда в «Правилах дорожного движения» было всего десять или одиннадцать знаков. Сейчас вспоминаю эти знаки и шучу: главными из них были два: «Тпру!..», и «Но…о...о!». Вот уж поистине был золотой период для автолюбителей: машин в областном центре мизер (наперечет), останавливайся и паркуй свою машину, где хочешь, разрешалось ездить всем грузовым даже по центральной Октябрьской улице (ныне проспект). И гаишник на весь город был один. Он и экзаменовал и выдавал нам, студентам, права. Помню даже его фамилию Степанов, такой добродушный, чуть ли не дядя Степа Михалкова. У многих были ошибки в ответах, он поправлял их, а права все-таки все получили, но с наставлением «будьте внимательнее и осторожнее…». В молодости мечтал иметь хотя бы мотоцикл. Приходилось поездить и на стареньком мотоцикле «Восход». Но вот чтобы легковушку себе купить об этом и не думал. Потому как средств таких никогда не имел, хотя, по тем меркам, и зарабатывал неплохо. Годами копить деньги не имел такой привычки, да и расходов других, более насущных, с избытком хватало. Женился все пришлось приобретать самому, начиная с кружки, подушки и ложки; мебелью, коврами, дачей всем постепенно в семье обзаводились. Гараж даже кирпичный в кооперативе построил, но за ненадобностью позже продал. Когда моложе был все стройматериалы (доски, двери, домашняя утварь и пр.) на дачу с города чаще всего на своей спине таскал.

Тогда на дачном поезде все, что под силу доски, мешки с цементом, столы, стулья, кровати, телевизор, случалось и старые диваны возили (кондукторов поначалу на дачных в вагонах не было, и это разрешалось). Даже снопы камышей для своих кур. А с поезда до дачного участка на своем горбу тащишь, согнувшись «в три погибели» с километр, не меньше. Вспомнилось, как однажды сразу нес без остановок кровать панцирную вдобавок в комплекте со спинками и к тому же еще тяжелую щитовую дверь к ними привязанную, килограмм 50-60 не менее. Боялся, чтоб где-нибудь по пути не споткнуться и спина не треснула б такой тяжелый груз был. И останавливаться, чтобы передохнуть было нельзя, иначе потом этот груз на себя не поднимешь. А что об урожаях и думать не приходилось: свое не грузно. Сил на все хватало.

А однажды возле сносимых в городе домов я обнаружил грушевое плодоносящее дерево. Уж очень понравились мне ее плоды крупные, как лампочки. Груша эта была метров пять в высоту, а ствол у основания где-то пятнадцать семнадцать сантиметров. Такое дерево в вагон не сунешь. Полдня ее выкапывал, стараясь не навредить корням. Наконец выкопал, а тяжесть «ого го…» неимоверная.

Но я штангой, когда учился, немного увлекался, к тому же недавно с армейской службы. Энергии хоть отбавляй. (Отец как-то попросил помочь мне вскопать участочек под городом под картошку сходил после работы и за три часа три сотки лопатой вскопал!). Кое-как это дерево на тачку, что на мопедных колесах, погрузил, и рано поутру, пока люди спят, на другой день через весь город повез с дальнего Завеличья через весь центр на дачу в свою Кебъ. По асфальту и по нормальной грунтовой дороге восемь километров все шло нормально. А вот далее, еще шесть верст, путь предстоял по узкой пешеходной дорожке вдоль железнодорожного полотна (насыпи). Камни, неровности, переходы через линию на полпути тачка моя этих испытаний и не выдержала. Колеса согнулись, пришлось ее выбросить в придорожные кусты. Впереди еще километра три по такому же бездорожью. Попробовал грушу на плечи поднять никак, а бросить жалко, на даче плодовых деревьев еще нет. Тут уж я каждую «лишнюю» веточку на ней срезал, каждый узелок от земли очистил и только тогда смог кое-как это дерево себе на спину взвалить. Тяжесть вся спина и плечи в кровоподтеках, все болит, к тому боюсь опять же, как бы где не оступиться, да спина бы не треснула. Но терплю, эту ношу свою не бросаю.