Михаил Державин - Я везучий. Вспоминаю, улыбаюсь, немного грущу

• Название: Я везучий. Вспоминаю, улыбаюсь, немного грущу
• Автор: Михаил Державин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-96351-5

Герой, а по совместительству и автор этой уникальной, во многом неожиданной книги – обаятельный, блистательный, неподражаемый Артист – Михаил Державин. Он один из немногих людей, при одном упоминании которых на лицах расцветают светлые улыбки!

От счастливого детства в артистической вахтанговской среде до всероссийской и всесоюзной любви и известности – путь, который Артист, кажется, даже не шел, а порхал – легко, песенно, танцевально, шутя, играючи и заставляя хохотать и наслаждаться счастьем, чудом жизни миллионы зрителей. Неиссякаемый фонтан веселья, доброй иронии, парадоксального юмора присутствует и на страницах этой книги. Героями этой книги стали близкие друзья Михаила Державина, его партнеры по театральному и киноискусству – Александр Ширвиндт, Андрей Миронов, Анатолий Папанов, Людмила Гурченко, Татьяна Пельтцер, Лариса Голубкина, Михаил Ульянов, Марк Бернес, блистательные режиссеры-комедиографы, с кем довелось поработать, – Эльдар Рязанов, Валентин Плучек, Алла Сурикова, Наум Бирман, Анатолий Эйрамджан, и многие другие. С этих страниц предстанут в неожиданном амплуа даже легендарные первый и второй тести Михаила Михайловича – народный артист СССР Аркадий Райкин и прославленный командир Первой Конной, маршал СССР Семен Буденный. И конечно же, любимая супруга – знаменитая певица Роксана Бабаян.

---

Мама приходит с работы, хочет переложить яйца в какую-то миску и тут видит, что на яйцах некий штамп.

А тетя Магда Абрикосова тогда оставила у нас и свой пакет с яйцами, Мишка проштамповал и ее яйца.

Мама тут же звонит Магде и говорит: «Магда, да ты знаешь, что мы купили?!» Та: «Что?» Мама: «Мы купили черепашьи яйца!» Магда прилетает на второй этаж с первого, смотрит: все яйца до одного проштампованы – «черепашьи». И Магда маме говорит: «Ирка, ты не расстраивайся, давай проверим на моем Коле (муж Магды, актер театра Вахтангова). Вот придет он из театра, и я ему, как ни в чем не бывало, сделаю яичницу. Вот и увидим, съедобны эти черепашьи или нет». Полдня Магда с мамой наблюдали свой эксперимент, поставленный на муже тети Магды, присматривались к его состоянию – отравлен дядя Коля или нет. Казалось бы, ничто не вызывало беспокойства, но все-таки мама сказала: «Я их выкину». Тетя Магда: «Ну и дурочка, отдай лучше мне». И вот мама думала-думала и наконец-то догадалась присмотреться к Мишке: «Ты, что ли?» В ответ он показал ей мой резаный ластик.

Или другой случай. Как-то прилетел из школы, вижу – у него в руках какие-то стеклышки небольшие, прямоугольные, видимо, обрезки оконного стекла. Папы тогда уже не было, а мама была на работе. Мишка говорит: «Давай маме сюрприз сделаем». У нас шкаф стоял в передней, довоенный. «Давай соскребем его стеклышками и покроем лаком!» Тогда мебель, покрытая лаком, только входила в моду…

Но ничего у нас не получилось! Просто шкаф стал с залысинами, пятнистый, как ягуар. Мама возвращается с работы и приходит в ужас: «Господи, что же вы натворили!» Мы: «Мамочка, мы просто хотели сюрприз!» Она: «Ну что ж, сюрприз вы сделали!»

Потом этот шкаф пришлось выбросить. К нам же приходили гости, и наши друзья из школы, а потом из Щукинского, а тут такое чудище стоит… В общем, держать его в доме было неприлично».

* * *

В старом омском театре, который показался мне громадным, прошла значительная часть моего детства. Там я впервые увидел многие потрясающие вахтанговские спектакли в исполнении артистов первого вахтанговского поколения. Потом мне казалось, что в Омске я от спектакля к спектаклю «взрослел», набирался ума и понимал пьесы все лучше.

Нашу семью приютила одна из сотрудниц горисполкома Анна Львовна Ложкина, жившая в старинном особняке на высоком берегу Иртыша. Из окна были видны неоглядные сибирские дали, а поближе, под окнами, во дворе – веселые ватаги покуривающих актеров, пришедших в гости к папе. Я знал их не только как приятелей отца, но и по спектаклям, по кино, хотя меня, маленького, водили на фильмы редко.

Нередко папа брал нас с Аней на рыбалку – мы плавали на лодке через Иртыш на другую сторону и всегда возвращались с хорошим уловом.

У меня были маленькие детские лыжи. А прямо от нашего дома шел очень крутой склон к Иртышу (у нас даже адрес был «Набережная Иртыша»), и под этим склоном стояли торговые палатки. В Москве такие небольшие уличные ярмарки называли «Голубой Дунай». В Омске, кажется, никак не называли. Зимой палатки вообще бездействовали, только в летнее время там можно было что-то купить. И вот однажды я стремглав покатился на лыжах по этому крутому берегу, рассчитывая затормозить и развернуться у самой реки. Уже возле подошвы горы я увидел вдруг перед собой огромный сугроб и решил эффектно скатиться с него, но, как я только потом понял, это была занесенная снегом, задубевшая палатка! Получилось, что я попал на своеобразный трамплин! С козырька этой палатки я полетел так далеко по воздуху, что долетел до самого Иртыша! Слава богу, река прочно покрылась льдом, так что я не утонул, не захлебнулся, ни в какую полынью не попал. Как говорится, «отделался легким испугом», ушибами, ссадинами. Но получил и незабываемое впечатление свободного полета!

К нам постоянно приходил Рубен Николаевич Симонов. Он, как и папа, был заядлым рыбаком. И Виктор Григорьевич Кольцов, народный артист РСФСР, был в их рыбацкой компании (современному зрителю проще всего его вспомнить по роли сердобольного дяди Шурочки Азаровой в «Гусарской балладе»).

Тогда, во время войны, были введены жесткие меры против вылова рыбы в зимний период, чтобы местное население в голодное время не обезрыбило промысловый Иртыш. А именно зимой там очень хорошо ловились стерлядь и налим. Поэтому тот или иной актер Театра Вахтангова, который не прочь был порыбачить, должен был получить специальное разрешение на ловлю рыбы в определенные дни. Вот, скажем, сегодня день Державина. И папа идет на Иртыш, пробуравливает лунку, а в конце дня весь улов делит между актерскими семьями.

Помню встречу Нового года в Омском театре. Для детей привезли огромную красавицу-ель из тайги, нарядили ее, и так все было на этом празднике красиво, весело и здорово, ни словами сказать, ни пером описать. Всем детям выдали на блюдечке по ложке яблочного пюре, по мандаринке и по две каких-то карамельки. Яблочное пюре мы тут же слопали, а вот эти мандаринки и конфеты понесли домой.

Нас, «державинских», жило в особняке Ложкиной шесть человек: родители, трое детей и домработница Катя (ее мы взяли с собой из Москвы). Тогда семьям, у которых было двое-трое детей, разрешалось иметь домработницу. Причем эти домработницы поставлялись самим государством. Так что и Катя была «государственной домработницей», обеспеченной нам родной советской властью. Она была на два года моложе мамы, но всю жизнь называла маму «Ираида Ивановна». Потом, когда мы подросли, папа устроил ее в Театр Вахтангова, там она нашла себе и мужа, всю жизнь с ним прожила, и мы всю жизнь поддерживали отношения с нашей Катей, фактически дружили.

Однажды нас, детей, повели в госпиталь. Был запланирован концерт детской самодеятельности для раненых. Мне тогда было 5 лет (как раз в 1941 году вышел спектакль «Фельдмаршал Кутузов», где папа играл Кутузова), и я выучил монолог прославленного полководца: «На вашу я смотрю воинственную рать…»

Объявляют: «А сейчас в роли Кутузова – Михаил Державин!» – и я встаю на табуреточку. А ведь папа – тоже Михаил! – и я всерьез опасался, что все ждут сейчас папу, а вдруг вместо него увидят меня! Но, не прочитав на лицах зрителей и тени разочарования, я осмелел и начал монолог довольно бойко.

И вот сидят раненые, у кого нога в гипсе, у кого – забинтованная голова или рука. И я читаю наизусть «программный» монолог Кутузова и даже не забываю прищуривать глаз, потому что фельдмаршал был одноглазым. Как же мне хлопали! – шум и гром стоял, будто на забастовке. Подобное звучание можно сравнить разве что со стуком шахтерских касок по мостовой в 90-е! Только представьте – загипсованная рука о загипсованное колено бьет.

Это было первое мое выступление перед зрителями и первые аплодисменты в моей жизни…

Потом пел детский хор «Кони сытые бьют копытами», и каждый певец ногой показывал, как бьют. А потом нам и раненым крутили трофейный фильм «Большой вальс». Мы, дети, сидели впереди на полу, почти уткнувшись в экран, а сзади – раненые.

До сих пор не понимаю – шел еще только 41-й год, а фильм уже крутили трофейный. Конечно, были тогда уже и наши контрнаступления, и разгром немцев под Москвой, но чтобы посреди ратных тяжелых трудов, в самое кризисное для страны время, наряду с захваченным немецким оружием «отфильтровывать» и киноленты, отправить их раненым в госпиталя… Какая же ответственность, организованность была по всей стране. Только поэтому уже в 1941-м можно было быть уверенным – мы победим и гитлеровское нашествие, как победили когда-то Наполеона.

Воспоминания о нашем житье-бытье в эвакуации и теперь ничуть не стерлись: радушие людей, разместивших театральные семьи, веселые постановки (на серьезные я, видимо, не очень хаживал), рыбалка, покрытый толстым льдом Иртыш, сверкающий в лучах зимнего солнца. Мы, дети, катались по склону набережной на санках. Учились стоять на коньках. Взрослые при нас на военные темы не очень-то распространялись, а читать я еще не умел. Так что никакой тревоги, а тем более уныния я тогда ни секунды не чувствовал, сплошной оптимизм! Уж не знаю, как там взрослые, были ли среди них печальные исключения, но ни один ребенок в Омске не сомневался в победе. Это абсолютно точно!

Семья Державиных на природе (1950)

Друзья-актеры часто заходили в гости к папе вместе с женами, которые тщательно следили за тем, чтобы их мужья не напивались. Доходило до того, что мужчин проверяли на входе в нашу квартиру, не несут ли они с собой лишние бутылки. А на мне – штанишки до колен, с глубокими карманами. Актеры подходили ко мне еще во дворе и по ходу шутливой беседы с ребенком незаметно засовывали в мои карманы секретные свои четвертинки. Я был невыразимо горд от оказанного мне доверия, от посвященности в их тайну. Однажды Алексей Денисович Дикий, за которым жена следила особенно рьяно, сказал мне незабываемую фразу: «Мишка, молодец, будешь артистом!»