Агата Кристи - Таинственное происшествие в Сайлз

• Название: Таинственное происшествие в Сайлз
• Автор: Агата Кристи
• Жанр: Классический детектив

Усатый бельгиец Эркюль Пуаро по праву занимает место в первой шеренге великих литературных сыщиков. Он был придуман великой английской писательницей Агатой Кристи в 1920 г. Именно тогда вышел ее первый роман «Таинственное происшествие в Стайлз», в которомсыщик расследует преступление, основываясь на фактах, известных всем собравшимся.

---

— Ну и что? Раз его арестовали в связи с убийством…

— Как?! Он арестован по подозрению в убийстве? — удивленно спросил Пуаро.

— Да.

— Не может быть! Кто вам об этом сказал?

— Честно говоря, никто, но сам факт его ареста доказывает…

— …Доказывает, что Бауэрстайн арестован за шпионаж.

— Шпионаж?! Он же убийца!

— Если старина Джепп считает доктора убийцей, значит, он просто выжил из ума.

— Странно. Я был уверен, что и вы так думаете. Пуаро с сожалением посмотрел на меня, но промолчал.

— Вы хотите сказать, что Бауэрстайн — шпион? — пробормотал я, еще не привыкнув к этой странной мысли.

Пуаро кивнул.

— Неужели вы не догадались об этом сами, Хастингс?

— Нет.

— И вам не казалось странным, что знаменитый лондонский врач живет в такой глуши или что он по ночам разгуливает по деревне?

— Нет, я считал, что у него обычная бессонница.

Пуаро о чем-то раздумывал.

— Он, несомненно, родился в Германии, но столько лет прожил в вашей стране, что с легкостью выдал себя за настоящего англичанина. К тому же лет пятнадцать назад он принял английское гражданство. Да, Бауэрстайн оказался даже хитрее, чем я предполагал.

— Вот мерзавец! — воскликнул я возмущенно.

— Напротив, настоящий патриот. Подумайте, как ежечасно на протяжении многих лет он рисковал жизнью. Я восхищаюсь такими людьми.

Однако мне были чужды подобные взгляды. Бауэрстайн не вызывал во мне ничего, кроме ненависти.

— Надо же, и в такого подлеца могла влюбиться миссис Кавендиш!

— Ему это было весьма на руку. До тех пор, пока продолжались слухи об их романе, доктор был уверен, что его странности и причуды не привлекут особого внимания.

Я не сумел скрыть своего ликования

— Так вы думаете, что у него не было чувства к Мэри? — спросил я с надеждой.

— Более того, мне кажется, что и миссис Кавендиш к нему совсем равнодушна.

— Вы так думаете?

— И объясню почему. Я уверен, что Мэри Кавендиш любит другого.

Сердце мое радостно забилось. Я давно привык к слухам о своих легких победах над женщинами, но неужели и Мэри Кавендиш, загадочная и недосягаемая Мэри Кавендиш, тоже не устояла…

Неожиданное появление мисс Ховард прервало эти мысли. Увидев, что в комнате, кроме нас, никого нет, она подошла к Пуаро и протянула ему старый, потемневший от времени листок бумаги.

— Нашла на шкафу, — сказала она и, не добавив ни слова, вышла из комнаты.

Пуаро взглянул на листок и радостно улыбнулся.

— Посмотрите-ка, Хастингс, что нам принесли. И помогите мне разобраться в инициалах — я не могу понять, «Д» это или «Л».

Я взял листок, на котором стояла печать Парсона — известной фирмы по производству театрального инвентаря. Что касается адреса — Эссекс, Стайлз Сент-Мэри, Кавендиш — то буква, стоящая перед фамилией, была действительно написана неразборчиво.

— Это либо «Т», либо «Л», но точно не «Д».

— Я думаю, что «Л», — сказал Пуаро.

— Это важная улика?

— Не очень, но она подтверждает правильность моей догадки. Я догадывался о существовании данного письма и попросил мисс Ховард попытаться его найти.

— Но почему оно лежало на шкафу? Странное место для хранения бумаг!

— Почему же? Я сам держу стопки бумаг на шкафу.

Я посмотрел в глаза моему другу.

— Пуаро, скажите честно, вы знаете, кто убийца?

— Да, я надеюсь, что не ошибаюсь.

— Так не томите меня! Скажите его имя!

— Друг мой, к сожалению, у меня нет никаких доказательств.

Неожиданно лицо его переменилось и, схватив меня за руку, Пуаро выбежал в холл.

— Мадемуазель Доркас, где вы? Мадемуазель Доркас!

В комнату вбежала испуганная Доркас.

— Мистер Пуаро, что случилось?

— Доркас, у меня есть одна маленькая идея, и если она подтвердится, то дело можно считать законченным. Скажите, в понедельник — именно в понедельник, а не во вторник — ничего не случилось с колокольчиком в комнате миссис Инглторп?

— В понедельник? Да, сэр, я припоминаю, что именно в понедельник порвался шнурок колокольчика, висевшего над дверью в комнату хозяйки. Только как вы догадались, сэр? Мы же вызвали работника, который починил.

Пуаро улыбнулся.

Мы перешли в гостиную.

— Вот видите, — сказал мой друг, — не всегда надо иметь неопровержимые доказательства. Подчас достаточно одного здравого смысла. Однако, признаюсь, я рад, что моя догадка подтвердилась. Ведь у каждого есть свои маленькие человеческие слабости, не правда ли, Хастингс? Теперь я могу себе позволить сделать небольшую передышку и прогуляться по парку.

Весело посвистывая, Пуаро вышел из комнаты как раз в тот момент, когда на пороге появилась Мэри Кавендиш.

— Ваш друг излучает такое блаженство, словно он уже поймал преступника, — сказала она с улыбкой.

Я улыбнулся в ответ.

— Сам не понимаю, что случилось. Доркас рассказала ему про какой-то оборванный шнурок, и это привело Пуаро в неописуемый восторг.

Мэри снова улыбнулась.

— Смотрите, он выходит из ворот, — сказала она, взглянув в окно, — разве ваш друг собрался к себе?

— Я уже давно отказался от попыток понять его действия!

— Может быть, от сильного переутомления он немного…

Мэри запнулась и покраснела.

— Мне тоже иногда кажется, что Пуаро ведет себя не совсем нормально. Но через некоторое время выясняется, что во всех его на первый взгляд безумных действиях имелась строгая система.

— Что ж, давайте подождем «некоторое время». Хотя Мэри и старалась показаться веселой, глаза ее были очень печальны.

«И все-таки, — подумал я, — надо поговорить с ней о будущем Цинции».

Я очень осторожно начал этот разговор, но не успел произнести и двух фраз, как Мэри перебила меня:

— Вы прекрасный адвокат, мистер Хастингс, но зачем попусту растрачивать свой талант? Поверьте, я прекрасно отношусь к Цинции и, конечно же, позабочусь о ее будущем.

Она о чем-то задумалась и неожиданно спросила:

— Мистер Хастингс, как вы думаете, мы с Джоном счастливы вместе?

Я был очень удивлен ее вопросом и смог лишь пробормотать, что это личное дело супругов и постороннему не пристало обсуждать подобные темы.

— Да, это наше личное дело, но вам я все-таки скажу: мистер Хастингс, мы несчастливы друг с другом!

Я промолчал, а Мэри, печально опустив голову, продолжала:

— Вы же ничего не знаете обо мне — ни откуда я родом, ни кем была до того, как вышла за Джона. А у меня сейчас такое настроение, что хочется кому-то исповедаться.

Признаться, я не слишком стремился оказаться в роли отца-исповедника. Во-первых, я помнил, чем закончилась исповедь Цинции. Во-вторых, в исповедники обычно выбираются люди не первой молодости, а я, напротив, был цветущим молодым человеком, к тому же неравнодушным к женщинам!

— Мой отец — англичанин, а мать — русская.

— А, теперь понятно…

— Что понятно? — резко спросила Мэри.

— Понятно, почему во всем вашем облике чувствуется что-то отстраненное и необычное.

— Мать считалась красавицей. Я ее не помню — она умерла, когда я была совсем ребенком. По словам отца, мама по ошибке приняла слишком большую дозу снотворного.

Мэри на мгновение замолчала, затем продолжала:

— Отец тяжело переживал ее смерть. Через некоторое время он поступил на дипломатическую службу, и мы начали разъезжать по свету. К 23 годам я, кажется, побывала уже повсюду! Моя жизнь была наполнена весельем, впечатлениями и радужными надеждами.

Она тяжело вздохнула.

— Но неожиданно умер отец, почти ничего не оставив мне в наследство. Мне пришлось поселиться у своей престарелой тетки в Йоркшире. Естественно, после стольких лет, проведенных с отцом, жизнь в сельской глуши казалась ужасной — унылая скука и монотонность тамошнего существования просто сводили меня с ума.

— Да, я вас прекрасно понимаю.

— И вот в это время я встретила Джона. Конечно, с точки зрения тетушки, о лучшей партии нельзя было и мечтать. Но я думала не о деньгах — единственное, чего мне хотелось, — это выбраться поскорее из сельской глуши, из соседских сплетен и ворчания тетушки

Я нахмурился.

— Поймите меня правильно, — продолжала Мэри, — я откровенно призналась Джону, что он мне нравится, очень нравится, но это, конечно, не любовь. Я сказала, что потом, возможно, смогу его полюбить, но тогда он был мне просто симпатичен, не больше. Однако Джон посчитал, что этого достаточно, и сделал мне предложение.

Мэри прервала свой рассказ и внимательно посмотрела мне в глаза

— Кажется, да, я уверена, что поначалу он меня очень любил. Но мы с Джоном слишком разные люди. Вскоре после свадьбы наступило охлаждение, а затем я ему и вовсе надоела. Говорить об этом неприятно, мистер Хастингс, но я хочу быть с вами полностью откровенной. К тому же сейчас мне это безразлично — все уже позади.