Елена Ворон - Убийство в Кошачьем Раю

• Название: Убийство в Кошачьем Раю
• Автор: Елена Ворон
• Жанр: Детектив
• Год: 2017

На маленьком островке в Средиземном море, ради пущей привлекательности частного курорта, многие персонажи играют театральные роли – Королевы Кошек, Одинокого Танцора, Рассеянной Художницы. Хорошо налаженное дело, рай для кошек и людей. Однако это благополучие рушится с первой смертью, происходящей на острове; одна смерть тянет за собой другие… Полицейский инспектор и частный сыщик ведут свои независимые расследования, но цели у них оказываются очень разными.

---

Ругнувшись от боли, Рэй натянул перчатку. У Молли руки маленькие, да перчатки на диво растягиваются – будто нарочно придуманы для обваренного маслом мужчины. Черное облагородит дурацкий плащ и блестящие, словно в золотой пыли, брюки. Да и сапоги на Рэе черные, так что перчатки будут в масть. Завтра тоже пригодятся… Надо пошевеливаться. Опоздаешь – Ангелика в клочья порвет.

Захлопнув стеклянную, затянутую золотистым тюлем, – дизайнерские штучки! – дверь, Рэй пустился бежать к главному пляжу. Дорожки были вымощены камнем, обсажены цветами и декоративными злаками. Рэй улыбнулся. Садовник Крис дает этим пучкам травы свои названия: «травинус дуракус», «северина глупа транжироса», «ангелика неистова фуриоза», «танцора росса ангеликой неглекта», «крисус садовникус идиотус магнус». Иногда, после очередной выволочки неистовой Ангелики, Рэю думалось, что вся обслуга в Кошачьем Раю – «идиотус магнус».

А сам остров ему нравился. Особенно море вокруг и черная скала позади гостиничного комплекса. Скала называлась Кошачьей Головой. И впрямь: округлая морда, острые уши, отчетливо различимый треугольный нос, полуулыбка – светлый пласт горной породы. И яркие зеленые глаза: укрепленные на морде пластиковые щиты «под малахит». Это была не Ангеликина придумка, а предыдущего дизайн-менеджера. Рэй бы щиты убрал.

Без дураков: хороший остров. Крохотный, в прошлом необитаемый испанский островок в Средиземном море. После Первой мировой войны его купил и начал благоустраивать какой-то богач – завез плодородную почву и насадил деревья и кусты, которые отлично прижились, но без должного ухода утратили парковый вид. Остров долго существовал сам по себе, не принося дохода, и на стыке веков он перешел к Северину Крашевскому. По мнению Рэя, именно перешел, а не был продан по реальной цене. Вряд ли пан Крашевский, эмигрировавший в Америку лет двадцать назад, сумел там сказочно разбогатеть. Не похож он на хваткого дельца, вот ей-богу, ничего общего. Крашевский – филантроп, а не делец. Он построил тут недурной гостиничный комплекс, но даже из него не может извлечь выгоду. Непрактичному Рэю пан Крашевский был по душе.

А вот и архангелы здешнего Рая. Навстречу Одинокому Танцору по дорожке шествовали коты – два огромных дымчато-коричневых мейнкуна и криволапый уродец с обвисшими ушами. Роскошные мейнкуны звались Гашиш и Кальян, вислоухий уродец – Шушар. Худой, черный, с невнятной рыжиной и в белом чулке на задней лапе, Шушар таскался за приятелями с таким унылым видом, как будто не мог получить с них старый долг.

Гашиш тащил соломенную пляжную сумку. Она висела одной ручкой на его пушистой шее, широко раскрывшись, и пляжное барахлишко потихоньку высыпалось.

– Ты где отоварился, паршивец? – удивился Рэй.

Гашиш коротко вякнул. Кальян с брезгливым видом переступил через упавшие на дорожку купальные трусики, Шушар зацепился кривой лапой за очки для подводного плавания. Торопящийся Рэй не стал собирать добро и отлавливать воришку, а на бегу позвонил начальнику службы безопасности. Коты на острове священны, и Гашиша за преступление не утопят. Обваренную маслом руку, в которой Рэй держал телефон, снова как будто ошпарило.

Морщась от боли, он сбежал по узкой каменной лестнице и скользнул в щель между нарядными павильонами. Один павильон был кафетерием, другой – залом игровых автоматов; из обоих неслась мягкая, очень похожая музыка. В игровом зале с грохотом посыпался чей-то выигрыш. Рэй подозревал, что автоматы на острове работают в убыток: выигрыши случаются беспрерывно. Впрочем, пан Крашевский затеял свой собственный Рай не для прибыли, а из неуемного человеколюбия.

Рэй выскочил к главному пляжу, невольно бросил взгляд на стоящее поодаль белое здание, силуэт которого напоминал сидящую кошку. Две остроугольные башенки имитировали уши; узкие окна с коричневыми стеклами должны были наводить на мысль о вертикальных кошачьих зрачках. Зачем кошке глаза по всему телу? Рэй не сомневался, что сквозь одно из окон глядит дизайн-менеджер и бесится оттого, что он запоздал. Вот уж Крис прав: Ангелика фуриоза, неистовый репей, цепляющийся к Рэю почем зря.

Заметив его, Странствующие Музыканты ударили по струнам. Гитары рявкнули, приветствуя Одинокого Танцора, и тут же мощный звон рассыпался в легкую быструю мелодию, свежую, как морской бриз. Со всех концов пляжа потянулся народ.

Вскинув руку, Рэй поприветствовал зрителей. Следовало улыбаться, но он не мог. Рэй от природы был застенчив и всякий раз переламывал себя, выходя к публике. А что еще хуже – он считал себя шутом и обманщиком, который заставляет неискушенных людей восхищаться чепухой вместо настоящего танца. Блеск струящегося в воздухе золота застит им глаза, а дробь, которую Рэй выбивает каблуками, кажется верхом танцевальных умений и вызывает незаслуженный восторг. Обманывать людей было стыдно.

Он вообще не ввязался бы в это дело, если бы не письмо, которое получил от Криса из Варшавы. Крис с Ангеликой поженились и уехали из Англии в Польшу, но спустя год Ангелика неожиданно вернулась и принялась уговаривать Рэя переселиться на райский островок в Средиземноморье. Рэй же совсем недавно устроился на приличную работу и становиться танцором не желал. Взбешенная его упрямством Ангелика возвратилась в Варшаву ни с чем. А спустя пару дней Крис прислал электронное письмо, умоляя друга согласиться. Якобы лично для Криса от этого многое зависело, и просил он так униженно, что Рэй не задумываясь уступил. И до сих пор не дождался объяснений – один раз Крис отмолчался, в другой сквозь зубы процедил: «Лучше не спрашивай». Рэй постеснялся на него наседать.

Стилизованные под испанцев Музыканты наигрывали «Ожидание» – и словно бежала сквозь струны волшебная река, миллионом солнечных бликов отражалась от морских волн и смеялась, глядя в прозрачное небо. Рэй в который раз восхитился их игрой. Гитары примолкли, когда он вскочил на платформу с деревянным настилом. Дерево коротко отозвалось под каблуками, и тут же грянул яростный и страстный перезвон умелых струн. Рэй глубоко вздохнул и, точно бросаясь в ту волшебную солнечную реку, метнулся по платформе; длинный плащ взвился золотым пламенем.

Что-то запело внутри. Музыканты – чародеи, волшебники, маги. Это они околдовали зрителей и Рэя, и с их помощью Одинокий Танцор сгустком пламени летает над платформой, кружится, вьется, выбивая каблуками стремительную дробь, и сердца завороженных зрителей тоже бьются быстрее. Это не Рэй пляшет – это чудесная музыка подхватывает и несет его над платформой. Деревянные планки пели под каблуками, вторили звону гитар, пружинили, желая подбросить Рэя в воздух, чтобы он там удержался – и летал бы, летал… И он обратился в вихрь, неутомимый и страстный – и на невидимых крыльях летал над платформой.

Рэй танцевал не для публики – для Музыкантов. Благодарил за чудо, которое дарили миру они, и вкладывал в танец свое восхищение ими. И свою любовь к Молли. И ожидание завтрашнего Очень Важного Дня.

Пролог третий За пятьдесят минут до убийства

У дверей в офис Северина Крашевского Ангелика столкнулась с Эрихом Торвальдом. В Польше он был частным детективом, и Ангелика один раз воспользовалась его услугами. В Кошачьем Раю Торвальд честно выполнял бы свои обязанности, если бы для него нашлось дело; пока же он получал зарплату ни за что и лениво слонялся по острову – в сетчатой майке и «бермудах», чтобы не выделяться среди гостей.

Торвальд был недурен собой. Сероглазый блондин, без памяти влюбленный в Ангелику. Ей было приятно его обожание – и приятна женская власть над большим сильным мужчиной.

Он распахнул перед Ангеликой дверь:

– Прошу.

Она зашла в приемную, всей кожей ощутив, как на нее дохнуло жаром от детектива. Самой удивительно, когда в тебя так страстно влюблены.

Выдержанную в бежево-кофейных тонах приемную украшали папоротники в кадках и две райские птицы в клетке. Третьей райской птичкой была Элли – секретарь-референт. Торвальд улыбнулся ей, и Элли расцвела в ответной улыбке. Ангелика в душе осудила ее яркое полосатое платье и крашеные пепельные локоны с белыми прядями. Супермаркет! Особенно эта фиолетовая бабочка в волосах. Потрясающая безвкусица.

– Проходите, – пригласила Элли, глядя на Торвальда. Личико было милым, но Ангелику возмутила слишком сексуальная помада. – У нас неприятности… – Элли сделала страшные глаза, – будут.

Детектив завел Ангелику в офис к дяде, невольно – или наоборот, осознанно – приобняв за плечи. У него была сильная горячая рука.

Офис Северина Крашевского был бежево-кофейный, как и приемная, но без папоротников; на широком полукруглом столе лежала фарфоровая сиамская кошка. На стене была цветная карта Кошачьего Рая, нарисованная тушью на матовом стекле. Карта светилась; на ней можно было подробно рассмотреть гостиничные корпуса, павильоны и парк, катера у берега, золотую фигурку Одинокого Танцора, Музыкантов с гитарами, бредущую к пляжу Рассеянную Художницу, Королеву Молли со стаей кошек, Садовника у цветущего куста, Ангелику в светлом костюмчике с бирюзовым шарфом.