Люк Девениш - Тайная наследница

• Название: Тайная наследница
• Автор: Люк Девениш
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2017
• ISBN: 978-617-12-3708-7,978-617-12-3707-0, 978-617-12-3375-1

Наивная Ида Гарфилд хочет сбежать с деревенской фермы, и когда мисс Матильда Грегори, хозяйка дома Саммерсби, предлагает ей работу горничной, хватается за этот шанс. Но внезапно мисс Грегори умирает. Ида приходит на похороны в надежде, что кто-то из Саммерсби все равно примет ее на работу, и не ошибается: Сэмюель Хакетт, жених покойной, нуждается в горничной и… друге. Неожиданно оказывается, что у Саммерсби есть тайная наследница, имя которой тоже Матильда Грегори. Влюбленная в Сэмюеля Ида готова помочь девушке получить наследство. Но странные события ее преследуют. Она узнает о темном прошлом Саммерсби…

---

Сделав книксен, Бидди протянула тарелочку преподобному Флауэрсу и стала ожидать дальнейших распоряжений. До ужина оставалось еще несколько часов. Около четверти часа назад преподобный выпил чашечку чаю. Бидди нервничала, когда оказывалась с ним лицом к лицу, но понимала, что пастору нужна аудитория, которая будет внимать каждому произнесенному им слову. Сегодняшняя проповедь касалась мельбурнского лета.

– Плохо, хуже всего то, дитя мое, что эта жара оказывает пагубное действие на молодые организмы, – пробубнил пастор, почесывая бакенбарды.

– Да, преподобный.

– Ты со мной согласна? Ну разумеется, ты хорошая девочка. Австралийская жара иссушает, понимаешь ли… именно так… Особенно подвержены этой пагубе молодые… Жара лишает их сил и энергии…

– Да, преподобный, – произнесла Бидди, сжав ладони на животе.

– Именно вследствие этого я испытываю серьезные опасения касательно будущего нашей нации, дитя мое, – откусывая от ломтя хлеба, сказал пастор. – Именно поэтому я не могу разделять безосновательный оптимизм, свойственный нашим соотечественникам.

– Да, преподобный, – произнесла Бидди, не отрывая взгляда от хлеба.

Ей и самой хотелось отрезать от буханки кусок, только потолще.

– Какое будущее может ожидать нацию, чья молодежь напрочь лишена сил и энергии? Они страдают от вялости и лени. Эта нация истощена жарой!

Бакенбарды священника были испачканы абрикосовым вареньем.

– Так оно и есть, преподобный, – сказала Бидди, сжимая в руке нож для хлеба так, чтобы у постороннего наблюдателя не сложилось мнения, будто она намерена вновь отрезать от буханки хотя бы малость. – Я никогда прежде не задумывалась о том, что делает со мной летнее солнце, разве что иногда размышляла о солнечных ожогах, но теперь понимаю… Теперь я и сама тревожусь о своем здоровье.

– Ну, я не имел в виду девушек из рабочего класса, – отмахнувшись от нее, произнес преподобный, – или мужчин. Тебе нечего волноваться. Ты хоть все лето можешь тянуть за собой тачку на солнцепеке, и это не будет грозить тебе ничем, кроме крепких мышц на спине.

Бидди нахмурилась и принялась резать хлеб.

– Нет, только представители высшего класса способны испытывать неудобства, – сказал преподобный, отставляя пустую тарелку и поудобнее устраиваясь в кресле, – будущие лидеры нашей нации. Их эта отвратительная жара прямо-таки опустошает. Каждое последующее поколение будет становиться все слабее.

Бидди зачерпнула на хлеб как можно больше варенья и намазала поверх щедро отмерянного куска. Она уже намеревалась съесть его на глазах у преподобного, но тут встретилась со строгим взглядом миссис Реттрей, возникшей из-за ведущей в коридор двери.

– Бидди! Ломоть недопустимо толстый. Ты что, забыла все, чему тебя здесь учили?

– Ничего страшного, миссис Реттрей, – сказал преподобный, забирая хлеб с вареньем из рук служанки. – Из-за жары я проголодался. Бидди все сделала правильно. Мне сейчас нужен ломоть потолще.

– Хорошо, преподобный, – произнесла экономка. – Пока вы едите, я позабочусь о том, чтобы Бидди больше вам не докучала.

– Я и не докучала… – попыталась возразить девушка, но миссис Реттрей резко оборвала ее.

– Каковы твои обязанности, девочка? – спросила экономка. – Что тебе еще надо сделать, прежде чем придет время подавать чай?

– Украсить веранду к Рождеству веточками зелени, когда их привезут на тележке, – вспомнила Бидди.

– Веточки уже привезли, и Квини уже украсила, – сообщила миссис Реттрей. – Что еще?

– Проследить за гусем?

– Я не начинала готовить. До этого еще целый день.

– Я имела в виду: проследить за тем, чтобы гусь в леднике не протух.

– Бидди! Я терпеть не могу твоего легкомыслия, – заявила миссис Реттрей. – Что еще? Перестань впустую тратить мое и свое время.

– Обдать кипятком и натереть трехпенсовые монетки для сливового пудинга преподобного.[10]

– Вот именно. А теперь иди и приступай к работе.

– Да, миссис Реттрей.

Зазвонил колокольчик над входной дверью. Экономка отправилась открывать.

Преподобный Флауэрс уставился на буханку хлеба, но Бидди сделала вид, будто не заметила его многозначительного взгляда. Она повернула единственный кран над рукомойником, желая наполнить водой металлический чайник. Трубы задрожали, издав звук, похожий на кашель…

– Какая жалость! – воскликнула Бидди. – Воды нет.

– Все из-за жары… – пробормотал преподобный.

Бидди едва ли отдавала себе отчет в том, что в голосе миссис Реттрей, стоящей у входных дверей, звучит изумление, близкое к благоговейному страху.

– Мне думается, что мы слишком часто брали воду из запасов, – предположила Бидди. – Такое случается, преподобный. Стоит нам захотеть напиться в знойный день – и вот! Я оставлю кран открытым. Может, со временем из него что-то и польется…

Пастор выразил определенное беспокойство, принявшись дергать себя за бакенбарды.

– Мне бы хотелось принять прохладную ванну…

– Ах, какая жалость! – воскликнула Бидди.

Экономка вернулась, и, заметив выражение ее лица, девушка ощутила, как по спине пробежал холодок.

– Миссис Реттрей… я… я ничего не могу поделать. Последнее время выкачивают очень много воды, – сказала Бидди.

– Помолчи, – произнесла экономка.

Преподобный Флауэрс понял: что-то не так.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

Глаза миссис Реттрей сверкали стальным блеском.

– В дверях дожидается ваша прихожанка, преподобный. Она пребывает в ужаснейшем смятении и, как ни неприятно мне вам об этом сообщать, пришла сделать заявление о весьма бесчестном поведении.

– Заявление? – вставая, переспросил пастор. – О каком бесчестном поведении идет речь?

– О неблагодарности, – уточнила экономка.

Бидди почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.

– О чем, ради всего святого, вы говорите? Кто ко мне пришел, миссис Реттрей?

Экономка отошла в сторону, впуская наводящую ужас фигуру, облаченную во вдовье одеяние.

– Миссис Довс! – воскликнул преподобный, делая шаг ей навстречу. – О каком бесчестном поведении идет речь? Кто проявил неблагодарность?

Через час из крана тоненькой струйкой потекла вода. Она была коричневатого цвета и пахла серой.

– Единственная причина, по которой чай пользуется в этой стране такой популярностью, заключается в том, что сей напиток способен утаить от нас неприятный цвет жидкости, текущей из наших кранов, – произнес преподобный, принимая из рук миссис Реттрей чашечку подслащенного напитка.

– Лучший цейлонский чай значительно ее улучшает, – согласилась с ним экономка, прихлебывая напиток из своей чашки.

Они умолкли, прислушиваясь к шагам Бидди. Закончив складывать в сумку свои пожитки, она покинула маленькую комнатенку в задней части дома, которую делила с Квини, и теперь проходила мимо кухонной двери. Бидди остановилась и заглянула в кухню, до сих пор испытывая растерянность от того, как быстро ситуация приняла столь плачевный для нее оборот. Но дело сделано, решение преподобного было окончательным. После того что она наговорила, не могло быть и речи ни о каком повышении. Он больше не намерен смотреть ей в глаза или каким-либо иным способом признавать ее существование. Бидди приоткрыла было рот, чтобы сказать что-то в свое оправдание, однако ледяной взгляд миссис Реттрей пригвоздил ее к месту. Девушка промолчала. Стыд из-за случившегося и стремительность, с которой на нее обрушилось наказание, делали какие-либо разъяснения бессмысленными.

Преподобный и экономка сидели неподвижно на кухонных стульях, пока шаги Бидди не стихли. Девушка вышла на свежий воздух, держа в руках небольшую складную дорожную сумку.

На широкой веранде Бидди остановилась и принялась разглядывать рождественские украшения. Следовало признать, что Квини все сделала отлично. Длинные ветви, срезанные с эвкалиптовых деревьев, привезли на тележке с Гейдельбергских холмов. Квини продела ветви в ажурные украшения на опорах, поддерживавших крышу веранды. Выглядело это очень нарядно, а пахло просто чудесно. Вспомнив о счастливо проведенных рождественских праздниках, Бидди едва не заплакала, но она так долго сдерживала слезы, что решила и дальше не унижаться. Откашлявшись, она взяла себя в руки.

Квини вышла из-за угла с метлой в руках – видно, намеревалась убрать упавшие листья. Бидди надеялась, что ее подруга была слишком занята и не смогла подслушать ужасный разговор, имевший место между старой миссис Довс и преподобным.

– Ты надела свою лучшую блузку, Бидди? – спросила Квини. – Ты ее прямо с веревки сняла, что ли?

Бидди провела ладонью по складкам на своей линялой полосатой блузке, гадая, когда еще у нее появится возможность пройтись утюгом по этому самому нарядному из ее предметов туалета. Пуговица на высоком воротничке болталась. Бидди боялась, что она оторвется и потеряется.