Александр Грич - Тень иракского снайпера

• Название: Тень иракского снайпера
• Автор: Александр Грич
• Жанр: Боевик
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-99089-4

В Сан-Франциско один за другим погибают два известных бизнесмена. В обоих случаях почерк убийцы одинаков: жертвы усыплены снотворным и задушены голыми руками. У обоих на кистях рук оставлена надпись по-латыни: «Опоздание недопустимо». Подключившийся к расследованию детектив из России Олег Потемкин устанавливает, что погибшие любили живопись и в разное время заказывали свои портреты у одного и того же художника. Не здесь ли кроется разгадка преступления? Или все дело в латинской надписи, на поверку оказавшейся девизом элитной воинской части, воевавшей в Ираке? У ее ветеранов особый взгляд на искусство и… очень сильные руки.

---

А сейчас? Вы в своем деле – звезда первой величины. С вами заигрывают кандидаты в президенты, к вам неравнодушны те, кто хочет сделать карьеру – в политике, в литературе, в науке – все равно. Паблисити! Вот вам Сезам нынешней цивилизации. Вы им всем нужны как воздух.

Но встреча со мной – для чего? Вот я вам уже сказал всю правду. Видит бог, как я этого не хотел. Я не хотел – а вы меня заставили. Торжествуйте и делайте свое интервью. Вы все равно из тех, кто тексты на согласование с автором не присылает, так вот, я наговорил вам больше чем достаточно, микрофон у вас скорее всего включен – о такой возможности вы меня еще в первом нашем раззговоре предупредили, словом, все формальности соблюдены, так что скажите вашей помощнице, чтобы она не забыла мне сообщить, когда в «Кроникл», в разделе «Искусство», появится материал «Взлет и падение Брета Леборна» – ну или что-нибудь в таком роде.

Довольны теперь?

Эмилия выслушала монолог, ни разу не перебив художника. И когда он замолчал, наступила пауза.

– Вы еще на линии? – спросил озадаченный Леборн.

– Я все внимательно слушала, – сказала Эмилия. – И микрофон был включен, вы абсолютно правы. Но эту запись я использовать не стану – мне это не нужно. У меня к вам один вопрос: когда вам удобнее встретиться – сегодня или завтра?

– Сегодня! – сказал Брет почти без паузы и сам удивился тому, что говорит. – В пять, если хотите…

Так они встретились. И гуляли по саду, и Брет показал журналистке тренажерный зал, где стоял тренажер его собственного изобретения для мышц спины и одновременно для коленных суставов – Брет им очень гордился. Потом, уже совсем в сумерках, пришли в «Галерею Неудачников». Брет налил гостье собственного изготовления кофе, заваренный в джезве на горячем песке. Добавил коньяка – он знал толк в напитках! Себе плеснул неизменный свой скотч и зажег свет.

– Кофе у вас чудесный, – сказала Эмилия, сделав два маленьких глотка. – А вот портретов вашей работы я никогда не видела. А тут – несколько сразу, и один другого лучше.

– А, ерунда! – махнул рукой Брет. – То есть мне самому они нравятся, но пока я ничего, кроме неприятностей, от них не получил. Знаете, как называется у нас дома место, где мы с вами сидим? «Галерея Неудачников». Мои обиженные приятели с негодованием вернули работы, которые я для них сделал. Заметьте, сам сделал, без заказа и о деньгах с ними вообще не разговаривал…

– Нашли чему удивляться, – произнесла Эмилия, допивая кофе. – Портреты действительно хороши. Очень хороши. Вот этого вашего персонажа, Фреда, я довольно хорошо знаю. И вот вы сумели написать портрет скупца. Как вам это удалось – понятия не имею. Но удалось. А Фред этот в жизни не то чтобы прячет свою скупость, он скорее ею гордится, но для себя он называет ее другими словами: бережливость, скажем, или рачительность… Но в том-то и сила вашего портрета, что про этого человека, даже не зная его, скажешь – вот скупец…

Так что не удивляйтесь, что портреты вернули. Еще, наверное, и сцены были, и выяснения отношений?

– Да уж… – вздохнул Брет.

– Но вот этот юноша с пламенным взором, явно поэт или, во всяком случае, человек, который живет вдохновенно, хотя и бестолково, – объясните, он за что на вас обиделся?

Брет посмотрел на Эмилию с уважением.

– Он – ни за что. Ему не на что обижаться. Его просто сейчас нет во Фриско. Он сказал, что, когда вернется, заберет портрет немедленно, повесит его у себя в кабинете и будет на него смотреть, когда с ним случится очередной приступ черной меланхолии. Это Фельдлефер, гениальный, говорят, компьютерщик. Простите, я ничего в этом не понимаю, потому и назвать его профессию точно не могу…

Они разговаривали с Эмилией долго – и это было не интервью, а просто беседа двух старых добрых знакомых. Обоим не хотелось расставаться, но в одиннадцатом часу Эмилия все-таки попрощалась. У автомобиля Брет поцеловал ей руку и после на вопросы жены ответил сдержанно: «Хороший был вечер». И, уже засыпая, поймал себя на мысли, что о будущем материале, для подготовки которого и приезжала Эмилия, он у нее не спросил.

«И не буду спрашивать, – решил он про себя, засыпая. – Так или иначе, что сделано, то сделано. Ладно, – думал Брет, – ничего худшего, чем ожидалось, не произойдет, какая бы там ни была публикация».

Однако прошла неделя, другая – в «Кроникл» ничего не появлялось, сама Эмилия тоже не звонила. Первое время Брет разворачивал свежие номера с нетерпением – все же интересно было, что напишет Стоун. Потом перестал вообще брать газету в руки. Он уже давно демонстративно не читал ни газет, ни журналов, объясняя это тем, что жить без навязываемой ему извне излишней информации для него значительно проще и легче.

О публикации ему напомнили совершенно неожиданно, когда о приятном вечере с Эмилией Стоун Брет, честно говоря, и думать забыл.

Незнакомый женский голос в трубке назвался фамилией, которую знали все.

– Видите ли, Брет, я хотела бы с вами увидеться, – сказала особа, по тону которой было ясно, что к отказам она не привыкла. – Дело в том, что мне рассказала о вас Эмилия Стоун, она говорит, что подготовила публикацию о вас, после которой к вам будет не достучаться. Я знаю Эмилию давно, она зря болтать не станет. Поэтому хочу опередить события и заказать вам свой портрет. Стоун говорит, что вы гениальный портретист и ничего похожего на ваши работы она в жизни не видела.

Голос в трубке ненадолго умолк, давая Брету возможность осознать значимость сказанного. После этого была назначена встреча – и Брет, который слыл строптивцем и грубияном и в хорошие для него времена, и в плохие, даже ни словом не возразил.

Он, против обыкновения, явился на ланч в одном из респектабельных городских ресторанов вовремя, был предупредителен и вежлив. Грейс, особа, с которой он встречался, была женой губернатора. Быть губернатором Калифорнии, самого большого штата США, – это, милые мои, само по себе совсем немало. Но этот губернатор был еще и актером, имя которого давно уже стало нарицательным, и, кажется, не было во всей стране, а может быть, и во всем мире человека, который бы его не знал. Жена его Грейс, очаровательная брюнетка, была представительницей одной из семей старинной американской аристократии. Сведения о ее отце, дедах и прадедах можно было найти в любой здешней энциклопедии. Это знал даже Брет, который политикой не интересовался принципиально, но есть вещи, имена и события настолько общеизвестные, что ты о них обязательно услышишь – хочешь ты этого или не хочешь.

Брет старался вести себя во время ланча непринужденно, позволил себе пару рискованных шуток и неуважительных высказываний о политике вообще и о некоторых политиках – в частности. Сам он, однако, не столько знал, сколько чувствовал, что эта встреча многое решает для него. И был недоволен собой – поскольку он, вольный художник, отнюдь не впервые обедал с особами высокого ранга, были в его биографии встречи и покруче, чем сегодняшняя, личности и позначительнее… Все это так, конечно, и его собеседница, выросшая в среде, где людей и события оценивают без сантиментов, была прекрасно об этом осведомлена. И относилась к Брету соответственно. Внутренний дискомфорт и смущение, которые ощущал Брет, имели источником вовсе не его собеседницу, а его самого. Слишком многое для него значила эта женщина – не только из-за конкретного заказа, который она собиралась дать, но и из-за того, что американцы называют «word of mouth» и считают самой действенной рекламой.

Так что Брет негодовал на себя за ту внутреннюю несвободу, которую испытывал и которую всячески не желал показать своей собеседнице. В разговоре он пытался аккуратно выяснить, что именно его заказчица знает о его, Брета Леборна, нынешней ситуации, и, к облегчению своему, выяснил, что вроде бы Грейс о трудностях художника ничего не известно. Тогда Леборн, поблагодарив про себя Эмилию, ощутил себя гораздо свободнее и вышел – уже не нарочито, а искренне – на нужный стиль и привычный ему ритм разговора, где он, проявляя к партнеру полное уважение, тем не менее диктовал свои условия и умел делать так, чтобы их принимали.

Расстались с Грейс они совершенно довольные друг другом, и уже через три дня Леборн явился в особняк губернатора, где Грейс стала позировать ему для портрета. То, что работать Леборн согласился не в своей мастерской, а на выезде – было, пожалуй, его единственной уступкой заказчице, но Брет пошел на это и никогда об этом не пожалел.

Портрет еще не был готов, а Леборн уже знал про себя, что это поворотный пункт в его биографии. Он еще близко не представлял, насколько изменится теперь все в его жизни, – никто из нас, в сущности, этого о себе не знает. Но будучи одарен от природы почти собачьим чутьем на разного рода повороты и прихоти придирчивой и переменчивой дамы – Фортуны, Брет Леборн, выходя из особняка губернатора, знал, что к нему пришла удача.