Маргарита Макарова - Азбука семейной жизни. Детектив

• Название: Азбука семейной жизни. Детектив
• Автор: Маргарита Макарова
• Жанр: Русское современное

Детектив с элементами черного юмора. Действие разворачивается среди участников реалити-шоу. Без видимых причин и мотивов будущие звезды шоу-бизнеса умирают один за другим.

---

– Я не бездарна, ты сам говорил, что пою я гениально Да я и сама знаю, что я пою гениально.

– Гениально – не важно. Ты думаешь, они будут пение твое слушать? Ну, прям… Они и даже не услышат твоего голоса, даже слушать его не станут… они просто сразу повесят на тебя ярлык – дочка Ванидзе. И все. Ты поставишь крест великий и верный на всем, на своей карьере… Я потому и не хотел тебе ничего делать…

– А зачем же все-таки стал помогать? – ярость мелькнула в черных глазах девочки. – Ну и оставил бы все как есть, и пошла бы я учиться на программиста, иль стала бы ди-джеем, что вдруг забеспокоился?

– Не мели чушь. Ты знаешь, я все готов для тебя сделать.

– Не ты, а Костя. Он взялся за «Зазеркалье».

– Ты даже представить не можешь себе…

– Могу…

– Нет, ты не можешь… – голос певца вдруг резко изменился. Он не хотел вот так просто оставить этот разговор, чтобы он вновь повторился через пару дней. – Нет, ты не можешь себе представить, на что пошел Костя ради твоего таланта.

– Ну вот, ты же сам признаешь, что пою я…

– Да…

– Что да? – голос Насти был слишком громким, чтобы свидетельствовать о ее спокойствии.

– Да прекрати ты, что мы еще для тебя должны сделать?

– Ничего, все…

– Что – ничего? Признать, что я твой отец? Ну и что? Что это даст?

– Спокойствие.

– Какое тут спокойствие? Это будет крест. И все, прощай твое пение, прощай все…

– Почему крест? Поет же Орбокайте, а я пою в сто раз лучше.

– Дуреха, – устало прошептал Валера. – Да ты в сто раз лучше… ты… поешь…

– Я хорошо пою… так никто…

Настя села на пол… она никак не могла ни понять сама, ни объяснить себе, почему она так хотела, чтобы Валера признал её свой дочерью. В эту минуту она жажадала этого больше всего на свете, даже больше победы в «Зазеркалье», больше сцены, больше успеха и карьеры. Может, это была надежда на гарантированную защиту? Быть защищенной, быть в домике, быть дочкой, а не просто так – одной перед толпой. Что вот, выйдет вперед этот сильный и полный уже мужчина, состоявшийся и значимый, и скажет – руки прочь – она моя дочка, – а вы перестаньте обижать ее. Настя с тоской посмотрела на отца… Он неправильно истолковал этот взгляд.

– Послушай, мы все для тебя, что можем делаем. Ты представить себе не можешь…

Он замолчал. Внутренне содрогнулся. Что он мог сделать…

– Ну, потерпи. Совсем немного осталось. Ну, совсем немного, скоро все кончится.

– А я буду первой?

– Нет, этого сделать я не смогу. Это «Зазеркалье» не наше.

– Но ведь…

– Нет. Победитель Марк. Ты это должна понимать.

– Ну, пусть. Пусть даже я лучше уйду. Только признай, что я твоя дочка.

– Ну вот, ну сколько можно-то? Что начнется, ты хоть представляешь? Тебя просто слопают с потрохами.

– Почему?

– Потому.

– Но ведь я наравне со всеми тут, так как все.

– Под крылом у отца и дяди… Ну ладно, ты просто не представляешь последствий. Слава богу, у нас разные фамилии… Я от тебя никуда не денусь… А вот карьера убежит…

Тишина внезапно повисла посреди маленького закутка, где творились музыка и кумиры.

– Иди, а то тебя и так не видно в последнее время…

– Я не могу тут больше…

– Опять начинаешь… осталась всего неделя, потерпи чуть чуть…

– Я не могу…

Дверь раскрылась, и в комнату вошла Марина. Пора было начинать запись для воскресных концертов. Сзади, из-за её плеча выглядывала голова пухлого Алексея – его компьютер ждал своего хозяина, способного сделать и превратить любого безголосого юнца в смачного мачо, зычно рыкающего на взбрыкивающую публику.

– Записывать сегодня будем?

– Я…

– Ладно, Настя, потом поговорим, не сейчас, давай, все закончится, и поговорим….

Валера вышел из крохотной студии, даже не посмотрев на дочь. Он был мрачен как никогда. Казалось, все хотели его крови и мяса.

Рита вошла в гардеробную. Вот так всегда… С кем-то записывают песню часами, а на нее не тратят много времени в тон-студии. Настя уже час сидит с Валерой. О чем они там спорят? Любимица…

Рита посмотрела на себя в зеркало. Яркая, красивая… Что еще надо для победы!

Пусть ее песни были срисованы с рок оперы. Чужой. И старой. Но кто ее помнил? Только меломаны… Да и не догадается никто. Рита брала маленькие фрагменты, гармонии… и соединяла их в непохожие на оригинал куски. Быдло… Мелькнула в голове мысль. Им все равно, что смотреть и слушать.

Узкая, вытянутая комната казалась пустой. Здесь было душно, дверцы шкафов небрежно задвинуты, оставленные щели зажевывали куски одежды. Сумки валялись прямо под ногами, споткнуться и упасть не было тут проблемой. Спасало одно – разбежаться негде.

– Черт, ну кто тут вечно все разбрасывает?! – Рита сама удивилась своему голосу. Микрофон на майке был включен, и ощущение, что ты постоянно с кем-то разговариваешь, сводило с ума. Разум ехал, двигался, плыл… Куда обращались все эти слова, которые она говорила сама себе, но вслух, появлялись ли они в эфире телевизионного канала, видели ли ее зрители, были ли у нее уже поклонники?

Она, классная. У нее своя музыка, свои стихи, свои слова, своя философия. Разве не так? Самая образованная девочка «Звездного зазеркалья». И это правда. Она себя так и чувствовала. И так себя и вела. Главное было – держать дистанцию. Кто – она, и кто – они. Теперь, когда ребят осталось не так много, было немного легче. Её песни были и в концертах, и в Интернете. И пела Рита их сама. И неплохо. И пусть все говорят, что хотят. Это так и есть! Единственная рокерша на проекте.

Кто тут еще пишет музыку? Марк? Это смешно! Это музыка для пенсионеров! А рок! Хорошо, что эту рок-оперу никто давно не слушает. Никто, никогда ее не уличит.

Надежда грела, тем более что конец «Зазеркалья» был не за горами. Возможно, что будет приз, ну хоть какой-то. Или мать ее убьет.

Рита содрогнулась, вспомнив мать, ее реакцию на все, представив, как она ее встретит после окончания шоу и выхода из зеркального, а точнее, стеклянного аквариума, в котором она прожила уже три с половиной месяца.

Последний разговор по телефону не предвещал ничего хорошего. Мать была недовольна. Всем. Это чувствовалось по голосу. Другой бы не понял, но Рита… Она знала свою мать… Что опять она делала не так? Слезы поползли по щекам, угрожая залить и испортить цвет красивых зеленых глаз. Рита достала таблетки. Нельзя плакать. Вдруг ее показывают камеры. Таблетки. Таблетки тоже нельзя есть под камерами. Депрессии, антидепрессанты. Все это ерунда. Глоток бы свободы и все… Мать достала. Ну что еще, что она могла сделать? Все есть, как есть. Только бы не плакать. Только бы мать не ругалась. Что она тут самая яркая – всем очевидно. Ее песни и ее стихи….Только бы не плакать… когда все это закончится, когда…

Перманентный бардак, как революция Троцкого, раздражал обитателей зазеркального дома так же, как и упоминания об авторе известной концепции усатого грузина. Убивать, правда, за него, – никто пока еще никого не убил, – но хотелось. Конца этому было не видно. Когда все только начиналось, Рита старательно убирала свои вещи и пыталась не замечать небрежности других. Теперь она поняла, – ты уберешь – никто не заметит. Ты теряешь силы, а твой сосед все ходит как огурчик. Она присела, на постиранные и приготовленные к глаженью тряпки. Все было свалено кучей, прямо на пол. Рядом стояла гладильная доска.

– Да это джинсы Влада, – удивилась она вдруг увидев, что кусок расшитых стразами штанов выглядывает из-под кучи футболок.

– Что за настроение, чего я здесь уселась. Попытавшись встать, снова плюхнулась на эту же кучу. Хлюпающий звук неприятно удивил ее. Пожар тут уже был. Что это могло быть? Неужели кто-то положил мокрую и невысушенную шмотку в гору сухого белья.

Рите даже не пришло в голову, что влага пропитала бы всю кучу, она вряд ли не почувствовала попой эту недосушенную вещь.

Она все-таки встала и удивленно оглянулась.

– А, подумаешь, пусть сами и разбираются, – устало махнула она мысленно рукой и уже пошла к выходу, но заметила уж совсем неподходящее. Из-под кучи чистого, по идее, белья вытекала струйка чего-то темного. Инстинктивно она нагнулась и дотронулась до этого. Рука почувствовала склизкую, липкую субстанцию, которая не отпускала, заставляя все трогать и погружаться в свою неглубокую глубину.

– Да что это такое, совсем с ума посходили.

Рывком она откинула белье и увидела его… Он был неузнаваем. Светлые волосы, такие блестящие раньше, тускло разметались по пестрой куче, голубые глаза смотрели прямо на нее.

– Влад, ты что, – почему-то затрясла она его за плечо, кончай прикидываться, дурак, совсем рехнулся.

Голова нырнула вниз, глаза переменили точку созерцания. Теперь Рита находилась вне зоны доступа взгляда ангельских глаз.