Кирилл Берендеев - Литературный оверлок. Выпуск №3 / 2017

• Название: Литературный оверлок. Выпуск №3 / 2017
• Автор: Кирилл Берендеев
• Издательство: ЛитагентРидеро78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
• Жанр: Русское современное

Именно этот номер «ЛО» я взял бы с собой на пресловутый остров. Радует он меня как составителя. Миниатюры-энергетики Руслана Гавальда контрастируют с обстоятельным повествованием Кирилла Берендеева. Написанный в лучших традициях русской прозы рассказ Марии Шамовой дает надежду на светлое будущее отечественной литературы. Разные подходы к ритмике, рифме и стихосложению в целом наблюдаются в разделе «Поэзия» у трех представленных в нем авторов: Екатерины Ярмоц, Светланы Гольдман и Ольги Бунякиной.

---

Второй раз Натали предстала одетой в юбку до колен и белую рубашку, я подумал, соседка уходит, потому спешил разобраться со своими делами. А она, немного помявшись, вдруг спросила могу ли я помочь ей – посмотреть на ее компьютер. Дождавшись зеленого огонька в разветвителе, я последовал в дальнюю квартиру, возле окна, заставленного геранью, фикусами и бальзаминами.

Прихожая, с белоснежными обоями выводила в голубую спальню дверью справа и на кухню напротив. Большая кровать под тюлевым балдахином, рядом с которой находилась тумбочка и доска для глажки, полупустая стенка, полураскрытыми дверями обнажающая интимное. Я почему-то подумал совершенно о другой цели визита – вот только ноутбук нашелся мигом, стоял, открытый, на столе у окна, рядом с полками, забитыми медицинской литературой и стихами. Над ним и чуть в стороне висело около десятка икон, обрамлявших по кругу главную – лик спасителя обрамленный жестяными лучами. Обилие символики меня передернуло, я плохо представлял себе, как можно все это повесить в спальне. Молиться, не вставая, конечно, удобно, но…

Натали оборвала ход разбежавшихся мыслей, указав на белоснежный ноутбук.

– Стал очень медленно грузится, может сможете что-то сделать? Я звонила мастерам, но видимо, так плохо объяснила…

Пришлось повозится. Встроенный антивирус перестал работать квартал назад, а скачать портативный не удалось, пришлось сходить домой и притащить все необходимое. Через час, после удаления около двух десятков вирусов, компьютер заработал более-менее сносно, однако модем, к которому был еще присоединен и домашний телефон, цедил килобитами. Пришлось соединяться с техподдержкой.

– А ты точно никуда не спешишь?

– Просто привык доводить дело до конца.

– Ты мой рыцарь.

– Так и есть, сударыня, – за время, пока программа искала и уничтожала вирусы, мы разговорились, перешли на ты, попили чаю, послушали музыку. Я так и не спросил об иконах, вопрос задал в другой раз, когда пришел скоротать теплый вечер. А тогда – я действительно никуда не спешил, день выдался пустым, и хорошо, что Натали смогла заполнить его. После разговора с мастером, мы вернулись в кухню, почайпили. Натали работала в глазном институте, медсестрой, без малого пятнадцать лет, но квалификацию повышать не спешила – тот вечер и следующий она рассказывала мне истории из больничной жизни, вздорные, жизнерадостные, как она сама. Даже операции, на которых Натали ассистировала, проходили с огоньком. Да и среди подружек она верховодила, собрав из сестринского отделения общество таких же, одиночек и разведенок. Потчевала их своей неиссякаемой энергией.

Я молча слушал, рассказывать о своих неприятностях, а ничего другого в голову не приходило, не решался. Уже позже… но пока сидел и слушал, пока не позвонила мама, напоминая о времени и себе. В квартире Натали часы оказались только в ее мобильном – белой раскладушке с розовыми цветочками и золотыми листиками. Удивительная история, как она достала его, как и все удивительно в ее жизни.

Вернувшись домой, я долго не мог заснуть, а когда погрузился в сон, снова увидел ее. Очнулся, встрепанный, снова ухнул в небытие и снова узрел Натали, осознав, что хочу ее до невозможности. Проснулся с той же мыслью, долго не решался позвонить, а когда набрал номер, оказалось, она на работе – наверное, к лучшему. Натали работала два через два, по двенадцать часов в день, за двое суток брожение успело немного остыть, так что, когда она сама позвонила, я не напрашивался, но все одно был приглашен посидеть – работа вымотала, ей хотелось простого общения.

– Странно, что мы с тобой не встречались прежде. Ты уверена, что уже десять лет здесь живешь? – Натали улыбалась, кивала, потом вставала к холодильнику, выше ее ростом, и доставала варенье. Ее собственное.

– Наверное, я тебя видела и раньше. Плохо запоминаю лица. Но вот в школе должны встречаться.

– Тогда уж точно бы не заметил. Я на девчонок даже из параллельного внимания не обращал. Была одна, за которой хвостом бегал, но она – беда в том, что сразу после школы стала мне женой.

– Но ведь ты же развелся, так что гармония восстановилась.

– Года не прошло. И без детей.

– Я даже не сомневалась, что до детей вы не догадаетесь, – с ней было удивительно просто. День выдался жаркий, неспешно он перешел в теплый вечер, озаривший кухоньку золотом заходящего солнца. Возбуждение, прежде бившее в голову, а после сошедшее, к концу дня снова напомнило о себе, да и Натали верно, виновата – закрывая усталые ноги краем скатерти, подсознательно давала простор жадным мыслям. Вроде бы усталая, но тугое тело, затянутое в знакомую белую сорочку, оставалось напряженным как тетива.

После, узнав, что она собирается проведать дачу, я отдал ей раскладушку, одну из многих, оставшуюся в наследство от отца, как и спальные мешки, палатки, да многое что, что удалось вынести после разорения склада, который он, уже будучи на пенсии, сторожил. Отбытие длилось недолго, меньше недели – едва вернувшись, Натали пригласила с собой, в монастырь в центре города. Я поднялся на восьмой и долго ждал, пока она запирает входную дверь, нашептывая что-то про себя. Я спросил, молитва ли это, Натали кивнула. Она не стеснялась своей религиозности, но и не выпячивала ее, как многие, я не сомневался, что на шее у нее крестик, но ни разу не видел его.

В автобусе разговор снова зашел о вере, я вдруг вспомнил, что в тринадцать хотел стать священником – до тех пор, пока не узнал в точности, что представляет собой профессия жреца культа. А мне хотелось разве что стать психологом без диплома, отчасти я и занимаюсь этим сейчас, через всемирную паутину пытаясь помочь ближнему своему за скромную плату, уходящую работодателю. Натали улыбалась глазами и только тень улыбки играла на тонких губах.

– Я чуть не стала монахиней в двадцать. Так что не ты один, мой рыцарь, оказался перед выбором.

– А что помешало? – она пожала плечами, разное. Прежде всего, учеба, да и собственная ветреность, ну сам посмотри, какая из меня монахиня. Я ведь хохотушка и розовая девочка, таких не возьмут. Я люблю господа нашего, но…

– Странною любовью? – кивнула в ответ: в монастыре одна строгость и столько непонятных, ненужных, да и лишних канонов, на которые особенно сейчас, ей странно смотреть. Конечно, она соблюдает посты и ходит на исповедь, но не постоянно, а по необходимости.

– Мне кажется, нельзя любить по часам. Иначе получается, что я навязываюсь, – произнесла она.

– А муж? – Натали прожила в браке пять лет и только недавно освободилась. Как и я. Неудивительно, что каждый из нас поначалу хотел все переменить, мы оба вернулись к родителям, вот только она не смогла протянуть дольше полугода, а я до сих пор живу со своей старушкой.

– Ты же должен понимать: в каждом браке отношения разные.

– А он вообще был верующим?

– Он и сейчас верующий, – улыбнулась она.

– А дети?

– Так и не договорились, – и по прошествии остановки, – Нам пора.

Пошли под руку, остановившись перед надвратной иконой, Натали надела платок и повела меня в храм Живоначальной Троицы, пятисотлетние стены пропитались запахами ладана и воска, сейчас на жаре, ароматы тянулись вслед за прихожанами, медленно поднимаясь на верхние этажи. Она сразу пошла в подвал, где располагалась церковная лавка, купила свечки и долго, пока я шарил взглядом по стенам, выбирала образок – знакомой, которой предстояла операция на кишечнике в бесплатной больничке. Советовалась шепотком с молоденькой продавщицей в черном, наконец, та достала иконку преподобного Алексия. Святой сильно походил на спасителя, вот только весь в отрепьях, лохмат и нечесан. Купив, Натали, снова о чем-то шепталась, кивнула и наконец-то повела меня наверх.

Там я снова остался один, пока она отдавала записку священнику, стоял перед иконой богородицы, разглядывая потемневший от времени и чада свечей, вспоминая, что было здесь прежде. Кажется, точно не музей. В монастырских покоях, хорошо помню, находилось общежитие ткацкой фабрики, накрывшейся еще в середине девяностых, тотчас же монастырь отошел к церкви.

Затрезвонил мобильный – мама. Просила купить хлеб. Я коротко поговорил, отойдя к самой иконе, будто с ней разговаривал, только потом узнал, что отчасти так и вышло – изображение называлось хлебной иконой, перед которой я должен ставить свечки для получения хорошей работы. Потом узнал: Натали просила помолиться и за меня.

Мы поднялись наверх, постояли у еще одной иконы богородицы, затем, сходили в другую церковь. Сели на лавочку в теньке: Натали устала. Сперва сидели молча, но моя розовая знакомица не могла утерпеть, стала вспоминать, как полгода назад, поздней зимой, сюда привезли мощи Андрея Первозванного – очередь желающих причастится выстроилась на много километров. Она простояла часов шесть, прежде чем коснулась раки. Морозец стоять не давал, хорошо служки бегали, оделяли страждущих блинами. Правда, по сотне рублей штука.