Виктор Капитанчук - Мир как икона Божия

• Название: Мир как икона Божия
• Автор: Виктор Капитанчук
• Жанр: Религия

В книге содержится метод рассмоторения окружающего нас мира. Метод основан на святоотеческом богословии, воспринимающим мир как икону Божию, свойства, окачественность мира как отображение свойств Ипостасей Святой Троицы. Иконологический взгляд на мир позволяет разобраться в многообразии тварного мира, понять различие, взаимодействие и духовную окачественность его реальностей: отдельных личностей, культурных явлений, ответить на многие вопросы истории и современности.

---

Беседуя на различные темы, мы, конечно, говорили и о правозащитной деятельности. Сахаровский Комитет и Хельсинская группа уделяла, как мне казалось, мало внимания защите прав верующих, да и члены этих групп были не слишком компетентны в религиозных вопросах. Мне казалось, что необходимо такое направление правозащитной деятельности, которое не только своей тематикой, но и методами работы было бы подлинно христианским.

В это же самое время Глеб Якунин начал тесно общаться с членами Хельсинской правозащитной группы и даже пытался присоединится к ним. Однако не нашёл в этом поддержки. Аргументом было: чем больше различных правозащитных групп будет, тем лучше.

Для меня идея создания такой группы стала категорическим императивом. И когда я предложил её Якунину, то он с готовностью поддержал её, поскольку сам пришёл к такому же мнению.

27 декабря 1976 года мы, то есть Якунин, наш друг иеродиакон Варсонофий и я собрали у меня на квартире пресс-конференцию, где была представлена Декларация о создании Комитета защиты прав верующих и распространены первые документы этого Комитета.

Наша группа работала очень активно, собирая и распространяя документы о положении верующих в СССР и о правовых нарушениях в отношении верующих. Документы предоставлялись всем желающим, в том числе и иностранным корреспондентам. Мой домашний адрес был указан в качестве адреса Комитета. Этот адрес был озвучен по радио, по иностранному радио, разумеется. И вот, со всех концов страны, не только из Москвы приезжали к нам верующие, как православные, так и других христианских конфессий с жалобами на произвол местных властей. В основном притеснялись наиболее активные верующие. Например, если собиралась группа, обратившаяся с просьбой открыть в их местности православный храм, то местная милиция и прочие власти очень оживлялись, и такие верующие не только подвергались угрозам с их стороны, но и реально могли лишаться работы и даже свободы, в случае, если угрозами их не удавалось сломить и заставить отказаться от осуществления их законного права на открытие храма и проведения богослужений. Можно было оказаться не только в тюрьме, но и в психиатрической больнице. Такие случаи нами описывались и составлялись соответствующие обращения в высшие органы власти. Иногда мы в порядке обсуждения писали критические замечания о правовом состоянии религии. Так, например, советским гражданам был предложен для обсуждения проект закона о народном образовании, содержащий явные внутренние противоречия, и противоречия с основными законами страны, что, в случае его принятия в Верховном Совете правовым образом, препятствовало бы осуществлению права верующих на воспитание своих детей в соответствии с их религиозными убеждениями, так как основой воспитания и образования в СССР провозглашалось в этом проекте марксистско-ленинское материалистическое мировоззрение. Составляемые нами документы, как я уже сказал, широко распространялись, в том числе передавались и иностранным корреспондентам, что делало их достоянием мировой общественности и содействовало созданию реальной картины положения свободы совести в СССР.

В США нашлись издатели наших документов. Всего было издано двенадцать томов и подготовлен ещё один том.

Времена тогда были сравнительно «вегетарианские», по сравнению с предыдущей практикой взаимодействия Государства со своими гражданами, и власти очень долго не хотели нас сажать туда, где в соответствии с «самым передовым мировоззрением» полагалось бы находится инакомыслящим, которые ещё и позволяли себе своё инакомыслие произносить вслух. Поэтому нас неоднократно вызывали в КГБ для беседы с сотрудниками, где нам пытались если не поправить мозги, то хотя бы предупредить, что посадят ведь, если мы не прекратим нашу деятельность. Но мы, отвечали на это, что никаких законов СССР мы не нарушаем, и сажать нас не за что. Так что мы будем продолжать своё дело, а вы уж делайте своё, по своему разумению. Поэтому в случае нашего ареста вся ответственность будет на КГБ, но никак не на нас.

КГБ слово своё сдержал и 1 ноября 1979 года был арестован священник Глеб Якунин. У меня же был проведён обыск, вызвали на Малую Лубянку и сказали, что если не остановлюсь, то, «сами понимаете, Виктор Афанасьевич, следующая очередь за Вами». (Диакон Варсонофий Хайбулин, третий член Комитета, по общему нашему решению, вышел из состава Комитета по причинам не относящимся к его диссидентской деятельности).

Однако следующим оказался не я. В январе 1980 года у меня был проведён второй обыск, я уж решил, что это пришли за мной. Однако, нет. В этот день был арестован о. Дмитрий Дудко. Он был служащим священником, имевшим огромный авторитет среди верующих и хорошо известен как активный проповедник христианства заграницей. Я был невероятно удивлён, что власти решились арестовать и его. Ну а до мня очередь дошла 12 марта 1980 года.

После нашего ареста наши друзья объявили о своём вступлении в Комитет, и о том, что Комитет защиты прав верующих продолжает существовать и деятельность его будет продолжена.

Однако, фактически активная работа Комитета прекратилась и никто из его новых членов больше арестован не был. Ограничились вызовами на допросы.

Это был беспрецедентный период в истории подавления инакомыслия. Нас очень не хотели арестовывать. «не портить себе лицо свободного государства», было время разрядки всё-таки. В результате три с половиной года нам дали возможность работать. Но вызывали и вызывали и «беседовали». Прокурор Фунтов, который тогда, кажется был помощником прокурора города Москвы и затем выступал обвинителем на моём процессе или даже самим прокурором, (меня тогда это мало интересовало) чуть ли не сочувственно и недоуменно меня увещевал: «Ну почему Вам так хочется в тюрьму?». Да, нет мне вовсе и не хотелось туда, но и прекращать свою деятельность я не видел никаких законных оснований, а после ареста Якунина это было бы и вообще морально невозможно. Увы, чиновники из КГБ и Прокуратуры понять это были не в состоянии, а может и понимали, но делали то, что приказано.

Прежде чем попытаться осмыслить, подвести итог, оценить как-то нашу деятельность по правовой защите верующих, мне хотелось бы более подробно остановиться на том, как нас обыскивали, как нас не хотели долго арестовывать и потом всё-таки арестовали, и как велось следствие. И вот почему. Я думаю, что мы попали в уникальный период истории СССР и КГБ. Ни до, ни после при советской власти такого «вегетарианского» периода не было. В этом, конечно мы ни при чём, просто тогда очень хотелось государству выглядеть в глазах всего мира государством свободным, реально изменившимся, а «железный занавесь», под прикрытием которого можно было творить всё что угодно к тому времени уже достаточно изрядно прохудился и сквозь эти дыры уже многое было видно, что происходило в стране на самом деле.

Действительно к 1979 году в СССР расплодилось множество самиздатских изданий и независимых от власти комитетов, распространявших информацию о том, какой реально была ситуация со свободой и инакомыслием в стране. Сначала хрущёвская оттепель, потом власти изрядно подгадили себе процессами над Синявским, Даниэлем и Бродским. Как говаривал М. С, Горбачёв «процесс пошёл», скрыть его или обмануть, как в тридцатые годы было уже невозможно. Но и терпеть всякие независимые выступления к 79 году власти уже больше не могли. Летом 79 партийная верхушка приняла решение прикрыть все независимые самиздатские издания и комитеты. Начали громить «Хельсинскую группу». К ноябрю дело дошло и до нас.

Очень рано утром 1 ноября 1979 года в моей квартире раздался звонок. Я пошёл открывать. В переднюю ввалились несколько человек. Один из них, следователь Левченко Алексей Анатольевич показал мне ордер на обыск. Оказалось, в этот день был арестован Глеб Якунин. Соответственно обыски проходили у него и у тех, кто был с ним близко связан, ну и у меня, естественно, как секретаря Комитета защиты прав верующих.

Вели себя КГБешники вполне вежливо. Один из них, кажется всё тот же Левченко, сказал даже, что понимает, что делает зло, вторгаясь вот так в чужую семью, нарушая её покой, но что, дескать, поделаешь – служба.

Обыск продолжался несколько часов. Некоторые книги богословского содержания, поначалу пытались изъять, но после того, как я сказал, что политики там уж точно нет, а мне они нужны для работы, а вам вроде бы совсем ни к чему, эти книги оставили. Добрые люди соглашались. Так мирно беседуя, мне удалось спрятать под кухонный стол записную книжку с телефонами друзей. Нечего людей беспокоить.

В результате набрали два огромных мешка документов и книг, и, видно было утомились, материала хватало, и дальше возиться не очень-то хотелось. Один из них открыл дверцу встроенного шкафа и увидел его забитым бельём, приготовленным к стирке. Я, может быть несколько злорадно, констатировал: «Ну всё, здесь вы закопаетесь!». Он поскорее закрыл дверь и сказал: «Ну да, видно, что здесь ничего нет». Вот такое рвение к работе у доблестных органов. Там и правда, ничего не было, что могло бы их заинтересовать, но при желании там можно было спрятать всё что угодно, размером что-нибудь вроде небольшой противотанковой пушки. Возиться же им не хотелось, да и смысла особенного не было. Уже накопали достаточно: книги, бумаги и, конечно, пишущую машинку – она-то и играла роль противотанковой пушки, для государственной безопасности.