Саша Селяков - *Цена прошлого#

• Название: *Цена прошлого#
• Автор: Саша Селяков
• Жанр: Русское современное

Опасный преступник и звездный студент – две жизни, два мира. Один попал в тюрьму за особо тяжкое преступление и ищет покой, думая, что возмездие свершилось. Но платить придется за всё… Другой ослеплен порочным блеском признания и уверен, что почивать на лаврах можно безнаказанно. Но расплата близка… Что связывает их? Узник совести и узник славы. Прошлое терпеливо. Но когда-нибудь оно заявит свою цену… Люди прощают, жизнь не прощает. Содержит нецензурную брань.

---

Вернувшись домой, я увидел, что Большой сидит на своей шконке и вопросительно смотрит на меня.

– Игнат, если ты будешь так чертовать – назад на пальму поедешь.

Я окинул взглядом шконки моих сокамерников. У них все было аккуратно, у кого покрывало подвернуто, у кого лежало ровно, но это было красиво и создавало определенный уют. У меня же скомканное одеяло было криво накрыто покрывалом так, что выделялись крупные бугры. Оценить ситуацию мне хватило секунды, и еще секунду я потратил на то, чтобы воспроизвести в памяти все увиденные техники заправки. В голове ясно возникли даже боковым зрением увиденные мелочи.

– Базара нет, – сказал я Большому и быстро навел у себя порядок.

– Другое дело. И самому приятно, согласись. Ты же дома постель аккуратно заправлял? Теперь это твой дом.

Ну да, ну да. Я согласно кивнул, хотя внутри был против. Не против того, что должен быть порядок, а что он назвал это место моим домом. Жить я тут не планировал.

Начался очередной день. Баланда, шконка, чифир, сигареты, телевизор, разговоры – этот день ничем не отличался от предыдущих, но что-то было не так, чего-то не хватало. Как обычно, мы пошли на прогулку. Хоть мы и старались периодически открывать форточку, свежего воздуха поступало мало. Недостаточно, чтобы вытеснить весь этот смрад и никотин, который витал в камере, пропитывая собой одежду и, казалось, нас самих. Я ходил гулять каждый день – свежий воздух был необходим. И я уже непросто стоял, переминаясь с ноги на ногу, как делал это в первые дни – я ходил, гулял, тусовался. Я хотел двигаться. Постоянное сидение или лежание было невыносимо, и тело просило, требовало движения.

Была середина декабря, и зима уже основательно вступила в свои права. Дул холодный ветер, я повыше поднял шарф и накинул на голову капюшон. Что-то давно Юлю не видел, может уволилась или просто перевели куда…

– Ты вообще чем на воле жил? – голос Большого отвлек меня от размышлений.

– Я?… Да так… то телефончик отожмем, то еще что-нибудь…

– Ага. Спортом занимался?

– Да, на бокс ходил.

– Хм, боксер значит, да? И долго занимался?

– Примерно полтора года. Непрофессионально, в обычном спортзале без ринга. Общая физподготовка, удар ставили, мешок колотили, легкие спарринги…

– Понятно, любитель, короче. Или из вас там убийц готовили?

– Каких убийц? Нет, ты че…

– Да ясно дело, расслабься.

– А ты чем занимался? Тоже поди боксом?

– Боксом. Как догадался?

– Заметно по фигуре, по походке, по козанкам сбитым. Что именно боксом, конечно, не скажешь, это я угадал, но видно, что серьезно занимался спортивным единоборством. И не борьбой или дзюдо, а чем-то ударным.

– Все верно. Профессионального спортсмена сразу видать, я до двадцати лет, можно сказать, жил на ринге.

– До двадцати? А потом что, бросил?

– Бросил. Работать надо было, деньги зарабатывать.

– Куда пошел работать?

– На завод гайки крутить! – рассмеялся Большой. – Ну, ты на меня глянь, куда я мог пойти работать, когда на дворе девяностые?… Вот-вот.

– А ты какой раз сидишь?

– Первый.

– Первый?!

– А что тебя так удивляет? То, что я бандит, еще не значит, что я с зоны не должен вылазить. Все же от этого зависит, – он постучал указательным пальцем по виску, – да и пацаны сколько выручали. Раньше проще было отмазаться, со следаком договориться или с судьей. Сейчас тяжело. У них контроль жестче стал: ОБ, ОСБ… Понаделали контор, понаплодили мусоров. А зарплаты у них теперь какие… На хромой кобыле не подъедешь. Можно, конечно, порешать, но… время не то.

– Я думал, смотрящим может быть только зэк с несколькими ходками.

– Необязательно. Я эту жизнь знаю, я ей на свободе жил. На общее уделял, с людьми знаком, голова на плечах есть – за общий ход в хате отвечать в состоянии.

Снег кружил по боксику морозным вихрем, но мы двигались быстро, так что холода я не чувствовал.

– Кто такой бродяга?

– Ты все ходишь, голову греешь? – весело хмыкнул Большой. – Нормально ты тогда Русю на жопу усадил, молодчага! Знаешь, я тоже не люблю эту «мурку» дешевую. Верхов хватанут и думают, что они эту жизнь знают! Понтуются так, будто не одну режимную зону разморозили!

Я заметил, что настроение Большого могло измениться в одну минуту – начать предложение он мог весело, чуть ли не смеясь, а закончить зло ругаясь, почти крича.

– Ты правильно тогда себя повел – спокойно, грамотно на все отвечал, говорил прямо, как думаешь. Знаний и опыта еще не хватает, но тут тебя Домик выручил. Бродяга, кстати.

– Домик – бродяга? – я несколько опешил. – Руслан объяснил, что существует три масти порядочного: мужик, бродяга, вор. А что каждая масть означает?

– Вор – это идеал преступного мира, кладезь наших понятий и уклада. Он же урка, жулик и батя. Наш батя. А мы ему сыновья. За ним последнее слово. Они же за нас и страдают, если того требует жизнь. Вор – икона этого мира.

– Это и есть воры в законе?

– В каком законе? По телевизору мусора говорят, а вы повторяете! Вор он и есть вор.

– Понятно. А бродяга?

– Че тебе понятно? Уже все понял? Как Руслан что ли? Люди живут этим, умирают за идею, а тебе все понятно!

Звук щелкающего замка прервал начинающего раскаляться Большого, прогулка была закончена.

– Ладно, не парься, всему свое время, – сказал он уже спокойным голосом.

Мы вернулись в камеру. Чай, курево, телевизор… Жизнь потекла по уже знакомому руслу с однообразным течением. И только тогда я понял, чем этот день отличался от предыдущих, чего в нем не хватало. Славка Рубль.

######

Я лежал на шконке и щелкал пультом. Ничего интересного там как обычно не было и, смачно отругав российское телевидение, я переключил на музыкальный канал. Пела Максим. У меня перехватило дыхание. Ангельский голос. Я стал вслушиваться в текст, и почувствовал все скрытые образы ее лирики, невидимые для меня ранее… Мурашки по коже…

– Игнат, ну ты че батонишься? Айда сюда! – Большой сидел с ногами у себя на шконке и взмахом головы показывал рядом с собой.

Я с неохотой оторвал взгляд от экрана, встал, взяв с собой пачку сигарет – разговор, я чувствовал, предстоял долгий, и присел к нему.

– Чем в лагере будешь заниматься? Надо уже сейчас определяться.

– В лагере? – переспросил я, хотя прекрасно все слышал.

– Думаешь сорваться? Нихера у тебя не получится. У тебя судья знакомый? Или прокурор? Нет? Ну тогда сидеть будешь, я тебе говорю. Так чем заниматься будешь?

– Осудят – сидеть буду, чем заниматься…

– На шконке сидеть и в телик пялиться? Нет, так не выйдет. Если ты порядочным себя называешь, то должен соответствовать. Должен приносить пользу общему: в карты играть, нести воровское в массы, ход наш поддерживать. Понимаешь, о чем я?

– А работать? Что, порядочный работать не может? Я думал, если осудят, на работу пойти.

– Зачем?

– Ну, как зачем? Чем-то же нужно заниматься, заодно и профессию какую-нибудь освою.

– Пахать на мусоров за двести рублей в месяц?! Че ты так смотришь? Думаешь, больше будут платить? Нет, ну платить-то будут тыщи две, просто из них с тебя вычтут за питание, робу, свет, тепло, плюс хозяину на чай, итого пара сотен тебе, может, достанется. Ну как, нормально?

– Что получается работать западло?

– Так-то нет, работают мужички… Но тебе зачем это надо? Ты молодой, неглупый. Есть кому за тебя мазут месить!

– Должна же быть нормальная работа…

– Говно за свиньями убирать! Нормальная?! Как тебе?!

Большой уже перешел на крик, и мне стало не по себе. Я не знал, как себя вести, и в поисках поддержки посмотрел на Домика, но тот был занят книгой, поправляя постоянно съезжающие на нос большие очки.

– Конечно, нет. Кто такой бродяга? – решил сменить тему я.

Проследив за моим взглядом, Большой усмехнулся.

– Бродяга – это образ жизни. Он живет воровским, неважно, где при этом находится – в тюрьме или на воле. По сути, это вор без имени. Может, ему еще предстоит им стать или по какой-то причине он стать им не может.

– По какой, например?

– Да причин может быть много: сделал что-то, что приемлемо мужику, но неприемлемо вору и все – вором ему уже не быть. Тут очень много тонкостей, как и вообще в нашем мире… – чем больше Большой говорил, тем больше он успокаивался, и голос его становился тише.

– А Домик почему не стал вором?

– Спроси его, он тебе расскажет. Только сильно его не доставай – болеет он.

– Чем?

– И это заодно спросишь. Ладно че, поговорили и хватит. На сегодня хорош, времени у нас много, еще успеем наговориться.

Я не стал заставлять его просить себя дважды, сразу встал и пошел варить чай. Не нравилась мне его компания, не располагал он к себе. Домик тоже весьма своеобразен, я не знал, как себя с ним вести, тем более после открывшейся мне информации, а остальные мне были мало интересны. Эх, жаль Рубль уехал, душевный человек. Все-таки как быстро тут привыкаешь к людям. Находишься с ними двадцать четыре часа в сутки, нравится тебе это или нет, и они уже становятся неотъемлемой частью твоей жизни. И так же быстро ты можешь с ними расстаться, хочешь ты этого или нет. Интересно, к этому так же быстро привыкаешь?