Евгений Торчинов - Пути философии Востока и Запада. Познание запредельного

• Название: Пути философии Востока и Запада. Познание запредельного
• Автор: Евгений Торчинов
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-521-00291-7

Книга выдающегося ученого-религиоведа Е. А. Торчинова стала научным бестселлером: это первая попытка представить религию в качестве целостного психологического феномена.

---

Теперь обратимся к другому мавандуйскому тексту, а именно к «Речам о высшем Дао-Пути Поднебесной», посвященному в значительной степени даосской сексуальной практике, вполне совпадающей как по своему характеру, так и по описанию с аналогичными средневековыми текстами, сохранившимися в японской (XI в.) медицинской антологии «И синь фан» и опубликованными в начале нашего века китайским ученым Е Дэхуэем. Приведу два примера, связанных с проблемой даосского бессмертия.

«Если постоянно восполнять таким образом жизненную силу, то пневмы трех гармоний[84] станут совершенными, крепость и сила организма возрастут. Тот, кто хочет таким образом упорядочивать свое тело, должен сосредоточенно и внимательно готовиться к этому. Умеющий совершать „запирание нефрита“, сразу же становится бессмертным».

«Тот, кто способен следовать этому пути, может быть назван мужем, постигшим Небесное» (досл.: «небесным мужем» – тянь ши).

Учение об обретении бессмертия постепенно превратилось в основу религиозной прагматики даосизма. Рассмотрим теперь с необходимой краткостью учение о бессмертии и бессмертных в его зрелой форме, наиболее ярко представленной в знаменитом трактате Гэ Хуна (III–IV вв.) «Баопуцзы» («Мудрец, объемлющий первозданную простоту»).

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Я допускаю (именно ДОПУСКАЮ как достаточно абстрактную возможность), что могут существовать принципиально разные типы научного дискурса, определяемые культурными и мировоззренческими параметрами цивилизации, но равно приводящие к объективным, хотя и различным познавательным результатам: посмотрим мы на Вселенную под углом зрения одного мировоззренческого паттерна, и получим мир, где будут «работать» алхимия и магия, посмотрим под другим – будет работать второй закон термодинамики, а алхимия и магия будут лженауками. Я прекрасно понимаю, что в ньютоно-картезианском мире места для «герметических наук» и прочей эзотерики нет, но нет ли им места в ином мире, так сказать, сосуществующем с ньютоно-картезианским и открываемом иным типом культуры и иным дискурсом, я не уверен. Короче говоря, другой дискурс, другая картина мира, другая наука.

2

Интересно, что формирующийся дух новоевропейской научности успешно преодолевал конфессиональные противоречия: католик-иезуит не счел зазорным послать книгу ученому-протестанту.

3

В связи с тем, что А. И. Кобзев нигде в печати с такой ясностью не высказывал свою позицию, даю ссылку на его материалы в Интернете: HYPERLINK "http://peter1.culture.mipt.ru/kobzev.htm"

4

«Жизнь Гегеля бедна событиями. В молодости он сильно тяготел к мистицизму, и в некотором отношении его поздние взгляды можно рассматривать как интеллектуализацию того, что вначале появилось перед ним в мистической форме, как прозрение» (Рассел Б. История западной философии. Т. 2. М., 1993. С. 245). Следует также отметить, что в «Малой логике» Гегель называет мистикой разумное (диалектическое) мышление, противопоставляя его рассудочному (дискурсивному). Конечно, это в значительной степени метафора, но метафора красноречивая, показывающая признание Гегелем определенного сходства между мистическим опытом, трансцендирующим ограничения аристотелевской логики (закон противоречия, закон исключенного третьего и т. п.) и диалектическим разумом.

5

Впрочем, сам Киплинг как поэт почувствовал, что граница между Западом и Востоком экзистенциально проницаема. В его собственном творчестве граница преодолевается войной («Но нет Востока и Запада нет: что племя, родина, род, когда сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает») и любовью («Мандалай»: «Вспомнил я, что поговорка у сверхсрочников была: „Кто услышал зов с Востока, мать-отчизна не мила. Не отчизна им мила, пряный дух, как из котла той земли, где плещут пальмы и звучат колокола“»).

6

Никоим образом не хочу приписывать себе открытие такого рода конструирования, поскольку оно хорошо известно мыслителям постмодерна. См., например: Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997.

7

Индийцы в XVI в. просто представить себе не могли, что люди могут дойти до такой степени наглости, до какой дошли приплывшие в Индию португальские авантюристы, и только поэтому потеряли Гоа.

8

Hofstede G.: Cultures and Organizations: Software of the Mind. McGraw-Hill, 1991. P. 71ff.

9

Например, их последователи вполне могут увидеть в их исключительности знак их происхождения от божественного откровения.

10

Здесь следует обратить внимание на семантическое различие между русским словом «сознание» и санскритским «виджняна». В русском слове с префиксом «со» (ср.: «совесть», то есть совместное ведение, со-ведение) подчеркивается сопричастность, объединение, со-знание, тогда как санскритский префикс «ви» указывает на разделение, различение. Если калькировать слово «виджняна» на русский, то получится не «сознание», а «раз-знание» или «распознавание». То есть в слове «виджняна» подчеркивается именно различающая функция сознания.

11

В этом отношении исключение среди западных философов-идеалистов составляет учение Шопенгауэра, в котором сознание также не является первичной реальностью, хотя и по иным причинам, нежели в йогачаре. Для Шопенгауэра мир как «вещь в себе» есть воля (или, точнее, то, что обнаруживает себя в самосознании как воля), а как явление – представление. В йогачаре татхата (реальность как она есть) также вполне трансцендентна сознанию, которое является источником сансары.

12

Здесь важно упомянуть о том, что санскритское слово «матра» («только», «только лишь», «всего лишь только») в буддийских сочинениях, как правило, употребляется только в отрицательных контекстах. Поэтому «виджняптиматра» означает «только лишь осознавание» или даже «всего лишь только осознавание». Это отрицательная характеристика «трех миров», а не положительная.

13

Тенденция к радикальному эмпиризму особенно укрепилась в поздней (логико-эпистемологической) йогачаре.

14

Я употребляю слово «закон» здесь в кавычках, поскольку европейская концепция «законов природы» имплицитно предполагала представление о трансцендентном Боге, выступающем законодателем универсума, тогда как древнекитайская мысль ничего подобного не знала.

15

Roth H. D. Original Tao. Inward Training and the Foundations of Taoist Mysticism. N. Y.: Columbia University Press, 1999. P. 11–23.

16

Подробнее см.: Торчинов Е. А. Даосские практики. СПб., 2001. С. 39–57.

17

Cheng Chung-ying. Metaphisics of Tao and Dialectics of Fa: An Evaluation of Huang-ti ssu ching in Relations to Lao-tzu and Han Fei and an analitical Study of Interrelationship of Tao, Fa, Hsing, Ming and Li // Journal of Chinese Philosophy. Honolulu, 1983. Vol. 10, N 3; Leo S. Chang, Yu Feng. The Four Political Treatises of the Yellow Emperor // Monographs of the Society for Asian and Comparative Philosophy. N 15. Univercity of Hawai’i Press, 1998. Последняя работа содержит в себе оригинальный китайский текст и английский перевод памятника.

18

Психопрактические истоки даосской философии и базовый характер раннедаосских учений мавандуйских текстов и, особенно, глав «Гуань-цзы» блестяще продемонстрированы канадским китаеведом Харолдом Ротом. См.: Roth H. D. Original Tao. Inward Training and the Foundations of Taoist Mysticism.

19

Henricks Robert G. Lao Tsu’s Tao Te Ching. A Translation of the Startling New Documents Found in Guodian. N. Y., 2000.

20

См., например: Кроль Ю. Л. «Коррелятивное мышление» и древнекитайская концепция «внешней причины» // IV научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. М., 1973. С. 22–34; Graham A. C. Yin-Yang and the Nature of Correlative Thinking. Singapore, 1986; Hall D. L., Ames R. T. Anticipating China. Thinking through the Narratives of Chinese and Western Culture. Albany, 1995. P. 134–140.

21

См.: Кобзев А. И. Учение о символах и числах в классической китайской философии. М., 1993.

22

Как еще в 1982 г. показал А. С. Мартынов (см.: Мартынов А. С. Буддизм и конфуцианцы: Су Дунпо (1037–1101) и Чжу Си (1130–1200) // Буддизм, государство и общество в странах Центральной и Восточной Азии в средние века. М., 1982), неоконфуцианство возникло отнюдь не как некий идеологический официоз, а как результат вполне свободного интеллектуального поиска. Однако указы ряда императоров династий Юань (1279–1368) и Мин, по существу, дали ему идеологическую монополию, что не могло не сказаться отрицательно на развитии интеллектуальной мысли. Кроме того, неоконфуцианство предложило китайскому обществу как бы окончательный вариант решения волновавших его проблем, и это решение было обществом в целом принято. Отсутствие новой культурной информации (подобной той, которую принес из Индии буддизм, предотвративший стагнацию китайской мысли после ханьского синтеза) также обусловливало нарастание застоя в интеллектуальной жизни Китая второй половины второго тысячелетия н. э.