Пелам Вудхаус - Дживс и феодальная верность. Дживс готовит омлет. На помощь, Дживс! Держим удар, Дживс! (сборник)

• Название: Дживс и феодальная верность. Дживс готовит омлет. На помощь, Дживс! Держим удар, Дживс! (сборник)
• Автор: Пелам Вудхаус
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-104343-8

Самый известный, самый популярный, самый любимый читателями всего мира вот уже много десятилетий британский юмористический цикл. Цикл, каждое из произведений которого, будь оно романом, повестью или рассказом, – настоящий эталон неподражаемого английского юмора.

Снова и снова непутевый, но обаятельный шалопай-аристократ Берти Вустер попадает в немыслимые передряги, а хитроумный камердинер-эрудит Дживс помогает ему выпутаться из, казалось бы, совершенно безвыходного положения. Ну а мы снова и снова перечитываем истории их приключений и каждый раз смеемся, будто читаем их впервые!..

---

Тот случай я не забыл. Тогда все было одно сплошное недоразумение. Я посулился Дживсу, что куплю ему в подарок книгу одного типа по фамилии Спиноза – философ, что ли, такой или что-то в этом духе, – а парень за прилавком заверил меня, что нет такого писателя, и предложил взамен «Спинолу», мол, я просто перепутал названия, я схватил эту книжку, а тут в магазин возьми да войди Флоренс Крэй. Вообразить, будто я специально купил ее книгу, и начертать в ней дарственную надпись вечным пером с зелеными чернилами было для нее делом одной минуты.

– Я тогда поняла, что вы вслепую ищете дорогу к свету и тянетесь к знаниям через чтение серьезной литературы, что в глубине вашей души заложена духовность, ее надо только вывести на поверхность. Какая благородная задача, сказала я себе, помочь проявиться способностям, таящимся в вашем пробуждающемся сознании. Все равно что наблюдать, как распускается робкий поздний цветок.

Я прямо взвился. Нашла тоже робкий поздний цветок. Я уже готов был съязвить, сказав ей: «Ах вот как?» – но она еще не выговорилась.

– Я могу помочь вашему формированию, Берти, я знаю. Вы стремитесь к самоусовершенствованию, это уже половина победы. Что вы сейчас читаете?

– Н-ну, последнее время было столько всяких дел, то да се, особенно много читать не удавалось, но все-таки я уже дошел до середины книги «Загадка красного рака».

Ее стройный стан был более или менее задрапирован одеялом, но мне показалось, что по нему пробежала судорога.

– О, Берти! – произнесла она, на этот раз с более привычной интонацией.

– Шикарная книга, – заспорил я. – Там одного баронета, сэра Юстаса Уиллоуби, нашли в библиотеке на полу с проломленным черепом, и…

Лицо Флоренс исказила гримаса боли.

– Бога ради! – вздохнула она. – Кажется, помочь выявлению скрытых талантов, таящихся в глубинах вашего пробуждающегося сознания, будет ох как непросто.

– Я бы на вашем месте и не пытался, – сказал я. – Не беритесь, вот вам мой совет.

– Но как же я оставлю вас прозябать во тьме, чтобы вы продолжали жить в праздности, только курили бы и пили в клубе «Трутни»?

Тут она ошибалась. И я ее поправил:

– Я еще играю в «Летучие дротики».

– Ах, эти «Дротики»!

– Если хотите знать, я скоро буду клубным чемпионом текущего года. Для меня это верняк, спросите кого угодно.

– Как вы можете растрачивать себя впустую на такие пустяки, когда могли бы читать Т. С. Эллиота! Я бы хотела видеть вас за…

За каким занятием Флоренс хотела бы меня видеть, я так и не услышал, хотя не сомневаюсь, что она имела в виду что-то ученое и отвратительное. Однако в это мгновение раздался стук в дверь.

Такого развития событий я уж никак не ожидал. Сердце у меня в груди подскочило, как лосось в сезон нереста, и забилось где-то у верхних резцов. Я покосился на дверь с безумной догадкой во взоре[40], как выражается Дживс. На лбу у меня выступили капли пота.

Флоренс, я заметил, тоже немного испугалась. Навряд ли, отправляясь гостить в Бринкли-Корт, она ожидала, что ее спальня станет сборным пунктом для общественности. Когда-то я любил распевать одну песенку, где был такой припев: «Пойдем, пойдем все вместе к Мод». Похоже было, что сейчас сходное намерение обуревало гостей в доме тети Далии, и бедной барышне это не могло нравиться. Они вообще любят, чтобы в час пополуночи никто не нарушал их одиночества, а тут у нее одиночества – как у киоскерши на ипподроме.

– Кто там? – спросила Флоренс.

– Я, – ответил зычный низкий голос, и она прижала ладонь к горлу. Я думал, что такой жест можно наблюдать только на сцене.

Дело в том, что зычный низкий голос, вне всякого сомнения, принадлежал Д’Арси Чеддеру. Короче говоря, Сыр снова вышел на сцену.

Флоренс заметно дрожащей рукой потянулась за халатом и спрыгнула с кровати, совершенно как горошина с раскаленной лопаты. Казалось бы – современная, выдержанная девица, всегда такая самоуверенная и спокойная, не выказывающая никаких эмоций, разве что вздернет бровь в самом крайнем случае, но тут, похоже, дружественный визит Сыра в тот момент, когда в ее комнате полным-полно Вустеров, привел ее в смятение.

– Что вам надо?

– Я привез ваши письма.

– Оставьте их на коврике за дверью.

– Я не оставлю их за дверью. Я хочу встретиться с вами лицом к лицу.

– Среди ночи? Вы сюда не войдете!

– А вот тут вы заблуждаетесь, – твердо возразил Сыр. – Именно что войду.

Помню, Дживс как-то упоминал, что «поэта взор в возвышенном безумье блуждает между небом и землей»[41]. Вот и взор Флоренс тоже стал блуждать. Я, конечно, сразу понял, что ее так взволновало. Перед ней встала та же проблема, что нередко встает перед действующими лицами детективных романов, а именно: как избавиться от тела, в данном случае – от тела Бертрама Вустера. Если Сыр сюда проникнет, значит, надо на время куда-то упрятать Бертрама, но вопрос в том – куда?

В спальне у дальней стены стоял гардероб. Флоренс подскочила к нему, распахнула дверцу.

– Туда! – прошипела она, и не правы те, кто утверждает, будто невозможно прошипеть слово, в котором нет шипящих. Флоренс прошипела без труда: – Полезайте!

Я нашел, что идея недурна. Нырнул в гардероб, и Флоренс закрыла дверцы.

Правда, вероятно от волнения, закрыла не плотно, а лишь прикрыла отчасти, и мне был слышен весь их последовавший разговор, словно его транслировали по радио.

Начал Сыр.

– Вот ваши письма, – чопорно произнес он.

– Благодарю, – чопорно же ответила Флоренс.

– Не стоит благодарности, – не менее чопорно отозвался он.

– Положите на туалетный стол, – по-прежнему чопорно распорядилась она.

– Извольте! – чопорно согласился он.

В жизни не слышал такого чопорного обмена репликами.

После недолгой паузы, во время которой Сыр, надо полагать, вываливал корреспонденцию в указанное место, он возобновил разговор:

– Вы получили мою телеграмму?

– Разумеется, получила.

– Обратите внимание, я сбрил усы.

– Я обратила.

– Это первое, что я сделал, узнав о ваших секретных махинациях.

– Каких таких секретных махинациях?

– Если, по-вашему, это не секретные махинации – тайно отправиться по ночным клубам в обществе этой мокрицы Вустера, то крайне интересно было бы узнать, что это, на ваш взгляд, такое?

– Вам отлично известно, что мне для моей книги нужна была атмосфера.

– Хо!

– И не говорите «Хо!».

– Буду говорить «Хо!»! – с сердцем сказал Сыр. – Для вашей книги, вы сказали? А по-моему, нет у вас никакой книги. Нет и не было.

– Ах вот что? А как же «Спинола», которая вышла уже пятым изданием и переводится на скандинавский?

– Должно быть, работа мокрицы Горринджа.

Представляю себе, как от такого оскорбления полыхнули огнем глаза Флоренс. По крайней мере можно было так понять по тону, которым она проговорила:

– Мистер Чеддер, вы пьяны.

– Ничего подобного.

– Тогда, значит, вы сумасшедший. И будьте любезны, уберите с моих глаз вашу тыквообразную голову!

Мне кажется, хотя утверждать не берусь, что при этих ее словах Сыр заскрежетал зубами. Во всяком случае, раздался какой-то странный звук, словно заработала кофейная мельница. И голос, донесшийся до меня в моем укрытии, был хриплым и дрожащим.

– Моя голова не тыквообразная!

– Полное подобие тыквы!

– Никакого подобия. Могу сослаться на авторитет Берти Вустера, он утверждает, что она скорее напоминает купол собора Святого Павла. – Тут он вдруг смолк, и раздался шлепок. По-видимому, Сыр хлопнул себя по лбу. – Вустер! – рявкнул он, как дикий зверь. – Я пришел сюда говорить не о моей голове, а о Вустере, склизком черве, который пробирается у человека за спиной и крадет невест. Вустер, разоритель домашних очагов! Вустер, змей подколодный, погибель всех женщин! Вустер, современный Дон-Как-Там-Его! Вы все это время исподтишка крутили с ним роман. Думали, я не вижу, да? А я вижу насквозь ваши жалкие… жалкие… черт, забыл слово. Вертелось на языке – и нету.

– Хорошо бы вас тоже тут больше не было.

– Увертки, вот что! Я знал, что вспомню. Думали, я не вижу насквозь ваши жалкие увертки? Эти ваши выдумки, чтобы я отрастил усы? Думаете, я не понял, что вся эта затея с усами – просто хитрость, предлог, чтобы порвать со мной и переметнуться к подколодному змею Вустеру? «Как бы мне отделаться от этого Чеддера? – спрашивали вы себя. – Ага, придумала! – сказали вы себе. – Велю ему отпустить усы! Он скажет «Черта с два!» А тогда я скажу: «Ах так? Ну ладно! Тогда между нами все кончено!» И дело сделано». То-то вас, наверно, неприятно поразило, когда я возьми да исполни ваше требование. Нарушил все ваши планы, точно? На это вы ведь никак не рассчитывали.

Голосом, который заморозил бы эскимоса, Флоренс проговорила:

– Дверь у вас за спиной, мистер Чеддер. Чтобы она открылась, достаточно повернуть ручку.

Но Сыр не сдавался:

– Дверь тут ни при чем. Я говорю о вас и о гнусном Вустере. Как я понимаю, вы теперь обручитесь с ним, вернее, с тем, что от него останется после того, как я растопчу его физиономию. Я прав?