Екатерина Красавина - Храм украденных лиц

• Название: Храм украденных лиц
• Автор: Екатерина Красавина
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-15834-0

Автокатастрофа изуродовала мое лицо, но самое ужасное, что изменения к худшему продолжались. Нужна была операция, и я наконец заработала нужную сумму А когда очнулась после наркоза, услышала страшное: все прошло неудачно! Я была просто некрасивой, а теперь стала уродливой. Пришлось уйти с работы и запереться в четырех стенах. Но однажды мне позвонила неизвестная женщина. Она сказала, что хирург должен поплатиться за мои страдания. Я с ней согласилась…

---

— Она говорила вам, что хочет уйти с работы? — спросил Губарев.

— Да. Все время. Но это не так просто. Если бы было место, она бы ушла.

— А про то, что она хочет открыть собственную фирму, вы знали?

Баранова вскинула на Губарева глаза.

— Нет. Про это она мне ничего не говорила. Для этого ведь нужны деньги. Где Люба могла их взять?

— Что она рассказывала вам о своем бывшем муже? Лактионове?

— Люба говорила о нем с обидой.

— С обидой? — перебил ее Губарев. — Почему?

— Ну… понимаете, Люба считала, что судьба обошлась с ней несправедливо. Она тоже талантливый медик, но реализовать себя полностью не смогла. И она мне неоднократно говорила об этом. А ее муж сделал хорошую карьеру. Имя. Открыл собственную клинику. Люба немножко завидовала ему и говорила, что Коля — любимчик фортуны. Он не упускает своего.

— Людмила Викторовна, говорила ли вам Кузьмина о том, что собирается попросить денег у своего мужа для открытия собственной клиники?

Баранова несколько раз отрицательно качнула головой.

— Название «Велан» вам ни о чем не говорит?

— «Велан»? — она наморщила лоб. — Нет. Впрочем… «Велан» Да, вспомнила: это по-моему, название сибирской деревушки, куда Люба с Лактионовым в студенческие годы ездили отдыхать вместе с молодежной компанией. Велан, Веланы. Деревушка называлась — Веланы. Если я ничего не перепутала. Она так интересно описывала все это! Костры, гитара. Купание в студеной воде. Люба говорила, что они с мужем любили купаться в горных реках, холодных источниках. Она жалела потом об этом, так как считала, что именно по этой причине у нее впоследствии не было детей. Застудилась в молодости.

— А еще что-нибудь она говорила о Лактионове? « Его женах?

— Очень мало. О второй жене, не помню, как ее зовут, что она — стерва порядочная. А о последней… — Баранова запнулась.

— Говорите, — подбодрил ее майор.

— Неудобно как-то получается… Люба была хорошим человеком.

— Это ни в коей мере не бросает на нее тень, просто в интересах следствия нам нужно знать все. Тогда нам проще будет найти убийцу.

— Что она не заслужила того счастья, которое у нее есть, — сказала медсестра.

Губарев понял, что за этими словами что-то стоит. Но что — ему надо обдумать на досуге. В другом месте и в другое время. Не сейчас.

— Дело в том, — медсестра теребила носовой платок, — что Люба по-прежнему любила своего бывшего мужа.

Губарев поднял брови.

— Вы уверены?

— Не знаю. Мне так кажется. Она всегда говорила о своей молодости с горечью. Часто повторяла, что хотела бы прожить свою жизнь сначала. Тогда бы она не наломала дров.

Прожить сначала! Майор чуть было не присвистнул, но вовремя спохватился. Под этими словами расписались бы многие. Но — увы! Перекроить свои ошибки и воплотить несделанное не дано никому. И это — жестокий закон жизни.

— Были ли у нее знакомые, друзья? — спросил он.

— У меня сложилось впечатление, что нет. Она была очень одинока.

— Она что-нибудь говорила о своем брате?

— Почти ничего. Она стыдилась его. Он сильно выпивал одно время, даже зашивался.

— Какие-нибудь родные, кроме брата, у нее есть? Родители, племянники?

Родители давно умерли. О двоюродных или троюродных братьях и сестрах она никогда не упоминала. Если они и были, то между собой не общались.

— В каких словах она сказала вам о смерти Лактионова? Припомните, пожалуйста, это очень важно.

— Постараюсь. Я тогда дежурила. Она зашла ко мне в палату и сказала: Колю убили. Я спросила: кто, как? А она ничего не ответила. Потом, когда я позже спросила ее об этом, она пожала плечами и сказала: «Я ничего не знаю и говорить на эту тему не хочу». После были похороны. Когда она вернулась с них, то зашла ко мне и сказала: «Как странно встретиться со своей молодостью. Да еще при таких обстоятельствах».

— Вы хорошо знали Кузьмину, не заметили ли вы что-то необычное в ее поведении за последнее время?

Этот вопрос Губарев должен был задать вначале, но решил выстрелить им напоследок. И сделал он это интуитивно. Сам не зная почему.

— Мне кажется, что она стала более жесткой. Особенно после смерти бывшего мужа. — Баранова уже успокоилась и смотрела на Губарева прямо, не отводя глаз. — Знаете, как это бывает. Я наблюдала людей перед операцией. Они приходят сюда в подавленном настроении. Многие плачут, устраивают истерики. А потом приходит какое-то понимание, мудрость. Они смиряются. Становятся не плаксивыми, а твердыми, смирившимися с обстоятельствами. То же случилось с Любой.

— Как вы думаете — почему?

— Наверное, со смертью мужа оборвалось что-то очень важное для нее. То, с чем она жила долгие годы. Ей нелегко было принять это, но…

В комнату заглянула больная в длинном розовом халате.

— Людмила Викторовна, Правдину рвет после наркоза.

— Сейчас подойду.

— Спасибо, вы нам очень помогли, — сказал Губарев и попрощался.

— Все? — спросил Витька в коридоре. — Или будем беседовать еще?

— Пока нет. Что-то меня настораживает во всем этом. Вить.

— Что именно?

— Поговорим на улице. Не здесь.

На улице Губарев почувствовал приступ голода.

— Есть хочется.

— Ой, не говорите. Живот скрутило.

— Где бы бутерброд схватить на лету?

— Зачем же на лету? Можно в кафе зайти.

— И оставить там кучу денег?

— Не все же с грабительскими ценами.

— Ну, если ты найдешь такую закусочную… Когда они ехали на трамвае, мимо окон проплыло кафе «Кросс». Вид у него было непрезентабельный.

— Наверное, цены в этой забегаловке умеренные, — заметил Витька.

— Проверим. Сходим на остановке.

Им пришлось немного пройти назад, прежде чем перед ними возникло кафе «Кросс».

— Если не хватит денег, стреляю у тебя, — предупредил Губарев. — Ты втравил меня в эту затею, тебе и расхлебывать.

— Согласен.

Кафе «Кросс» навевало мысли о столовой среднего пошиба советских времен.

Даже пахло здесь не очень аппетитно: чем-то кислым и пережаренным.

— Амбре! — потянул носом майор.

— Значит, бабок хватит.

Внутреннее убранство кафе было простым, без затей. Квадратные темно-серые столы. Такого же цвета стулья. Белые занавески. Губарев сел за столик. Витька пошел за меню.

— Выбирайте, — принес он меню Губареву.

— Посмотрим. Где тут, кстати, раздеться? Не можем же мы сидеть в кожаных куртках.

Осмотрев зал, Витька скептически хмыкнул:

— Вешалок нет.

— Н-да! Куда ты меня привел?

— Но вы же не девушка, чтобы я перед вами в лепешку расшибался, — обиделся Витька. — У нас с вами задача — поесть, а не на интерьеры глазеть.

— Правда твоя! И что тут нам предлагают? Губарев бегло просмотрел меню.

— Я беру пельмени с грибами. Хочу горячего. И бутылочку пива.

Витька внимательно изучал меню.

— Чего копаешься?

— Изучаю спрос.

— Изучай, изучай! — Майор снял куртку и повесил ее на спинку стула, стоявшего рядом.

— Выбрал! Жареная картошка и котлета по-киевски, — сказал Витька.

Губарев сделал знак официанту. Тот подошел к ним.

Они сделали заказ.

Пельмени были аппетитными, горячими.

— Пусть немного остынут. А то рот обжигает. Губарев откинулся на спинку стула и налил в стакан пива.

— Что вам не понравилось в поведении Кузьминой? — спросил Витька.

— Все! — выдохнул Губарев.

— Что именно?

— Во-первых, вся эта история с «Веланом». Чего ради Лактионов дал такие деньги своей бывшей жене, с которой достаточно редко общался?

— Ну, он же не насовсем дал. А на время. Кредит.

— Все равно.

— Захотел поддержать ее?

— Ой, Вить, оставь, кто в наше время такой благотворительностью занимается? Это просто смешно!

— И что вы думаете по этому поводу?

— Пока — ничего. Может быть, это — шантаж?

— Шантаж. — Кусок котлеты чуть не выпал из Витькиного рта. — Какой шантаж?

— Вдруг Кузьмина знала какой-то факт из его жизни, который он хотел бы скрыть?

— Почему же она раньше молчала?

— В то время она не думала о том, чтобы открыть собственную клинику.

— А в один прекрасный момент надумала?

— Так оно и бывает. Судьбоносные решения всегда зреют долго. А затем в один миг — раз, и все! Созрело!

— Ну? — Витька расширил глаза.

— Лактионов платит ей пятьдесят тысяч. За молчание. А потом решает взять эти деньги обратно. Или изменились обстоятельства. Случилось нечто, о чем мы не знаем. Кузьмина заартачилась. Вспомни, что Баранова сказала о ней, как о гордом, честолюбивом человеке, который переживал, что не сумел реализовать себя в полной мере. Она завидовала бывшему мужу, который организовал свое дело, раскрутился, стал известным. Между ними произошел конфликт. И она убивает его. Потом раскаивается в этом, но назад ничего не вернешь. Она ожесточается… — Губарев замолчал.

— А что дальше? Кто ее убил?

— Кто-то третий. Кто знал о «Велане». О том, что на счет этой фирмы переведены большие деньги…