Агата Бариста - Три королевских слова

• Название: Три королевских слова
• Автор: Агата Бариста
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-103929-5

Стоило ли рваться к независимости и спешить поступать в институт, если вместо развлечений пришлось работать, а начавшиеся отношения едва не закончились принесением меня в жертву?

Стоило! Это говорю вам я, Данимира Шергина, запертая из-за собственной наивности и глупости в чужом теле, в подпространстве с чудовищным монстром, без надежды выбраться обратно. Стоило, хотя на тот момент я была в отчаянии. Я просто не знала, что так начиналась моя история, в которой люди иногда являются чудовищами, а чудовища становятся людьми…

---

Спасла меня Снежинка.

Она услышала стон и разбудила меня.

– Ты мычала, – сообщила она, сидя на моем животе. – Плохой сон?

– Фу, ужас какой, – сказала я, слушая, как бешено колотится сердце в груди. – Ужас, какой дурацкий сон! Спасибо тебе, Снежечка, что разбудила меня. Ты просто спасла меня.

– Что тебе снилось?

Я подумала и сказала:

– Змеи. Мне снились змеи.

Снежка замолчала ненадолго – подключилась к своему Катнету. Потом заявила авторитетно:

– Это к измене или предательству. Или к назначению индийским посланником. Ты должна быть настороже, ведьма Данимира. Навряд ли тебя пошлют в Индию. Хотя все в этой жизни бывает…

Я пробормотала:

– Потом догонят и еще раз пошлют… Буду, буду настороже. А пока пойду-ка я лучше водички попью. И валерьянки приму капель двести.

– Мне тоже, мне тоже, – обрадовалась Снежинка и, вскочив с места, принялась топтаться по мне, выпуская когти.

– А тебе нельзя, – строго сказала я.

Снежка возмутилась.

– Но я же спасла тебя от змей!

– Снежа! Огромное тебе спасибо, Родина тебя не забудет. Но ты ведь, если валериану хотя бы понюхаешь, до утра по ковру валяться будешь и песни свои кошачьи петь. А мне на занятия рано вставать.

Попив водички и вернувшись в постель, я попыталась было заснуть, но быстро выяснилось, что спать при свете у меня не получается, а заставить себя выключить лампу я тоже не могла – покой не приходил.

В итоге я снова вскочила, вернулась на кухню и заварила себе чай с мелиссой. Потом в сердцах вскрыла плитку шоколада и взяла в постель «Грозовой перевал», чтобы чужие страсти и переживания отвлекли меня от своих собственных.

Несколько листочков, отщипнутых от сушеной веточки мелиссы, я закатала в шарик из шоколадной фольги и выдала в качестве игрушки Снежинке. Подарок моему фамильяру понравился, и она полночи неутомимо гоняла его по углам.

Читала я в результате до утра, слопала весь шоколад и приползла на занятия невыспавшаяся и злая. Злилась я прежде всего на себя и на свою девичью впечатлительность. Женьке, которая заметила, что я сегодня не в форме, я не рассказала ничего, отговорившись банальной бессонницей.

Да и что я ей могла сказать? Что вчера я увидела привлекательного внешне студента, и этой же ночью он приснился мне в эротическом сне? Наверное, смешливая Журавлева тут же вспомнила бы дедушку Фрейда и старый анекдот на тему «жениться Вам надобно, барин».

Нет уж, такие подробности я не собиралась предавать гласности.

Через некоторое время я успокоилась и вспоминала этот сон уже в юмористических тонах – удивлялась, почему в постели с Мартином не было еще и Ивана Сергеевича Тургенева с Чаком Палаником и Полиной Виардо.

Старшая Журавлева уже третий год по вечерам подрабатывала баристой в кофейне, которую держал хозяин-маг. Семья Журавлевых была небогата, и дополнительный доход стал не лишним.

Вскоре выпал случай, и Лена предложила освободившееся место официантки младшей сестренке. Я в деньгах не нуждалась, но тоже пошла поработать за компанию. Чтобы оставалось время на учебу, мы разделили с Женькой одну вакансию на двоих.

На три-четыре вечера в неделю я превращалась в официантку, и эта игра в Золушку увлекала меня чрезвычайно. Мне нравилось все: и само расположение «Кофейного Рая» – неподалеку от Невского проспекта, и то, что в стильном и уютном помещении было два этажа, и что наверх ведет красивая деревянная лестница с фигурно выточенными балясинами и широкими перилами; нравилось туго повязывать вокруг талии длинный, до щиколоток, коричневый холщовый фартук, нравилось встречать улыбкой новых посетителей и приветствовать завсегдатаев каким-нибудь приятным презентом – круассаном с еще горячей клубничной начинкой или рассыпчатым песочным сердечком в ореховой посыпке.

Это была настоящая взрослая жизнь – вечерняя, сияющая в холодной осенней мгле электрическими огнями, пахнущая свежесмолотой арабикой и теплой выпечкой, наполненная человеческим гомоном и звуками джаза, лившимися из динамиков. Взрослая жизнь – с поправкой на то, что я могла в любую минуту вернуться в детство.

При устройстве на работу, правда, произошел непонятный эпизод.

В назначенный вечер мы с Женькой подъехали в кафе, где нам предстояло трудиться. Лена встретила нас и повела на второй этаж, в кабинет хозяина, чтобы представить своих протеже. Роберт Ашотович, конечно, никогда не стал бы связываться с несовершеннолетними, но ему в качестве сотрудниц были нужны именно ведьмы. Основная масса посетителей кафе происходила из магического сообщества, и всегда находился кто-то, желающий прикурить от собственного пальца или раствориться в воздухе при виде внушительного счета.

Роберт Ашотович замаялся реставрировать картину мироустройства в головах обычных граждан и с некоторых пор подбирал персонал только среди магически одаренных.

Разумеется, любая ведьма могла найти более серьезную работу, да еще и Роберт Ашотович был, прямо скажем, скуповат. Но приличные чаевые скрашивали неказистый оклад, и студентки-магички на такую работу соглашались.

Хозяин кофейни был грузным мужчиной с яркими серебряными нитями в густых черных волосах. Он встретил нас, сидя за рабочим столом, и поначалу мне показалось, что Роберт Ашотович дремлет.

Глаза у него были полуприкрыты, а дыхание – сипло, как у спящего астматика. В процессе разговора Роберт Ашотович вдруг проснулся и начал кидать на меня изучающие взгляды. И чем дольше длился разговор, тем продолжительнее становились эти взгляды. Вид у Роберта Ашотовича стал крайне заинтересованный, но в интересе хозяина «Кофейного Рая» я не почувствовала чего-либо непристойного. Он вел себя скорее как энтомолог, заприметивший у себя на подоконнике букашку неизвестного науке вида.

Черносливовые глаза заиграли, над тройным подбородком появился намек на улыбку.

Когда основные формальности были улажены, Роберт Ашотович сгреб наши документы и скрылся в задней комнате, чтобы сделать с них ксерокопии.

Лена тут же шепнула мне на ухо:

– Имей в виду, у Робика жена и пятеро детей.

Я скорчила печальную рожицу и пробормотала в ответ:

– Ну вот, так всегда, а я-то размечталась!

На прощание Роберт Ашотович и совершил то самое, странное. Когда аудиенция подошла к концу, меня попросили задержаться. Девчонки вышли, а хозяин принялся расспрашивать меня о месте, откуда я приехала, о семье (я отвечала сдержанно, как всегда: выросла в рабочем поселке, мама – библиотекарь, папа на заводе работает), а под конец вдруг, будто бы на что-то решившись, кивнул на мою руку:

– Позволите?

Сомневаясь – правильно ли я его поняла? – я медленно подняла руку, и Роберт Ашотович почтительно припал к моим пальцам, тихо, еле слышно просопев над ними:

– Светлейшая… – и поднял на меня глаза.

Создавалось впечатление, что он ожидает какой-то определенной реакции.

На «Христос воскресе» положено отвечать «воистину воскресе», на «будь готов» – «всегда готов», а что положено отвечать на «Светлейшую» – я не знала. Когда такое проделывал папа, мама обычно выдергивала у него руку и заливалась веселым смехом. Я всегда считала, что это личная прибаутка родителей, глубинный смысл которой доступен лишь им двоим.

Как выяснилось, не только им.

Заливаться веселым смехом мне что-то не хотелось, никакой особой светлости я в себе не ощущала, поэтому осторожно забрала свою конечность, неловко бормотнув в ответ: «Э-э-э… Большое спасибо, Ашот Робертович…»

Хозяин кофейни распрямился, заново изучил мое недоумевающее лицо и, видимо, сделал для себя какие-то выводы.

– Всего доброго, Данимира Андреевна, – ровно произнес он и замолчал, сложив руки на животе. Круглые веки прикрылись – он приготовился снова заснуть.

Я поняла, что представление окончено, и покинула кабинет.

Лена с Женькой уже спустились вниз и ожидали меня за столиком у окна. У нас был запланирован веселый праздник живота по случаю начала трудовой жизни, и сестры склонили русые головы над широкими листами книги в солидном кожаном переплете – изучали меню. Когда я подошла, они оторвались от увлекательного занятия и накинулись на меня, требуя подробностей.

– Он просто предупредил, чтоб я не надевала на работу такую короткую юбку, как сейчас, – ляпнула я первое, что пришло в голову.

Врать я никогда не умела. Отговорка была глупа. Юбка на мне была не такая уж короткая – намного выше колена, но все же вполне в рамках приличия.

– Что это с Робиком? Он что, с ума сошел? Короткая юбка – это же наше все, это двойные чаевые! – возмутилась Лена. – Сейчас я ему выскажу! – и она, развернувшись, помчалась наверх – так стремительно, что я не успела ее остановить.

Вернулась Лена озадаченной.

Женька была в нетерпении.

– Ну?

– Даня, признавайся, что ты сделала с нашим хозяином? Он называл тебя по отчеству. Он сказал, что Данимира Андреевна вольна приходить на работу в чем хочет. Хоть без юбки вообще. Честное слово, так и сказал, – сообщила Лена. – И хихикнул как умалишенный. Что все это значит?