Шарлотта Линк - Ложь без спасения

• Название: Ложь без спасения
• Автор: Шарлотта Линк
• Жанр: Детектив
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-99108-2

Романы Шарлотты Линк регулярно занимают первые места в списке бестселлеров еженедельника «Шпигель», главного СМИ Германии и Евросоюза, а общее число проданных книг превысило 30 миллионов.

На Лазурном Берегу Франции бесследно исчезает Петер Симон, известный всем, кто его знал, как успешный бизнесмен, любящий муж и заботливый отец. Его молодая жена Лаура предпринимает отчаянные попытки разыскать горячо любимого супруга. Но обнаруживается страшная правда, в одночасье обрушившая все иллюзии тихого семейного счастья. Ее муж – этот лжец и изменник – оказался вовсе не тем, за кого так успешно себя выдавал долгое время. И теперь это внезапно открывшееся знание грозит ей смертельной опасностью…

---

Лаура была рада за мужа. В последнее время он мало рассказывал о своей работе и порой казался несколько ушедшим в себя и в свои размышления.

– Ты, наверное, полетишь уже в четверг вечером, – предположила она, – чтобы в пятницу утром сразу начать?

– Я полечу в среду после обеда. В пять вечера. И вернусь в воскресенье вечером.

– А что ты там собираешься делать так долго?

– Четверг мне нужен, чтобы подобрать место. Это касается ландшафтных кулис, соотношения света… ну, ты знаешь. Мы не можем терять на это время в пятницу. Субботу я хочу оставить открытой на тот случай, если мы не успеем все сделать и нам смогут выделить еще один день. А в воскресенье я бы очень хотел – если ты позволишь – посидеть у Женевского озера и немного отдохнуть.

В голосе Петера проскальзывало раздражение, что удивило его жену. Она вовсе не хотела критиковать его своим вопросом.

И тут ей вдруг пришла в голову одна мысль.

– А можно мне с тобой поехать?

– Кто-то должен остаться с Софи.

– Мы могли бы взять и ее. Или моя мать возьмет ее к себе. Это ведь не проблема.

– Послушай. Это не прогулочная поездка. Это тяжелый труд. У нас совершенно не будет времени друг для друга.

Тут супруге Петера пришла в голову новая идея, и она поспешно и опрометчиво выпалила ее:

– Мы могли бы работать вместе. Я могла бы сама сделать фотографии!

– Боже мой, Лаура! Неужели ты думаешь…

Эта мысль наполнила ее огромным воодушевлением.

– Я этому училась. Я была одной из лучших выпускниц. И у меня очень дорогое снаряжение. Я могла бы…

От всей этой радости женщина не заметила, как помрачнело лицо ее мужа. И только когда он резко перебил ее, она поняла, каким рассерженным он был.

– Забудь об этом, Лаура! Мне очень жаль, что приходится говорить тебе это в такой резкой форме, но ты страдаешь одним ужасным недостатком – отсутствием критической самооценки. Ты знаешь, как долго уже не занималась этой работой? Почти столько же, сколько мы вместе, почти восемь лет! Ты знаешь, насколько все изменилось? Ты знаешь, как сегодня работают профессионалы?

– Но я…

– Только не начинай мне теперь про свою подругу Анну, которая держит тебя в курсе всех дел! Даже если тебя это обижает, я скажу: никто не знает о твоей Анне. Она – специалист третьего класса. Я никогда не соглашусь с ней работать!

Этим Петер действительно обидел жену. Она была привязана к Анне больше, чем он предполагал.

– Ты ее всегда терпеть не мог. Поэтому и не работаешь с ней! – заявила Симон.

И эта фраза теперь уже по-настоящему довела ее мужа до белого каления.

– Ты что, считаешь меня настолько наивным? – вскипел он. – Если б я выбирал людей, с которыми работаю, по принципу «нравятся они мне или нет», мне можно было бы сразу бросить свою работу. Если б Анна была хорошим фотографом и хоть немного ориентировалась на то, что пользуется спросом на рынке, вместо того чтобы строить из себя восторженного деятеля искусств, которому ни до чего нет дела, я наверняка время от времени приглашал бы ее на работу. А так мне это и во сне не приснится!

В его словах была доля правды, Лаура это знала. Многим было трудно работать с Анной из-за ее своенравного характера. Слишком часто она игнорировала предварительные договоренности и замечания других. Для такой работы, которую делал Петер, она была совершенно непригодна. Между прочим, со своей стороны Анна тоже никогда не стала бы с ним работать. Журналы, для которых Петер делал снимки, она никогда даже в руки не брала.

– Я не Анна, – сказала Лаура. – Ты знаешь, что я прекрасно могу настраиваться на желаемый продукт.

– Не стоит продолжать, – не захотел слушать ее Петер. – Тебе придется с этим смириться. Следует знать, где проходят собственные границы. А эта история действительно важна. Для этого мне нужен лучший фотограф, которого я смогу найти. И этот фотограф – не ты.

Он причинил ей невероятную боль своими словами, хотя Лаура – а это-то и было самым странным – прекрасно знала, что он прав. Разумеется, она уже слишком долго не занималась этим делом. Она растеряла всю свою сноровку и не знала рынок. Петер не мог рисковать, чтобы при таком выгодном заказе что-то сорвалось.

Но ей причиняло сильную боль то, как он это сказал – и поняла она это гораздо позже. Петер был рассержен, но это не оправдывало те холодность и презрение, которые он проявил тогда по отношению к Лауре. Еще никогда раньше он не обращался к ней с презрением, и она не знала, чем это было вызвано. Ничто не предшествовало этому: не было никаких событий, которые могли стать этому причиной. Все выглядело так, словно между ними неожиданно возникло что-то ледяное – как в море, когда плаваешь в теплой воде и неожиданно попадаешь в неприятное холодное течение, которое, кажется, вдруг приходит ниоткуда и исчезает в никуда.

Лаура замкнулась в себе, зябко и печально, и больше не стала спрашивать, можно ли ей просто так поехать с Петером и провести в Швейцарии пару хороших дней. Сам он тоже больше ничего не сказал.

Вечер был обречен на молчание и большую дистанцию между ними…

И вот Лаура держала в руках счет отеля в Перуже, на котором была обозначена дата с 23 по 27 мая, и раздумывала: «Перуж? Где это находится? Вероятно, около Женевы».

Женщина чуяла какую-то нестыковку, а поскольку она вынуждена была хвататься за любую соломинку, то решила проверить это дело.

2

У Кристофера Хейманна все еще болела голова, когда он оставил свою машину на парковке в Лес-Лекес и отправился в таверну Жака. Со временем ему вспомнилось, что именно там он провел вчерашний вечер. Жак, владелец таверны, с симпатией относился к нему – он знал, когда Кристоферу хочется поговорить, и был достаточно чутким, чтобы промолчать, когда на него в очередной раз нападала депрессия.

Дождя не было, но тяжелые тучи низко нависали над морем и не двигались в безветренном воздухе.

«Если б сейчас подул сильный ветер с запада, – подумал Хейманн, – то у нас была бы ясная погода бабьего лета».

Но он не верил, что это произойдет. Погода останется серой и тоскливой.

Несколько мужчин сидели за круглым столом и играли в карты. Они пили кофе и, несмотря на ранний час, непременный анисовый ликер. Все лишь мельком взглянули на Кристофера, когда он вошел, пробурчали приветствие и снова углубились в игру.

Хейманн сел на свое обычное место, за столик у окна, с которого ему открывался красивый вид на корабли в порту и прямо на школу по парусному спорту, располагавшуюся в низком здании. Владелец таверны, который со своими усиками и вечно жирными волосами походил на стереотипного мошенника с юга Франции из какого-нибудь гангстерского фильма, тут же направился к нему.

– Слава богу, всё в порядке! Я уже считал тебя или раздавленным в лепешку на каком-нибудь дереве, или утонувшим в море. Тебе ни в коем случае нельзя было ехать на машине в субботу!

– Так почему ты меня не удержал? – спросил Кристофер.

Жак взволнованно взмахнул руками. Он всегда с удовольствием говорил не только ртом, но и всеми конечностями, что придавало ему несколько неискренний вид.

– Тебе надо было себя видеть! Мы все здесь тебя уговаривали! Но ты стал поистине агрессивным, кричал, что это твое дело – ехать на машине или нет, попадешь ты в аварию или нет. Я хотел отнять у тебя ключи, так ты дал мне пощечину! – Хозяин таверны с осуждающим видом показал на свою левую щеку. – Что мне еще оставалось делать? Да и другие посетители посчитали, что придется тебя отпустить.

Кристофер начал смутно вспоминать тот вечер.

– Боже, – произнес он, – я тебе дал пощечину?! Извини, честно.

– Да что уж, – великодушно ответил Жак. – Чего не простишь старому другу…

– Это чудо, что я сумел добраться до дома.

– Да уж, действительно… Тебе надо поблагодарить своего ангела-хранителя.

– Ты так думаешь? Я не уверен. Ты же знаешь, я не особенно цепляюсь за жизнь.

– Каждый цепляется за жизнь, – возразил владелец таверны, – это происходит автоматически. Только не всегда знаешь об этом. Ты станешь бороться, как лев, если кто-то попытается убить тебя.

– Нет. Тогда я попрошу его сделать все быстро и безболезненно, но только не отступать от задуманного.

Жак тихо вздохнул. Ему были знакомы эти мрачные настроения приятеля, которым тот регулярно предавался. В такие моменты Хейманн начинал твердить, что хочет умереть и что не может больше выносить бессмысленность своего существования. Часто он уходил, объявляя, что хочет положить конец своей жизни. Это уже никто не воспринимал всерьез, но Жак иногда думал: в один прекрасный день он это сделает. Сделает именно потому, что уже никто в это не верит. Он просто сделает это, чтобы доказать всем, что способен на такое.

Депрессия Кристофера началась в один воскресный сентябрьский день шесть лет назад, когда он вернулся вечером в свой пустой дом в Ла-Кадьере после плавания на своем паруснике. На кухонном столе лежала записка, в которой его жена сообщала ему, что она с детьми навсегда возвращается в Германию, а кроме того, подаст на развод. Хейманн знал, сколько недовольства и агрессии скопилось за все это время в его браке, но не ожидал, что супруга действительно исполнит свои угрозы покончить со всем.