Саймон Скэрроу - Непобежденный

• Название: Непобежденный
• Автор: Саймон Скэрроу
• Жанр: Исторические приключения

Рим, период ранней Империи. Префект преторианской гвардии Катон и его друг центурион Макрон вернулись с победой из Британии. Но невесело у них на душе – родив сына, скончалась прекрасная супруга префекта, которая, как теперь выясняется, изменяла мужу при жизни и наделала неподъемных для солдата долгов. Однако на этот раз Рим не узнает, каков Катон в гневе: его, не успевшего даже чуть-чуть отдохнуть, посылают в Испанию, подавлять восстание рабов. Может, хоть это отвлечет префекта от ярости и мрачных мыслей… Не тут-то было: испанскую экспедицию возглавил жестокий интриган сенатор Вителлий, и он явно не просто так собирает «под орлов» вдали от Рима всех своих главных врагов…

---

– Договориться? – переспросил Тавр и рассмеялся. – Единственное, о чем ты имеешь возможность договариваться, друг мой, это отдашь ты долг наличными или отдашь в уплату этот дом.

– Убирайся, – приказал Катон. – Убирайся сейчас же. Пока еще имеешь возможность, жадный кусок дерьма.

Видимо, на лице у него были написаны все его чувства, поскольку Катон увидел в глазах Тавра страх. Ростовщик отступил на шаг.

– Ладно, хорошо, префект. Пусть будет так. Все в твоих руках. Но если я не увижу тебя у себя в конторе в течение трех дней или не получу от тебя известие, то я вынесу вопрос в суд. Герой войны или нет, но магистрат по взысканию долгов весьма плохо относится к тем, кто их не выплачивает.

– ВОН! – крикнул Катон, выбросив руку в сторону двери.

– Как пожелаешь, префект. Только не забывай, три дня. Это все, что у тебя есть.

Тавр развернулся и быстро пошел к двери, а Аматап едва поспевал за ним. Ростовщик распахнул дверь, вышел на улицу и исчез, предоставив Аматапу закрывать открытую настежь дверь. Катон привалился к стене рядом с открытым окном спальни и запрокинул голову.

– Юлия… что же ты сделала со мной? Что же ты сделала с бедным Луцием?

Глава 8

Спустя два дня, в день триумфа, Катон встал засветло. Быстро поев вяленой свинины и хлеба и запив их разведенным вином, он накинул плащ и пошел к двери, позвав Аматапа, чтобы тот закрыл ее за ним. Когда они шли через атриум, то услышали громкий храп Макрона, раздававшийся в тишине. Катон думал насчет того, чтобы взять с собой Макрона, но потом решил, что лучше использует время, которое потребуется, чтобы пересечь город и добраться до Мамертинской тюрьмы, на то, чтобы поразмышлять в одиночестве.

Начинало светать, и по улице уже можно было пройти без факела. Хотя закон и запрещал носить мечи в пределах Рима, Катон прицепил к поясу ножны, и вес меча, скрытого плащом, действовал на него успокаивающе. Особенно с учетом того, через какие районы города ему предстояло пройти. Уличные бандиты прятались в темных переулках, готовые наброситься на одинокого прохожего или тех, кто слишком напился, чтобы защитить себя. На улице уже было достаточно народу – торговцы с небольшими тележками, спешно везущие товар в лавки, пока не вошел в силу запрет на колесный транспорт в дневное время, сборщики мочи с шестами, на которых висели дурно пахнущие горшки с плещущимся содержимым, которое они несли в суконные мастерские, туда, где чистили и гладили белье богатых обитателей Рима. А еще путешественники, прибывшие в Рим с семьями и желающие заранее найти место получше, чтобы смотреть на праздничное шествие. Родители, нагруженные едой и напитками, тащили за собой зевающих детишек.

Катон не терял бдительности, настороженно поглядывая на стоящих у входов в переулки. Старался держаться посреди улицы, спускаясь к Форуму, и не убирал руки с рукояти меча. Однако его ум заполняли мысли о долге, который оставила ему в наследство Юлия. Он пока не рассказал об этом Макрону. Надо будет сделать это потом, когда Катон сам оправится от шока настолько, чтобы быть в состоянии рассказывать обо всем с должным хладнокровием. А вот со своим бывшим тестем он поговорил. Сначала сенатор Семпроний вел себя несколько смущенно, не зная, как много узнал Катон о поведении своей жены в его отсутствие. Выразив сочувствие, он заявил, что не имеет достаточных средств, чтобы помочь Катону с погашением долга, однако предложил взять к себе Луция и растить его, когда Катон получит новое назначение по службе.

В любом случае, перспектива потерять дом, в который Катон только что пришел, вернувшись с войны, лежала на его сердце тяжелым грузом. Благодаря Юлии он имел при себе лишь те скудные сбережения, которые привез с собой из Британии. Если повезет, можно рассчитывать на какой-нибудь подарок от императора после триумфа, но затем ему придется заново копить средства, если он хочет спокойно жить после выхода в отставку и оставить сыну достойное наследство. То, что Катона возвели в сословие всадников, поможет Луцию в жизни, а если посодействует отец Юлии, то, возможно, когда-нибудь мальчику повезет и он попадет в Сенат. Эти мысли наполнили Катона гордостью. Его отец был вольноотпущенником, и продвинуться всего за три поколения до Сената Рима было бы значительным достижением.

Он вышел на Форум, где команды рабов убирали с улиц экскременты и скопившийся мусор, другие же украшали статуи и колонны храмов гирляндами цветов и разноцветных полос ткани. Катон обошел подножие Капитолийского холма, сердце города, на котором возвышался дворец императора, и подошел ко входу в Мамертинскую тюрьму, где держали самых главных врагов Рима на потеху императору. Большинство их были обречены на казнь, в том числе Каратак и его семья. У обитых гвоздями с выпуклыми шляпками ворот стояли на страже несколько гвардейцев-преторианцев. Дежурный опцион вышел навстречу Катону и выставил руку.

– Как звать, по какому делу?

– Префект Квинт Лициний Катон. Я пришел увидеться с плененным Каратаком.

Услышав звание Катона, опцион стал по стойке «смирно» и отдал честь.

– Прости, командир. У меня нет указаний на счет посещения.

– Я пришел по своей инициативе, опцион. Хочу просто поговорить с Каратаком. Недолго.

Опцион покачал головой.

– Нет, без соответствующего разрешения.

Катон ожидал подобного ответа.

– Ты знаешь, кто я такой?

– Конечно, командир. В казармах немало говорят о тебе и центурионе Макроне. Отличная работа, скажу я тебе. Большая честь увидеться с тобой лично, командир.

– Наверняка, – с улыбкой сказал Катон. – Следовательно, тебе известно, что я на хорошем счету у императора. А это означает, что он вряд ли сильно обрадуется, если мне доведется упомянуть о том, что ты и твои парни завернули меня, когда я просто хотел последний раз поглядеть в глаза Каратаку и попрощаться с ним, прежде чем его прибьют. Как воин воину.

Катон наклонился вперед и коснулся груди опциона.

– Не хочешь же ты, чтобы я упомянул твое имя, когда стану рассказывать императору, что мне отказали в последней возможности поговорить с пленником? Насколько я слышал, Клавдий всегда готов найти кого-нибудь новенького, чтобы бросить на арену на потеху черни.

Опцион вздрогнул.

– В этом нет нужды, командир. Конечно же, я впущу тебя. В конце концов, я не могу отказать герою Рима, так ведь?

– Так-то лучше.

Опцион отошел в сторону, махнув рукой в сторону ворот.

– Паулин, проводи префекта к пленникам.

Один из гвардейцев отдал честь и спешно открыл невысокую дверь, пропуская посетителя. Катону пришлось пригнуться. Войдя, он увидел ведущие вниз ступени. Внизу горела жаровня, рядом с которой у стены стояли несколько незажженных факелов. Как только Катон оказался внутри, то почувствовал, что здесь ощутимо холоднее, чем на улице, и сыро. Хорошо, что он плащ надел.

Спустившись по лестнице, он у жаровни дождался, пока гвардеец зажжет факел, и поднял его, чтобы осветить узкий коридор. По обе стороны коридора виднелись двери, ведущие в камеры, где ожидали своей участи пленники императора. Воздух был наполнен плотным запахом нечистот, а из камеры в дальнем конце слышался приглушенный кашель.

Пройдя порядка двадцати шагов, гвардеец остановился у одной из дверей и сдвинул засов. Распахнул дверь, заскрежетали петли. Пригнувшись, Катон вошел. Камера длиной футов двадцать и шириной футов десять была освещена тусклым светом, проникавшим через зарешеченное окно в верхней части противоположной стены. Пол был застлан соломой, на стене виднелись несколько железных крюков, к которым крепились кандалы пленников, когда тех наказывали, чтобы сделать заточение еще более мучительным. Глаза Катона не сразу приспособились к полумраку. Он услышал шорох, а затем разглядел силуэт человека, встающего на ноги в дальнем углу камеры.

– Желаешь, чтобы я остался, командир?

– Нет. Подожди снаружи. Когда понадобишься, я тебя позову.

– Есть, командир.

Гвардеец вышел и закрыл дверь. Сквозь щели по ее краям были видны отблески колеблющегося света факела. Катон не шелохнулся, приглядываясь. Заключенный, шаркая, подошел ближе.

– Кто это?

Каратак говорил с акцентом, и голос у него был такой, будто у него пересохло горло. Потом он закашлялся и заговорил снова, уже более отчетливо.

– Кто ты такой?

Через окно в камеру проникал тусклый луч света, и Катон встал ближе к двери, чтобы Каратак мог разглядеть его лицо.

– Я префект Квинт Лициний Катон.

Ответом было молчание. Пленник подошел ближе, пока не оказался на краю пятна света, в котором стоял Катон.

– Я тебя знаю. Тот ублюдок, что положил конец моей жизни в Британии.

– Имел такую честь.

– И, несомненно, тебя щедро наградят за это. Я знаю, как Рим нуждается в героях, особенно если новости из Британии – правда.

– И что же это за новости?

– О том, что вы потерпели сокрушительное поражение от рук моих союзников.