Анна Грачева - Люди до. Новая история

• Название: Люди до. Новая история
• Автор: Анна Грачева
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Во второй книге главной героине – Лин, придется спасать себя, и не только, из вынужденного заточения в Новом городе. Как бы спастись и не залезть в новые неприятности? Как добраться до Тима? Как узнать, все ли в порядке с близкими людьми? Ответы на все эти вопросы, а так же на многие другие, и конечно развязку истории Основного города, Нового города и Коммуны вы найдете здесь. Приключения и проблемы, загадки и конечно любовь юной Лин – ждут вас на страницах второй части книги "Люди до. Новая история"

---

Попав в свою комнату, я даже рада, что она освещена и в ее обстановке имеется кровать, столик и стул. Больше ничего, но это уже что-то. По сравнению с теми условиями, что были предоставлены мне ранее – это шикарная комната. Я с разбегу падаю на кровать и как можно незаметнее засовываю бумажку, переданную мне, под резинку своих серых штанов. После этого я просто лежу и позволяю себе расслабиться, вытянув ноги, и руки вдоль туловища и прикрываю глаза, отдыхая от впечатлений. Я обдумываю произошедшее со мной и делаю вывод, что сейчас вечернее время суток и пища, которую мы принимали – была нашим ужином. Это единственное объяснение того, что все разошлись по комнатам, готовясь ко сну. Предположить, что из этих небольших помещений можно выйти только для того, чтобы пройти в столовую, я боюсь. Ведь это означает плен, из которого мне нет выхода. Это безысходность, которую я не хочу принимать на себя, раньше времени. Я хочу разобраться во всем этом и лучше делать это постепенно, не шокируя себя заранее, неверными рассуждениями.

Неожиданно для меня, гаснет свет и в комнате становиться темно. Я не вижу даже своих рук. Как же я могу прочесть содержимое листка, переданного мне, если вокруг так темно? Я уже паникую, но переведя дыхание, решаю подождать, пока мои глаза привыкнут к темноте. Когда проходит около пяти минут, а светлее для меня не становится, я сажусь на кровати, не желая мириться с этой темнотой. В эту минуту, в коридоре, по которому мы шли, загорается тусклый, красный свет. Этого, конечно, мало, но должно хватить. Еще радует, что наши двери не закрыты, хотя я не уверена, что ходить по коридору в ночное время – разрешено. Я снова ложусь на кровать, лицом к подушке и тихонько достаю из-под резинки штанов, записку. Расправляю ее, как можно аккуратнее, но в тишине, что окутывает меня, этот звук кажется мне слишком громким. Я оглядываюсь по сторонам и замираю на несколько секунд, прислушиваясь, не идет ли кто за мной. Все тихо. И напрягаю глаза, чтобы прочесть написанные буквы, расплывающиеся нечеткими контурами у меня перед глазами.

«Мы с тобой!»

Я кручу листок, снова пытаясь увидеть что-то еще, переворачиваю на другую сторону, но там нет ничего, кроме этих трех слов.

«Мы с тобой»?

Что это значит? Может это обычное приветствие всех новеньких этого места? Тогда для чего такая таинственность, если эти слова не несут за собой никакого смысла? Они должны что-то значить. Иначе все это придает окрас сумасшествия. Или я схожу с ума, или меня принимают в свои ряды – уже сошедшие с ума, бывшие граждане Основного города. Должен быть смысл, до которого я пока не могу дотянуться. За всеми этими мыслями, что роятся в моей голове, я не замечаю, как засыпаю и вижу тот же сон, что недавно напугал меня. Тот же коридор и Тим, стоящий в противоположной от меня стороне, освещенный солнечным светом. Я снова бегу к нему, а он не приближается, не смотря на пройденные мной меры. Я падаю на колени и начинаю рыдать, от безысходности, закрывая лицо руками и выкрикивая «Почему?». Потом поднимаю глаза, рассматривая его, вглядываясь в его глаза, ища в них ответ. Он все так же красив, а в падающих на него лучах, выглядит прозрачным и ярким. Я стираю слезы со своих глаз и встаю на ноги, я просто стою и наблюдаю, как он улыбается, разглядывая меня. А потом он произносит «Мы с тобой!». И я просыпаюсь, от его голоса, так больно режущего мою память, своим приятным тембром.

Глава 3.

Еще несколько минут, я лежу в полной темноте, пытаюсь понять, где я, и что со мной случилось. Когда все события разложились в моей памяти в своем порядке, я слышу сигнал, оповещающий нас о наступлении утра. Он пищит так громко, что даже тот, кто не желал просыпаться этим утром, подскочил в своих постелях, я уверена. Я поднимаюсь, гадая, что же мне преподнесет этот день и стану ли я ближе к своей цели, или она снова отдалиться от меня, пустым ожиданием. В моей руке, крепко сжат листок, с посланием. Я зажимаю его еще сильнее и мну в руке, чтобы превратить листок в разорванные клочки. Не думаю, что будет хорошей идеей, поделиться с кем-либо из служащих этой информацией. Когда, я ощущаю ладонью, что ничего от записки не осталось, кроме мятых обрывков – я встаю с кровати.

Женщины из соседних комнат, уже идут по коридору, и я проникаю в тот поток, вливаясь тонкой струйкой в бурную реку. Теперь мы идем в другом направлении от столовой. Я выискиваю глазами Кару, но не вижу ее, за спинами других женщин. Разные лица мелькают передо мной и каждая из них, пытается взглянуть на меня, словно я новая игрушка в их доме.

Мы доходим до комнат, за дверьми которых, слышен шум воды. Это душевые, похожие на ту, в которой я была недавно, но только намного больше. Каждая, рассчитана на шесть человек. Кабины разделены стенами по бокам, но совсем не имеют двери, закрывающей от посторонних глаз. Я чувствую себя неуютно, раздеваясь перед всеми, напоказ. Но, несмотря на это, не могу лишить себя возможности, принять утренний душ. А еще, у меня есть задача – выбросить в слив остатки записки, чтобы даже следов от нее не осталось. Я уверена, что поймай меня кто-нибудь из служащих за руку с такими сведениями, то сразу упекут обратно, за попытку сговора с местными. Закрываю глаза и перебарываю себя, снова. Я должна следовать их правилам. Захожу под струи горячей воды и расслабляюсь, от удовольствия, которого была лишена, долгое время. Из руки плавно опадают обрывки бумаги и вместе со струями воды утекают в слив. Теперь – спокойнее. На водные процедуры было отведено мало времени, я это не сразу понимаю, а когда замечаю, что осталась одна, выскакиваю, наспех вытираясь, и влезаю в свежую одежду, что вновь оказалась на месте старой, пока я была занята, и не следила за происходящим вокруг. Я догоняю последнюю из уходящих по коридору женщин, и касаюсь ее рукой, чтобы задать свои вопросы. Она охотно оборачивается, и улыбается мне. Ее лицо, кажется мне знакомым, длинные кудрявые волосы до плеч, карие молодые глаза и ярко-алые губы. Может мы виделись где-то в Основном городе, раньше, в школе, или на улицах.

– Извини, я не знаю, куда мне следует идти дальше. – Я выискиваю в ее глазах ответ, но она не намерена скрывать от меня что-то и с радостью выдает мне информацию.

– Конечно, иди за мной, сейчас будет завтрак. Все тоже, что и ужин, только короче. А после будут индивидуальные занятия. Не могу сказать, куда тебя пригласят. Нам выдают записки с номерами комнат, куда мы должны пройти. Это увлекательно, каждый раз, что-то новое. – Она рассказывает о своем заточении в этом здании с таким энтузиазмом, что мне, вся эта ситуация, невольно кажется отвратительной. Как возможно полюбить то, что тебя держат в клетке, и иногда позволяют перемещаться в заданном направлении. Глупо.

Возможно, девушка, заметила мое замешательство на лице, потому как не стала больше навязывать свое общество, а развернулась и весело пошагала к столовой. Я иду за ней, а сама, тайком, осматриваю коридор и комнаты, что сейчас не заперты. Обстановка в них столь же мрачная, как и в моей комнатке. Лишь кровать и тумба. В некоторых комнатах стоит две или три кровати. Больше никаких отличий я не различаю. Вот только почему моя комната одиночная, а кому-то дозволено общение? Они что, что-то особенное сделали? Или не сделали? Или меня все еще стараются держать обособленно – опасаясь, что я что-то могу сделать с их устоем, нарушить и поколебать их авторитет, рассказав то, что не каждому следует знать. Это было бы просто, но я не могу сейчас себе этого позволить. Нужно послушной овцой идти на заклание, чтобы не вызвать лишних подозрений, лишь в самый последний момент, когда они потеряют бдительность – взбрыкнуть.

Двери столовой распахнуты настежь. Они растворяют в себе подошедших девушек и манят запахами пищи. Эти запахи искусственны, как и жизнь за этими стенами. Все фальшь. Обещая нам защиту и покровительство, они создали тюрьму, в которой охраняют себя от нас, а не наоборот.

Я вхожу, следом за осчастливленной ожиданием порции каши, девушкой, и подхожу к раздаточному столу. Тут скапливается небольшая очередь, но никто не торопит друг друга, наоборот, каждая спокойно ожидает своего момента, чтобы окунуть половник в большой чан с дымящейся кашицей. Это – так напоминает мне Основной город. Девушки давно не принимают лекарств, но привычки выработанные годами, никуда не делись. Все та же сдержанность сквозит в каждом жесте и взгляде. Я не вижу озорного огонька в глазах, или бурно жестикулирующих, беседующих между собой женщин, как могло быть в Новом мире, в Коммуне. В отличие от них, я нервно переминаюсь с ноги на ногу и беглым взглядом, пытаюсь вычленить знакомые лица, из присутствующих на завтраке женщин. Но вновь убеждаюсь, что мамы здесь нет. Вместо нее, я вижу, среди сидящих за столом женщин, морщинистое лицо, когда-то властной женщины, члена совета пяти. Сейчас она больше напоминает замученную жизнью старушку, склонившуюся над своей кашей. Но вот, она поднимает на меня глаза, и я вижу, тот же волевой взгляд, что когда-то видела на заседании Совета пяти. Она расспрашивала меня об истории Основного города, зная и слыша ее не в первый раз, с оживлением оценивала мои успехи в этой области. Сейчас она смотрит на меня, все с тем же любопытством и интересом. Она, определенно, узнала меня. Но я не могу прочесть в ее глазах ничего больше. Только силу и непреклонность! Меня это поражает. В ее то возрасте!