Джонатан Кэрролл - Поцеловать осиное гнездо

• Название: Поцеловать осиное гнездо
• Автор: Джонатан Кэрролл
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-05035-3

Автор многих бестселлеров Сэм Байер находится в творческом кризисе. За вдохновением он приезжает в городок своего детства Крейнс-Вью, где тридцать лет назад нашел в реке труп «местной Маты Хари» Паулины Островой по кличке Осиное Гнездо, – и решает написать о ней документальный роман. В постель и в помощники к нему набивается тезка и однофамилица кинозвезды 1940-х годов Вероники Лейк, имеющая сверхъестественное сходство, как со своим прообразом, так и с Осиным Гнездом. Тем временем трупы вокруг начинают множиться с угрожающей быстротой, заставляя усомниться в официальной версии давних событий...

---

И больше ничего.

Житка Острова умерла смеясь. Они с Магдой смотрели шоу Дэвида Леттермана с участием Робина Уильямса. Обе так смеялись шуткам Уильямса, что Магде от греха пришлось убежать в туалет. Будучи там, она слышала смех матери. Но когда вернулась, старушка была мертва. Нам остается лишь надеяться, что за смехом для нее последовала вечность. Неплохой уход. Это напоминает мне одного друга-мусульманина, чей отец умер после долгой страшной болезни. Я полюбопытствовал, куда попал его отец после смерти. Мой друг сказал: «О, конечно, в рай. Все страдания он принял при жизни».

Я не знал близко миссис Острову, но ее смерть меня потрясла. Такой доброй душе пришлось прожить тяжелую и, в конечном счете, неудавшуюся жизнь. Для нее имела значение лишь ее семья, но две трети семьи умерли раньше, чем сама старушка. Больше всего удивляло и восхищало, как сама она умудрилась сохранить свою доброту и веселый нрав среди таких несчастий.

Ее хоронили в один из тех пронзительно бело-голубых радостных дней, когда небо и солнце ослепляют при взгляде наверх. В воздухе пахло мокрым камнем и каштанами, в изобилии росшими вокруг кладбища. То и дело поднимался сильный холодный ветер, качавший деревья. Из-за яркого солнца большинство присутствовавших на похоронах были в темных очках. Кто-нибудь мог бы принять их за группу знаменитых (или печально знаменитых) личностей, пришедших сказать последнее «прости» тому, кто, вероятно, тоже в темных очках лежит в своем деревянном ящике.

И ящик в самом деле был деревянный. Житка не любила похорон, церемоний, ничего вычурного и пышного. «Что я буду делать в разукрашенном гробу? Танцевать? Или красоваться перед червями?»

Поэтому ее похоронили в таком же простом гробу, какой много лет назад она выбрала для Паулины. Обе они лежали теперь рядом на крейнс-вьюском кладбище. Мистер Остров лежал на другом конце.

Собралось много народа, что было неудивительно. Рядом с Магдой и ее дочерью стоял Фрэнни. Я не видел его со дня нашей последней размолвки и удивился его здоровому виду.

Я также с удивлением увидел Эдварда Дюрана. Вот он выглядел нездорово. Во время службы мы стояли рядом. Он держал металлическую трость и то и дело перекладывал из руки в руку, словно она обжигала. Дюран сказал мне, что все эти годы поддерживал контакт с Островыми и часто приезжал к ним на ужин.

Службу совершал чешский священник из Йонкерса. Я не сводил глаз с Магды и ее дочери, гадая, что происходит у них в душе. Иногда Магда опускала голову на плечо Фрэнни, и иногда они с дочерью обнимались, но слез было мало. Наверное, Житке бы это понравилось, потому что ее переполняли доброта и здравый смысл. Я представил, как она наблюдает за нами, скрестив руки, с довольной улыбкой на лице.

Когда церемония закончилась, Фрэнни ненадолго оставил Магду и подошел ко мне. Обняв меня за плечи, он сказал:

– Как дела, пришелец? Заканчиваешь книгу, или как? Что-то мы тебя давно не видели. – Его голос звучал легко и игриво.

Сказать по правде, Фрэн, у меня сложилось впечатление, что лучше оставить тебя в покое.

– Отчасти ты прав, но мог бы позвонить, спросить, как мое здоровье.

– Да, конечно.

Он ткнул меня пальцем в грудь:

– Я последнее время сам готовил, ты знаешь?

– Вот как? Это хорошая новость, Фрэнни! Рад это слышать!

– Да, и это еще не все. Когда ты уехал, стала часто приходить Магда. Это она вынудила меня готовить, убираться, выходить из дома... Мы разговаривали, понимаешь, общались... И вот... Не знаю. Мы хорошо поладили. – Фрэнни замолк и словно бы весь задрожал. Ему нужно было сказать что-то важное, и он набрал в грудь воздуха. – Мы собираемся пожениться, Сэм.

Прежде чем я успел ответить, подошла Магда. Раньше она стояла так далеко, что я не мог рассмотреть, какая она хорошенькая. Она похудела, и на лице выступили высокие славянские скулы. Она всегда была привлекательной, но теперь помолодела и стала почти красивой. Почему-то я посмотрел на ее руки и увидел, что ногти у нее выкрашены в дерзкий оранжево-красный цвет.

– Как дела, Сэм?

– Хорошо. Поздравляю! Фрэнни только что сказал мне, что вы собираетесь пожениться!

Нахмурившись, она посмотрела на него, потом коротко улыбнулась:

– Это Фрэнни хочет жениться. А я еще не решила. Думаю, он просто благодарен мне за то, что я втащила его из открытого космоса обратно в корабль. Я вам уже говорила: ему нужно избавиться от многих странностей, прежде чем я соглашусь подписать этот контракт!

Он ущипнул ее за щеку:

– Ты же сама знаешь, что любишь меня.

– Не это главное – главное, смогу ли я жить с тобой. Любовь строит дом, но потом его приходится обставлять. Сэм, послушайте, все мы собираемся на поминки в «Лачугу Дика». Мама любила там бывать, и мы подумали, что это неплохая мысль. Вы придете? И не пригласите мистера Дюрана? Мама всегда была без ума от него.

– Конечно. Но ведь вы собираетесь пожениться?

Они смущенно переглянулись, и это было очаровательно. После всего испытанного вместе они снова вернулись к ухаживанию. Ничего еще решено не было. Фрэнни не терпелось, Магда честно еще не решила.

Фрэнни взял ее под руку.

– Она не сказала «нет».

– Верно, не сказала. А теперь иди. Я должна попрощаться с остальными. Помни, Фрэнни: ты обещал сказать ему. Сейчас подходящее время.

Мы посмотрели ей вслед.

– Она прекрасно вела себя по отношению ко мне, Сэм. Делала для меня все. Про какие странности она говорила? Должен тебе кое-что рассказать. Я обещал ей, да и все равно сам давно собирался. Давай, прокатимся перед поминками. Покатаемся немного.

Дюран обрадовался приглашению. Когда я сказал, что Житка была от него без ума, его лицо ничего не выразило, а губы плотно сжались. Только через какое-то время они чуть-чуть растянулись в улыбку.

– Забавно. Я тоже был от нее без ума. Женщины-Островы имели магическую власть над мужчинами-Дюранами.

– Поедем к Тиндаллу.

Взглянув на Маккейба, я приподнял бровь. Все время, что недавно провел в Крейнс-Вью, я избегал туда возвращаться. Однажды я случайно проехал мимо, но смотрел в сторону, потому что это место вызывало неприятные воспоминания.

Лайонел Тиндалл в двадцатые годы сделал состояние на нефти. Он владел домами по всей стране, но предпочитал Крейнс-Вью, так как это было рядом с Нью-Йорком. Его дом был одним из самых больших в городишке. Один из тех колониальных бегемотов, мимо каких проезжаешь по Ливингстон-авеню, пересекая границу города. Странно, что несмотря на размеры самого дома, вокруг не было большого участка.

Тиндалл умер в начале пятидесятых. Его алчное семейство начало грызню за его обширные владения. Судебные процессы и встречные иски тянулись много лет, и в течение всего этого времени дом пустовал. Местные ребята начали потихоньку лазить в него почти сразу же после смерти Тиндалл а, что они там нашли, стало легендой.

Лайонел Тиндалл был коллекционером. Книги, журналы, мебель занимали столько места, что он мог жить лишь в доме из двадцати пяти комнат. Тиндалл обожал фокусы и был фокусником-любителем и чревовещателем. Я никогда его не видел, но мальчишкой слышал чудесные апокрифические легенды о ребятах, проникавших в комнаты, полные причудливых и ветхих театральных декораций и замысловатых предметов с названиями вроде Мадагаскарская Мистерия или Сердце Бога. Когда мы начали пробираться туда, эти вещи уже давно пропали, но слухи о них лишь усиливали чувство опасности и тайны, не отделимое в нашем сознании от этого дома.

Мне запомнился запах дыма и пыли внутри. Свет, проникавший через высокие, от пола до потолка, окна, все еще играл на неисчислимом множестве предметов. Коробки с детскими игрушками, письменный стол, заваленный театральными программками бродвейских шоу, оранжевое бархатное кресло, утыканное кухонными принадлежностями. Лопаточки, ножи для разделки мяса, половники, торчащие из спинки. Кто бы подумал сделать что-то похожее?

Ребята. Бродяги. Отчасти опасность дома Тиндалла заключалась в том, что ты никогда не знал, кто там окажется, когда проберешься через сломанную дверь в цокольном этаже. Это место любили бродяги, ведь дом Тиндалла давал крышу над головой, там можно было выспаться на прекрасной мебели и украсть множество вещей.

Как-то раз, когда мы оказались там, из-за угла вдруг возникли два жалких, жуткого вида человека, оба в мягких шляпах с загнутыми вверх полями, и напугали нас так, что мы чуть не наложили в штаны:

– Что это вы тут делаете, ребятки?

– То же, что и вы, мистер, – ответил оказавшийся лицом к лицу с ними Маккейб.

Бродяги переглянулись и как один снова исчезли где-то в сумрачных задних комнатах дома, а мы продолжили свои изыскания. Впрочем, вскоре из комнаты неподалеку послышались странные звуки – визгливый смех, стук мебели, звон бьющейся посуды. Определив, откуда исходит шум, мы подкрались к двери.