Олег Беляев - Товарищу Сталину

• Название: Товарищу Сталину
• Автор: Олег Беляев
• Жанр: Альтернативная история

«Нет ничего более справедливого, чем получить в награду то, что ты создал или принял вопреки разуму. И пусть так будет с каждым» Егор Правдин

---

Николай говорил страстно, пораженный удивительному терпению Егора, он торопился выговориться, получив первый раз в жизни такую возможность.

– Может показаться неправдоподобным, – продолжил Коля, – но в моей стране правоохранительные органы ловят преступников, а не крышуют бизнес и не метелят собственных граждан на демонстрациях и в темных подворотнях. Их нынешнее поведение говорит только о том, что они не работники правопорядка, а мамлюки. Власть вырвала самых недалеких из общества и, промыв их и без того небольшие мозги, убедила в том, что вокруг только подлецы и преступники, а все честные люди имеют погоны, должности и спецсигналы. И мамлюки делают вид, что верят этому, они точно знают, что если они сами нарушат закон, то общество на их защиту не встанет, а хозяин, перекричав и унизив всех вместе и каждого в отдельности, докажет, что виноваты сами пострадавшие. Еще в моей стране все действительно принадлежит народу, и недра в том числе. Это не значит, что все нужно отнять у бизнеса и раздать каждому по крохе. Это значит, что правила, созданные государством, прозрачны, понятны и подконтрольны любому субъекту, властному или общественному. Скажи, в чем польза нынешнего телевизионного крика о национальном достоянии, создающем личные состояния отдельных тел? Причем, все эти тела, как один, заявляют о невозможности разглашения полученных ими доходов от нашего национального достояния, ссылаясь на государственную тайну. Интересно, сколько Мальчишей – Кибальчишей они готовы отдать врагам, чтоб сохранить ее? От нас, граждан страны, есть тайна, сколько взято денег из национального достояния? Но также тайно изымает деньги вор или мошенник, не желая огласки.

В моей стране олигархи не скупают оптом яйца Фаберже лишь только для того, чтоб сохранить свои собственные. Потому что нет олигархов, а есть очень богатые люди, которые сохраняют и дарят музеям произведения искусства не за страх, а за совесть, по велению души.

Еще в моей стране не мочат меньшинство, таким людям, как я, с ограниченными возможностями, нет преград выехать на улицу, побывать в поликлинике, библиотеке, музее, в другом общественном месте. Или совсем не укладывается в голове: иметь возможность путешествовать по своей стране. Меньшинство – это не означает отстой, пусть не забывают те, кто нами правит. И пусть помнят, что их гораздо меньше любого меньшинства. Да и потом, кто сказал, что на поверхность всплывают только сливки? Может, нам все-таки пора принюхаться?

Возможно, я создал утопичную страну, не знаю, но глядя на передовые страны мира, моя утопия вполне реалистична. И, пожалуй, я ничего не выдумал нового, я взял из того, чего смогли добиться другие народы.

Николай выплеснул свой монолог напористо, дерзко, словно в это самое время строил свою страну, чувствовал ее дыхание, видел прекрасное настоящее и светлое будущее. Воодушевленный своими мыслями он с надеждой на поддержку и понимание заглянул в глаза брату.

Но безразличие и снисходительная улыбка повергли его в шок, а ответ просто ранил сердце.

– Слушай, Колька, как все сложно и хлипко в твоей стране. Хреновая страна у тебя получилась. Впрочем, с такими убеждениями другого выйти не могло. Отчего у тебя все каются да прощения просят? Что за слабаков, что за нытиков ты развел? Ты не понимаешь одной простой непреложной истины: Советский Союз развалил подлый запад и твоя любимая Америка. Они и сейчас мечтают только об одном, как бы окончательно развалить Россию. Да они сейчас об этом не только мечтают, но делают все возможное и невозможное, находя опору и поддержку в таких глупых, недалеких и слабых людишках, как ты. Вот если и настанет крах России, то в этом будете виновны все вы, пляшущие под вражескую дуду. Но мы, настоящие патриоты, не позволим вам этого сделать, а потому в моей стране все гораздо проще. Сильная вертикаль власти, великое мощное государство. Всех несогласных, сомневающихся и равнодушных – к стенке. Ну, не делай такого лица, только ради тебя, – на Соловки. Всех бородатеньких и очкатеньких гавнюков – к чертовой матери, без сожаления. Вот так-то, демократик!

– А если тебя к стенке или на Соловки? – возразил Николай.

– А меня-то за что? Я за крепкую руку, за власть, сильную и беспощадную.

Они возвращались к дому молча, думая каждый о своем. Мама, открыв двери, поняла по лицу Егора, что тот наведывался в ларек, отчего его глаза еще сильней затянула пьяная пелена. Зная характер сына, она переживала за невестку и внуков. Зачастую, в таком состоянии он занимался воспитанием детей и учил жену вести хозяйство. Стараясь задержать сына как можно дольше, чтоб он протрезвел, она спросила:

– Вы хоть не замерзли? А то пойдемте, чая горячего поставлю, а ты, Егорушка, может вздремнешь? Ты ведь с работы, уставший…

– Я бы горячего чая выпил, – ответил Николай, – а ты? – Обратился он к брату.

– А я нет, я пойду домой.

– Сыночек, ты только больше не пей ради Бога.

Мария Егоровна не хотела говорить этих слов, но не смогла удержаться. Душа кричала в переживаниях, и она перекричала разум, который говорил, что лучше промолчать.

– Мать, я что-то не пойму, – вскипел Егор, – я что сопляк какой-то: пей, не пей. Что вы все меня вечно пьянкой попрекаете? Я что алкаш подзаборный? Да и в вашего Бога я не верю. Мать, ну где же был твой Бог, когда тебя искалечил какой-то урод? Или вон Колька, по чьей вине он в коляске всю жизнь мается? Ну, где же? Где ваш защитник? Где ваш могучий заступник? Что молчите? Нет его. Не верю я в вашего Бога и в личности не верю. – Гневно ответил он, посмотрев при этом на Николая.

Мама молчала, понимая, что это сейчас лучше всего. Несколько секунд длилось напряженное безмолвие. Затем Егор, отвесив поклон в пояс, провел рукой слева направо, и выпрямившись, произнес:

– Прощевайте!

Иногда его выходки были непонятны, то ли он шутит, то ли говорит всерьез.

– Егор, передавай семье привет, – крикнул в спину уходящему брату Николай.

Выйдя на улицу, Егор решил идти домой прямо через ларек, еще одна бутылка пива ему не повредит, а раз так, то так тому и быть. Он шел с бутылкой в руке, глотая горьковатую жидкость, становился все злей и злей. Он злился на весь мир за свои неудачи, за невозможность заработать достаточно денег, чтобы достойно содержать семью, чтобы купить машину, да и вообще, чтобы жить по-человечески. Вспоминал брата, который всегда спорит и не соглашается с ним, мать, досаждающую своими нравоучениями сына- лоботряса, который плохо учился в школе. Погода ему тоже не нравилась. Мысль о том, что он – неудачник опять проскользнула где-то далеко у него в голове. Вот именно ее он и боялся больше всего. Боялся признаться, что за все его так называемые беды, отвечает он, и только он. Не правительство, сын или мама, а он. Именно эта мысль о неудачнике в последнее время стала все чаще навещать Егора, с каждым разом задерживаясь все дольше и дольше, грозя поселиться в его голове навечно. Вот и сейчас, заметив на горизонте незваную гостью, он попытался спрятаться. И не нашел ничего лучшего, как, допив одним глотком остатки хмельного напитка, с силой бросить бутылку в стоящую неподалеку машину. Звон разбитого стекла и сработавшая сигнализация немного отрезвили его и заставили быстрым шагом скрыться в темном переулке. Не желая быть замеченным, Егор петлял между домов, надежно, как ему казалось, путая следы. Вышагивая в потемках кружева, он постоянно оглядывался, чтобы убедиться в том, что его никто не преследует. Войдя во двор и закрыв калитку, он еще немного постоял, прислушиваясь к уличному шуму и, окончательно убедившись, что погони нет, постучал в дверь. Через мгновение женский голос спросил:

– Егор, это ты?

– Я, я, – ответил он, спешно входя в дом.

Время было позднее, и дети уже легли спать, лишь Нина ждала мужа с работы.

– К своим заходил – сказал Егор, чтобы предотвратить расспросы. – Нин, дай чего-нибудь пожрать, а то я проголодался как собака.

Нина, молча уже собирала на стол, не дожидаясь распоряжений. Видя, в каком состоянии муж, она про себя молила только об одном, чтобы он не начал скандалить. Сняв мокрую и забрызганную грязью одежду, он надел тонкое нательное белье и в таком виде пришел на кухню. Открыв холодильник, Егор достал недопитую бутылку портвейна, искоса посмотрев на жену. Нина сделала вид, что не замечает его придирок, продолжала накрывать на стол.

– Как дела? – спросил Егор непослушным, словно живущим своей жизнью, языком от уже чрезмерно выпитого.

– Нормально…

– Нормально говоришь? А как успехи нашего обалдуя в школе?

– Егор, это твой сын. Кушай, а то остынет.

– Остынет, разогреешь, неси дневник, посмотрю, какие у вас дела нормальные.

– Егор, заниматься сыном нужно трезвым, а не в таком состоянии…