Вадим Слуцкий - Мои знакомые животные

• Название: Мои знакомые животные
• Автор: Вадим Слуцкий
• Жанр: Русское современное

Книга известного российского педагога и писателя Вадима Слуцкого написана для детей 10—14 лет. Отмечена дипломом на конкурсе беллетристики для подростков им. С. Михакова (2008), вошла в короткий список конкурса «Новая детская книга» (2014). Это третье переиздание книги.

---

Но самыми замечательными лизкиными качествами были ее ум и ее манера ходить на прогулку.

Умна она была невероятно. Она понимала все, что ей говорили; например, можно было сказать: «Лизка, выйди, пожалуйста, из комнаты!» – и она вставала или спрыгивала откуда-нибудь и выходила. Можно было позвать ее, не обычным «кис-кис», а совсем как человека: «Лизка, иди сюда!» – и она приходила.

Вообще с Лизкой никто из нас не обращался как с кошкой: никто ей не говорил «Брысь!» и т.п., как-то не получалось. И когда она лежала, вытянув лапки, на моем столе и смотрела на меня, на мордочке у нее обычно было такое выражение, будто кошка чуть-чуть улыбается; глаза, большие, ласковые и умные, казались задумчивыми – и я, глядя на нее, иногда начинал сомневаться в том, что наша Лизка действительно кошка. А вдруг она человек? Во всяком случае, глаза у нее были гораздо более человеческие, чем у многих людей.

Что касается лизкиных прогулок, то это были во всех отношениях обычные кошачьи прогулки, за исключением только того способа, каким она попадала на улицу. Почему-то Лизка боялась или не хотела выходить через дверь, по лестнице, а выпрыгивала в форточку и потом вниз с балкона. Казалось бы, что тут особенного? А дело все в том, что жили мы в то время на пятом этаже!

В это, я понимаю, поверить еще трудней, чем в историю со шкафом. Тем не менее, Лизка это проделывала сотни раз на протяжении трех лет и с ней ни разу ничего плохого не случилось.

Видимо, решающим был первый прыжок: возможно, она просто по неосторожности упала с балкона – и благополучно приземлилась. И с тех пор не боялась прыгать вниз.

Многое объяснялось, конечно, и особенностями ее телосложения и поведения. У Лизки были длинные, сильные, как пружины, «ноги», при очень небольшом весе. Поэтому запрыгивать куда-нибудь и спрыгивать вниз было ее любимым занятием, кроме того, она таким образом тренировала свои лапки-пружинки.

Своими цирковыми трюками она не занималась только зимой, в сильные морозы, да еще тогда, когда у нее были котята. За четыре года, что Лизка прожила у нас, она родила семерых котят, отцом всех их был один очень представительный ангорский кот. Лизка была самой нежной и заботливой мамой, и котята у нее всегда хорошо развивались, были здоровые и веселые: найти для них хозяев труда не составляло.

Беременная, Лизка почти не прыгала, но однажды она изменила этой своей постоянной привычке.

Это случилось ранней весной, в середине марта. У нас на кухне стояла газовая плита: газ открывался, как обычно, на стволе – поворотом вентиля на трубе, по которой шел газ, и кроме того, поворотом рукоятки-выключателя на самой плите. Вот эту рукоятку моя маленькая сестра все время забывала закрыть: она выключала газ только на трубе и потом уходила. Когда после этого кто-нибудь поворачивал вентиль, газ сразу начинал выходить. Вике делали замечания, но она продолжала поступать по-своему.

И вот как-то поздно вечером, когда Вика, дедушка и я уже спали, мама пошла на кухню ставить чай, но, повернув вентиль, о чем-то вспомнила и вернулась в комнату. В этот день она плохо себя чувствовала и очень устала на работе. В комнате она что-то еще сделала, потом постелила и легла, а об открытом газе забыла.

Все внутренние двери у нас закрывались неплотно, форточки, наоборот, были закрыты. Так бы мы все и погибли: ведь газ человека усыпляет и, надышавшись газом, он гибнет. Но нас спасла Лизка.

Кошки гораздо лучше чувствуют всякие запахи и очень чутко спят. Было уже совсем темно, когда мама, громко крича, разбудила всех нас. В квартире стоял сильный отвратительный запах газа: будто разбили тысячи тухлых яиц.

Дед – он у нас бывший офицер, ветеран войны, человек решительный – тут же вытолкал нас всех на лестницу, не дав даже толком одеться, а сам открыл настежь все окна и двери на балкон, закрыл газ и спустился к нам. И только тогда мы вспомнили о Лизке.

Мы с дедом тут же поднялись наверх. Но кошки в квартире не было.

Мы нашли ее внизу, под нашим балконом. Было очень холодно, налетал порывами норд и шел мокрый снег пополам с дождем. Никогда прежде в такую погоду Лизка не выходила из квартиры. Кроме того, она всегда выпрыгивала правильно и расчетливо: возле самой стены дома проходила асфальтовая дорожка, а дальше начиналась мягкая земля, летом заросшая травой, а зимой покрытая снегом. Вот туда она и падала и никогда не ошибалась.

Но, к сожалению, тот, кто прыгает с такой высоты, имеет право только на одну-единственную ошибку: на этот раз кошка упала на асфальт. Может быть, все дело в том, что она была беременна и вот-вот должна была родить, а может быть, она просто слишком испугалась и поспешила.

Когда мы ее нашли, она еще дышала, но сделать уже ничего было нельзя. Я посмотрел на деда, нашего вожака, и очень удивился: наш неунывающий дед, на глазах которого я никогда не видел слез, которого просто невозможно было себе представить плачущим, на этот раз плакал. Я успел еще погладить Лизку, а она в последний раз из последних сил лизнула мне руку.

Мы похоронили Лизку на следующий день, под нашим балконом, возле того места, где она разбилась. Дед почему-то очень хотел посадить на ее могиле какое-нибудь особенное дерево и раздобыл-таки где-то настоящую японскую дикую вишню, сакуру. Теперь она выросла в красивое стройное деревце.

Что же произошло в ту ночь? Об этом нам рассказала мама. Как я уже говорил, она легла спать и спала, по ее собственным словам, как убитая. Проснулась же оттого, что Лизка, всегда такая кроткая и тихая, за всю свою жизнь никого не поцарапавшая и не издававшая почти никаких звуков (она умела только еле слышно попискивать, когда ей что-нибудь было нужно, или тихо-тихо мурлыкать, когда была чем-нибудь очень довольна), на этот раз повела себя совершенно безумно: она прыгнула к маме на постель и стала когтями царапать ей лицо, издавая при этом дикие вопли. От этого мама вскочила, как ужаленная, сразу почувствовала запах газа, закричала и бросилась к нам. А о кошке мы все забыли.

Она же, увидев открытую дверь на балкон, побежала туда. Кошка погибает от удушья или отравления быстрее, чем человек; кроме того, она спасала не только себя, но и будущих котят. Вот, наверное, поэтому она поторопилась и прыгнула неправильно.

С тех пор прошло много лет. Мой героический дед до сих пор жив: недавно ему стукнуло 80 лет. И все мы тоже живы.

Возвращаясь домой, я часто прохожу мимо небольшого тонкого деревца с медового цвета стволом и яркими, глянцевитыми листочками: для всех людей это деревце, может быть, и симпатичное, но обыкновенное, а для меня совершенно особенное. Деревце окружено аккуратной оградкой, окопано и побелено: это уж дед постарался.

Теперь у нас живет другая ангорская кошка, Дашка. Она не такая беленькая, не такая умная, не умеет взбегать на шкаф по стене и прыгать с пятого этажа, но мы ее очень любим, потому что она напоминает нам нашу любимицу и спасительницу, самую замечательную кошку на свете – Лизку.

Птицелов

Уже больше двадцати лет я не ловлю птиц. Хотя в детстве любил их больше всего на свете. Одно время у меня в комнате жили тринадцать разных певчих птах: два кенара и канарейка, две чечетки («чечики», как мы их называли), снегирь, два вьюрка, чижик и четыре щегла.

Давно это было! Но и сейчас, когда я иду по улице и встречаю сидящих на ветке солидных снегирей или летом за городом вижу стайку стремительных ярких щеглов, на душе у меня становится теплее. Да, ведь это именно птички так скрасили мое, в общем-то, одинокое и не очень счастливое детство.

А оборвалось все это внезапно, после одного совсем особого случая.

В то лето в пригородных рощицах было много чижей. Мы ловили их «заподками» – западнями.

Западня – это на вид самая обыкновенная небольшая прямоугольная клетка. Посредине она перегорожена проволочной «стенкой» на две части, и в каждой – своя маленькая дверца: одна обычная, закрывающаяся простым крючком, а другая – с пружинкой – автоматически захлопывающаяся. Раскрыв ее, в образовавшееся отверстие вставляют две особые круглые палочки: одну горизонтально, другую вертикально – они удерживают дверку, не давая ей закрыться.

Вот на эту горизонтальную жердочку и садится прилетевшая птичка. Искусный ловец так укрепляет палочки, что веса крошечной птички оказывается достаточно и палочка соскакивает, дверка захлопывается и – птица поймана!

Зачем же птичка летит прямо в клетку? Ну, во-первых, дикая птица не знает, что такое клетка. Все же ко всему непонятному, незнакомому дикие животные и птицы относятся с опаской, так что поймать даже любопытного беспечного чижика в пустую заподку шансов мало. Поэтому в то отделение клетки, где установлена дверка-ловушка, кладут приманку: прикрепляют прищепками ярко-красные гроздья рябины (если ловят снегиря) или несколько слипшихся коробочек репейника (если надеются поймать щегла), или просто рассыпают по дну пестрый яркий канареечный корм: перемешанные друг с другом крошечные черные зернышки рапса, круглое коричневое, как полированное дерево, просо, желтое пшено, коноплю, семечки подсолнуха.