Ник Дельвин - Жизненный цикл. Не забыли о плохом и не сказали о хорошем…

• Название: Жизненный цикл. Не забыли о плохом и не сказали о хорошем…
• Автор: Ник Дельвин
• Жанр: Драматургия

Эта книга была написана в тяжелом бреду юноши за 38 дней, с перерывами на сон, еду и общение с плоскими стенами. В этой книге он стал светловолосым мальчиком, потерявшим родителей и первую детскую любовь из-за человеческой жестокости и тщеславия. В этой книге он прочувствовал боль ментальную и физическую. В этой книге он взглянул на мир полуслепыми глазами, но так и не смог увидеть в нем свет. В этой книге он единственный раз в жизни позволил себе быть самим собой…

---

– И все-таки, одно меня удивляет в этом завораживающем месте, отец – этих прекрасных и свободных, ярких и игривых бабочек с середины июня по июль месяц в наших знойных краях, прямо над необъятным пшеничным полем, на самом деле, появляется очень-очень много.

– Однако, здесь не всегда кружились мириады этих порхающих созданий, раньше подобные места были пусты, заболочены и одиноки, а под толстым слоем вязкой глины томились древние забытые катакомбы. – ответил мне отец, когда протянул руки вперед и нежно подхватил в воздухе очередную бабочку.

– Дай угадаю, сейчас ты отпустишь ее из рук в небо, а потом начнешь свой долгий занятный рассказ? – недоумевающе спросил я отца, который, как обычно, нагонял в любую свою историю таинственность и мрачность, будто рассказывал о Чуме или Великом голоде.

– Нет, я не буду выпускать из рук это крохотное беспомощное существо, эта бабочка слишком красива, чтобы я смог милосердно отдать ее обратно белым облакам. Я могу лишь подарить пойманную белянку другому человеку, тому, кто нуждается в ее красоте, тому, кто потерял способность видеть прекрасное в мире вокруг. – проникновенно ответил отец и протянул в мою сторону свои сжатые руки и бедное насекомое, запертое внутри.

– Знаешь, бабочка в твоих руках тоже ничего не видит, она бьется о темную преграду и будет продолжать это делать, пока ты не отпустишь ее, так делают все бабочки, потому что они не знают, что такое неприступные стены. И многие люди, также как эта бабочка, стали слепы к красоте не по собственной воле, а из-за того, что их просто заперли: бабочку – в руках, а людей – в их собственных зонах комфорта и рамках стереотипов. Тогда, ответь мне на вопрос, кто же из них наиболее слеп: люди, считающие нормой издеваться над бедной бабочкой, или она, запертая в руках этих жестоких людей?

Мой отец, по своему обыкновению, решил оставить очередной вопрос моего дотошного ума без ответа, устремил свой взгляд далеко в безбрежное небо и подарил полям, утопающим в зное, тишину, спокойствие и бабочку, одиноко улетающую к сияющему горизонту. Она медленно терялась вдали, мелькала над уровнем неба, пропадала с желтых листов древних карт, на нее больше не указывал волшебный компас одинокого пирата, и с каждым взмахом тонких крыльев эта бабочка становилась все дальше и дальше, отрывая от наших душ нервную злободневность, обреченность и меланхолию этих одинаковых скучных летних дней. И я прекрасно отчетливо помнил, как мокрой до костного мозга осенью всем сердцем ждал очередных перемен, безумных дней, бессонных ночей и солнечной летней теплоты, но я не знал, что впереди меня ждали лишь цветы одиночества, прорастающие на выжженных тропах, и огромный рой вопросов без ответа. А я просто устал вечно спрашивать и наивно ждать объяснений, я устал мечтать и загонять себя в колесе фанатичной веры, я устал от солнца, от дождя, от вида за своим окном, я устал мыслить лишь своими интересами и считать, что ответы искать и мне по плечу, я просто устал возводить вокруг себя кирпичные стены из надежд и биться о них головой, как та бедная бабочка в теплых руках моего отца. Умного и серьезного человека, апатичного, словно висельник перед экзекуцией, усердного читателя прозы и философии, который уже несколько минут нашего мертвенного затишья пытался вновь начать диалог, но, кажется, никак не мог подобрать в мыслях нужные слова.

– Когда-то очень давно, в раннем детстве, пьяным южным летом или же злобной хладной зимой, я не могу вспомнить точнее, одна девушка рассказала мне интересную историю о бескрайнем радужном поле, что заполняло эти места еще до того, как Панфельд вышла из берегов и превратила все вокруг в вязкое отвратительное болото на несколько десятилетий. Эта удивительная девушка, облаченная в платье из чистого шелка, рассказала мне тогда о далеких временах, что терялись среди страниц древних грамот и рукописных книг в кожаном переплете, о тех временах, по мягкой земле которых бродили живые легенды, о временах Агасфера и Каина, вечных скитальцев, о временах тех, кто превратил свое счастье в смертельный яд, а мучительные страдания – в лекарство.

***

Эта история о далеком прошлом не была простой легендой, в ее необычности не было великой тайны языческих культов или скрытого смысла философии, нравоучения или наказания, героя или злодея, в ней был простой и реальный мир, обычная жизнь, тривиальная глупость детства, искренняя человеческая наивность, грезы, мечты и желания, которым сбыться не суждено. В этой истории был простой светловолосый, под двойное каре, тонкотелый мальчик, одетый в легкое светло-каштановое пальто, под которым плотно прилегала к телу рубашка кремового цвета, прямые подвернутые брюки и узкую клетчатую трибли, сдвинутую на бок. Кроме него, поклонника Тома Сойера, ребенка на возраст лет десяти, но на ум – пятидесяти, который стоял посреди широкого необъятного поля, заросшего травой по колено, в этой истории была маленькая металлическая коробочка, в которой скрывалось нечто очень ценное. Внутри этого холодного стального прямоугольника, ящика Пандоры, вывернутого наизнанку, содержалось волшебство, способное исполнить любое желание, которое мог загадать этот ребенок, оторвав прочную крышку от корпуса, правда, желание могло быть только одно. Поэтому мальчик не открывал металлическую коробочку в солнечный день на чудесном радужном поле, поэтому он часто думал о своих мечтах и грезах, поэтому он не торопился использовать бесценный подарок высших сил, боясь провального фальстарта, он лишь смотрел на прекрасную белую бабочку, которая порхала в воздухе прямо напротив него, закрывая своими тонкими крыльями яркий свет солнца. Это беззащитное насекомое скиталось по обетованной земле, от острых шипов красной розы до белых лепестков подснежника, от скалистых гор до глинистых низин, бабочка-белянка видела все, абсолютно все, что происходило в этом жестоком, но справедливом мире. И среди многих легенд и историй, среди каменных скрижалей и древних манускриптов слагалось лишь одно безумное изречение: если существует кто-то в этом мире настолько могущественный, что видит абсолютно все, что в кромешной темноте способен свет найти, значит он – Бог. Но, к сожалению, эта тонкокрылая красавица была простой белянкой, ее жизнь оставалась мимолетной и пустой, а багровые закаты медленно вскапывали холодную могилу этой страдалице, и пускай она не была Богом, зато точно с ним виделась однажды, когда порхала среди высоких облаков, израненная ветром, но свободная. И этот одинокий мальчик, заперший внутри себя мудрого взрослого, этот постаревший сердцем ребенок, который иногда забывал о родном доме и ночевал в тихом омуте, этот мечтательный звездочет на радужном поле тоже однажды виделся с Богом. Когда ему было очень плохо, когда он всей душой страдал, словно отрекшийся пилигрим, Богу стало настолько сильно его жалко, что он подарил ему эту замечательную коробочку с волшебством, которую можно открыть лишь однажды и исполнить свое самое заветное желание. Этот мальчик, владелец острого надменного ума и владения в Сен-Мишель, он был эгоистично уверен в том, что с этой коробочкой в руках ему по силам сделать все что угодно, изменить этот жестокий мир, погруженный в вечную Варфоломеевскую ночь, подарить новую жизнь тем, кого он любит, или сделать даже так, чтобы наступил долгожданный конец света по предсказанию Нострадамуса. Этот израненный ребенок мог превратить далекий оранжевый закат в непостижимую вечность для всего человечества, остановить солнечных зайчиков на коре дуба, сравнять с тишиной мелодичные звуки природы на радужном поле, но милосердный блондин не желал прекращать жизнь одно единственного существа, порхающего над удивительным полем и над всеми нами, страдальцами. Юное дитя видело в бабочке-белянке, в единственной искре жизни среди этих пустых мест, духовную вечность, застывшую в старых часах, добродетельный свет в конце темного туннеля, красоту высокого полета, бесценную свободу и мягкий голос того, кто наблюдал за нами с ласковых небес. Ему казалось, что эта бабочка и впрямь была посланником самого Бога, потерявшего связь с миром грешных людей, ему казалось, что они обязательно когда-нибудь встретятся еще раз с этой белокрылой красавицей, сверкающей среди облаков, поэтому он крикнул ей вслед не одинокое и скорбное «Прощай», а наивное, но искреннее «Пока». Но этот глупый самовлюбленный мальчик на возраст и на ум лет десяти даже не заметил, как мир вокруг продолжил диктовать свои жестокие правила: его бесценная металлическая коробочка оказалась простой пустышкой, береговой бутылкой без письма, горькой конфетой без начинки, а всевидящая бабочка-белянка, порхающая над облаками, больше не вернулась к нему из своего последнего путешествия. Ее крохотное беззащитное тело разорвало на мелкие кровавые частички великим ураганом и развеяло по одиноким серым местам, по молчаливым туманным равнинам, далеко от прекрасного, спокойного и мечтательного радужного поля. А долгожданный конец света так и не наступил…