Мэриан Кайз - Не учите меня жить!

• Название: Не учите меня жить!
• Автор: Мэриан Кайз
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-01422-5

Люси Салливан не собиралась замуж. Не за кого, да и в любви ей не везет. Но гадалка нагадала ей свадьбу через год. И Люси призадумалась… а может, и правда? Может, это ее новый знакомый Гас, непутевый и непостоянный? Или красавчик-американец Чак? Или симпатяга Джед, ее новый сослуживец? Но уж конечно, не ее друг детства, баловень женщин Дэниэл, готовый всегда прийти ей на помощь? А что, если?..

---

Мы подождали еще минуту.

— Позволь мне отдать тебе хотя бы половину, — сказала я.

Дэниэл посмотрел на меня внимательно.

— Ты о чем?

— О такси. Давай хотя бы пополам.

— Люси! Вот так бы иногда и стукнул тебя! Ты меня доводишь до…

— Тише! Кто-то идет.

Дверь открылась, и на нас выжидательно уставился молодой человек в желтой рубашке.

— Чем могу быть полезен? — вежливо осведомился он.

Только тут до меня дошло, что я понятия не имею, к кому нас пригласили.

— Э-э-э, — начал Дэниэл.

— Нас позвал Джон, — промямлила я.

— Ах вот что! — просиял владелец желтой рубашки, сразу став намного приветливее. — Значит, вы друзья Джона. Псих он ненормальный, верно?

— Это точно, — бодро подтвердила я. — Как есть псих!

Видимо, я нашла исключительно верные слова, потому что дверь тут же широко распахнулась и нам дозволили войти, принять участие в веселье и приобщиться к празднику. Окинув взглядом присутствующих, я с упавшим сердцем заметила, что девушек очень много — порядка тысячи на каждого мужчину, как это обычно бывает на вечеринках в городе Лондоне. И все они с явным интересом смотрели на Дэниэла.

— Кто такой Джон? — прошипел мне на ухо Дэниэл, когда мы ввалились в холл.

— Ты что, не слышал? Псих ненормальный.

— Это я понял, но кто он?

— Понятия не имею, — шепнула я, предварительно убедившись, что желтой рубашки поблизости не наблюдается, — но думаю, есть большая вероятность того, что некто по имени Джон когда-нибудь здесь жил или был другом тех, кто здесь живет. Закон частотности.

— Ты чудо, — восхитился Дэниэл.

— Нет, я не чудо, — возразила я, — это просто ты встречаешься с одними дурами.

— Знаешь, ты права, — задумчиво произнес он. — Почему мне попадаются одни толстухи?

— Потому что только они соглашаются иметь с тобой дело, — с приветливой улыбкой ответила я.

Он тяжело вздохнул:

— Ты очень злая, Люси.

— Нет, я не злая, — уточнила я. — Это я для твоего же блага. Мне больнее об этом говорить, чем тебе — слушать. Ладно, не дуйся. Это выражение лица портит твой мужественный облик, ты всех девушек так распугаешь.

Нашу назревающую ссору прервал звонкий, оживленный, истинно шотландский голос, закричавший:

— А вот и вы! Молодцы, что пришли!

Буравя нас взглядом, Карен пробиралась к нам, расталкивая локтями гостей, стоявших в холле с банками пива в руках. Небось весь вечер глаз не сводила с входной двери, недобро подумала я и немедленно почувствовала себя виноватой. Считать Дэниэла привлекательным — не преступление, а всего лишь вопиющее отсутствие художественного чутья и неумение разбираться в людях. Карен выглядела восхитительно, как раз во вкусе Дэниэла: белокурая, жизнерадостная и ослепительно красивая. Если она правильно себя поведет, если умерит свой бьющий в глаза ум, то, я уверена, у нее есть недурные шансы стать следующей подружкой Дэниэла. Карен весело сообщила, как она счастлива нас видеть, обрушила на нас град вопросов, на которые мы не успевали отвечать. Как нам показался ресторан? Как там кормят — должно быть, изумительно? Видели ли мы каких-нибудь знаменитостей? Первые несколько минут я имела глупость полагать, что это настоящий разговор и я принимаю в нем участие, но потом заметила, что мои брызжущие остроумием рассказы о Григории и Дмитрии Карен выслушивает с каменным лицом, но, стоит Дэниэлу открыть рот и вставить слово, покатывается от хохота, изящно вытирая набежавшие от смеха слезы. Как только я встречалась с ней взглядом, она начинала делать мне какие-то энергичные, многозначительные знаки — бешено двигала бровями вверх-вниз, вращала глазами, а потом я заметила, что она говорит что-то одними губами. Я прищурилась, следя за ее артикуляцией, пытаясь разобрать слова. Вот опять… Что это? Что она там изображает? Первая буква?.. Так, а дальше? Три слога?

— Отвали!

Она перегнулась ко мне и прошипела это прямо мне в ухо, пока Дэниэл отошел повесить пальто.

— Отвали, бога ради!

— Что? А, хорошо, сейчас.

Оказывается, я напрасно расточала перлы своего остроумия. Я — лишний груз. Я балласт. Мне пора сматывать удочки. Если останусь, то назавтра меня ждет веселая жизнь.

Я знаю, когда не нужна. На это у меня вообще исключительное чутье, и часто я все понимаю еще до того, как поймут другие. Но сегодня вечером я проявила несвойственную мне толстокожесть, это правда.

Покраснев от смущения — ненавижу чувствовать, будто сделала что-то не так, — и пробормотав: «Ну, я тут рядом», я неторопливо отошла от увлеченных беседой Карен и Дэниэла и встала чуть поодаль.

Никто из них и не возражал. Я почувствовала легкое разочарование оттого, что Дэниэл даже не попытался меня остановить, не спросил, куда я иду, но, с другой стороны, если бы все было наоборот и я была бы на его месте, то не поблагодарила бы его за то, что путается под ногами.

Потом мне все-таки стало обидно — я была совсем одна, никого из знакомых вокруг не наблюдалось, я до сих пор не сняла пальто и не сомневалась, что все смотрят на меня и думают, что у меня нет друзей. Прежняя эйфория прошла, уступив место моему обычному недовольству собой. Я вдруг неожиданно и совершенно некстати протрезвела.

Почти всю жизнь меня не оставляет чувство, что жизнь — праздник, на который меня не пригласили. Теперь я действительно оказалась на празднике, куда меня не пригласили, и почти с облегчением понимала, что чувства, с детства бывшие для меня главными — одиночество, неловкость, смущение, — единственно верные в данной ситуации.

Я с трудом освободилась от пальто в страшной тесноте прихожей, растянула губы в ослепительной улыбке, надеясь убедить шумную, веселую толпу вокруг меня, что не только им здесь весело и хорошо. Что я тоже счастлива, жизнь у меня удалась, друзей полно, а если сейчас я одна, так это потому, что сама так решила, но стоит только захотеть, и я окажусь среди огромной толпы знакомых. Вообще-то я старалась зря, потому что никто не обращал на меня ни малейшего внимания. По тому, как одна девушка, со всех ног бежавшая открывать дверь, наткнулась на меня и с удобством постояла на моем мизинце, а другая опрокинула на меня бокал вина при попытке взглянуть на часы, я поняла, что меня просто никто не видит.

Расстроило меня не столько мое мокрое платье, сколько то, как недовольно она покосилась на меня, как будто виновата была я, и я действительно почувствовала, что виновата во всем, и вообще нечего было стоять там на самом проходе.

Наверно, всю жизнь меня бросает из одной в крайности в другую: то я слишком заметная, то абсолютно невидимая.

Тут сквозь просвет в толпе я увидела Шарлотту, и у меня от радости екнуло сердце. Я широко улыбнулась, крикнула ей, что иду, но она в ответ еле заметно, но вполне определенно покачала головой. Кажется, она беседовала с каким-то молодым человеком.

Так я бродила по квартире очень долго, улыбаясь, как деревенская дурочка, пока не придумала, что я могу сделать — я могу убрать пиво в холодильник! Я была в восторге: у меня появилась цель. Дело. Занятие. Я тоже на что-то гожусь!

Гордая собой и своей новообретенной пользой, я протолкалась через толпу народа в прихожей и через еще большую толпу в кухне и поставила в холодильник четыре банки «Гиннесса». Затем взяла оставшиеся две под мышку и попыталась пробиться обратно, держа курс на большую гостиную, где и происходило главное веселье.

Тогда-то я его и встретила.

18

В последующие месяцы я так часто проигрывала в голове сцену нашей встречи, что помню все, абсолютно все, до мельчайших подробностей.

Я как раз выходила с кухни, когда услышала за своей спиной восхищенный мужской голос:

— Остановись, мгновение! О, золотое видение! Богиня, истинно богиня!

Разумеется, я продолжала работать локтями, пробираясь к выходу, ибо, помимо золотого платья, меня ладно облегал мой комплекс неполноценности, и я ни на секунду не задумалась, что богиней могли назвать меня.

— И не просто богиня, — продолжал голос, — а моя самая любимая — богиня темного пива «Гиннесс».

Реплика о пиве «Гиннесс» пробила стену моей неуверенности. Я обернулась. Там, в тесном углу, вольготно облокотившись на холодильник, стоял парень. Ничего необычного в этом не было: вечеринка, полно людей, и среди них даже попадаются мужчины, один из которых решил отдохнуть, прислонившись к домашней технике.

Молодой человек — насколько молодой, сказать сложно, — был очень привлекателен: шапка черных вьющихся волос, зеленые глаза в тонких розовых прожилках от усталости. Он смотрел на меня в упор и улыбался так, будто знает меня, — а мне в данный момент это было очень кстати.

— Привет, — кивнул он просто и дружески.

Наши взгляды встретились, и у меня возникло странное ощущение: я почувствовала, что тоже знаю его. Я пялилась на него, понимая, что это невежливо, но оторваться не могла. Меня бросило в жар от смущения, и в то же время я была заинтригована, потому что, хотя я была уверена, что нигде с ним не встречалась, никогда прежде его не видела, откуда-то я его знала. Я не понимала, почему мне так кажется, но было в нем что-то очень знакомое.