Юлия Климова - Свадьбу делать будем? (сборник)

• Название: Свадьбу делать будем? (сборник)
• Автор: Юлия Климова
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-99236-2

Свадьбу делать будем? Или просто распишемся? И вообще, к чему нам эта регистрация? Мы ведь друг друга любим и без печати в паспорте!.. Сколько парочек задавалось подобными вопросами, сколько слез и споров они вызывали! Мир входит в эру сексуальной терпимости и ослабления гендерных связей, а российским барышням вынь да положь свадьбу! С белым платьем, фатой, лимузином, толпой родственников и фотоотчетом в Instagram. Или не всем барышням это нужно? Или не только барышням, наши мужчины тоже все-таки не против жениться по всем правилам? На вопрос, что же такое для нас свадьба, отвечают современные российские писатели – своими рассказами, которые и вошли в этот сборник.

---

– Пойдем, подышим, – говорит она, – а то на тебе лица нет, бледная такая.

Я очень хочу подышать. На улице холодно и хорошо. Мы идём к парковке. Стоящие муравьиными ульями мужчины смотрят нам вслед. Прячемся за огромным черным «Бентли», и она машет кому-то, кого я не вижу, рукой. «Наш водитель, – говорит, – он не выдаст». Копошится в сумке, достает со дна сигареты, зажигалку, предлагает мне. Я отказываюсь. Мне нравится просто стоять рядом и смотреть на дым и черное небо в белый горошек. Она докуривает, пихает окурок под машину, машет водителю, и мы идем обратно к входу.

– Марк, а салют когда будут пускать? – слышу я ее капризный голос. – Мы с Дианой хотим посмотреть.

Она знает, как меня зовут?

– Не знаю… – протягивает Марк и пристально смотрит на меня. – Минут десять еще.

– Тёть Хачой там, наверное, нервничать будет, что я ушла и не возвращаюсь, – лепечу я.

– Тёть Хачой нервничать не будет, – спокойно отвечает девушка-без-имени. – Она знает, что ты со мной. И с моим братом.

Мы стоим втроем, молчим и неловко улыбаемся. Марк нарушает молчание:

– Как погода в Дербенте?

– Очень жарко, – говорю.

– И в Нью-Йорке жарко, – говорит он.

– А вы в Нью-Йорке были? – спрашиваю. Мне становится жарко от его взгляда. Что за глупый вопрос – конечно, он там был, если рассказывает о тамошней погоде.

– У него там бизнес, – говорит девушка за него. – Приехал на три дня, на свадьбу.

– А я никогда не была в Америке, – говорю я.

– Ну теперь-то уж точно побываешь, – уверенно говорит Марк.

Мне стало жарко и холодно одновременно, а он был спокоен, как бог, и улыбался. Я не успела ничего ответить, потому что вдруг стали громыхать салюты и все взметнули взгляды в полыхающее алым небо.

Когда салют закончился, Марк пошел со мной к нашему столу, на чистом американском поговорил с актером, как будто они – давние друзья, а потом долго обнимался с тёть Хачой. Вдруг она вспомнила, что ей срочно надо с кем-то переговорить, и ушла, так что Марк сел на ее место. Даже не помню, о чем мы говорили, все вылетело из головы, но о чем-то мы точно говорили, ведь не могли же мы все пятнадцать минут молчать. Наверное, он спросил что-то про мою будущую специальность, а я как дура все забыла, говорят же, ветер в голове, вот так у меня было. Туда-сюда дует. По-моему, я сказала ему, что главное предназначение женщины – быть опорой своему мужу. Неужели я могла это сказать? Кажется, я это и вправду сказала, потому что тёть Хачоюшка потом похвалила меня за эти слова. И откуда она только узнала? Какая же она хорошая и умная, и мудрая! Как же я ее недооценивала. Боже, хоть бы он позвонил, он обещал позвонить. Не помню, как мы дошли до машины, но когда мы сели, я положила тёть Хачой голову на плечо. «Тёть Хачой, – сказала я, – он же сам первый позвонит? Или мне ему позвонить?» А она только погладила меня по голове, как самая заботливая мать, и сказала: «Утро вечера мудренее».

Мария Воронова Неотложное состояние

Романов приехал в приемный покой, когда товарища уже увезли в операционную. Он понимал, что ничем не может помочь, но возвращаться домой и спокойно лечь спать казалось ему стыдно и неправильно. Дежурная сестра разрешила ему посидеть в пустом коридоре, в полумраке которого, казалось, притаились смерть и отчаяние.

Поежившись от внезапно нахлынувшей тоски, он нахмурился и сжал кулаки, думая, как бы уговорить судьбу оставить Лешку в живых.

Вдруг сестра, разговаривавшая по телефону, положила трубку и подошла к нему.

– Вы на машине?

– Да…

– А можете привезти нашего доктора из дома? Ее срочно требуют в операционную, а все «Скорые» на вызовах.

– Да, конечно! – он вскочил, не дослушав.

Романов родился и вырос в этом городке, поэтому адрес нашел без труда. Остановившись у подъезда, он стал ждать, не глуша мотора.

Белая ночь была на исходе, и вдалеке за крышами уже показывался бледный краешек солнца. Возле подъезда на клумбе бестолково росли какие-то цветы, но разглядеть их Романову не удалось. Хлопнула дверь, и появилась невысокая женщина в спортивных брюках и футболке, с щеткой в спутанных волосах.

Не здороваясь, она села в машину и продолжила расчесываться.

Не тратя время на церемонии, Романов тронулся.

– Кто он вам? – спросила женщина хмуро.

– Друг детства.

– А! Что ж у вас такие друзья, ночью пьяные за руль садятся?

– Он трезвый был.

– Да? Ну все равно, спать надо по ночам, а не приключения искать. Тошнит уже от вашей удали!

– Послушайте, – не выдержал Романов, – зачем вы так? Я понимаю, три часа ночи, но все же…

Женщина презрительно фыркнула:

– Молодой человек, в радиусе ста километров я сейчас единственный специалист, который может спасти вашего друга. Поверьте, мне это обстоятельство нравится еще меньше, чем вам, но такова реальность. Поэтому просто закройте рот и быстрее везите меня в больницу.

Что ж, его, палубного летчика, не надо было два раза просить ехать быстрее.

Через несколько минут он затормозил у приемного, но не дождался похвалы своему водительскому мастерству. Пассажирка молча вышла из машины и быстро скрылась в дверях больницы.

Романов немножко полюбовался на восход, а потом вошел в знакомый коридор и занял свое место на скамеечке.

Дежурная сестра, миловидная женщина средних лет, проходя мимо, улыбнулась ему и сказала, мол, теперь, когда приехала Тамара Викторовна, точно все будет хорошо.

– Что-то Тамара Викторовна больно суровая у вас, – вздохнул Романов.

– Ну а как ты хотел, парень? Чтобы она вас, обормотов, каждую ночь почти с того света вытаскивала и еще в десны за это целовала? Спасибо, ребята, что не даете отдыхать?

Романов ничего не ответил, не в силах разобраться в собственных чувствах. Он так и не разглядел лица женщины, но решил, что она должна быть очень противной, но на душе стало гораздо спокойнее, когда он узнал, что Лехина жизнь теперь в руках этой мрачной бабы.

Чтобы немного отвлечься, Романов попытался читать книгу в телефоне, но буквы никак не складывались в слова. В полете он умел взять волнение под контроль, но сейчас была совсем другая ситуация. Романову казалось, если он станет психовать, переживать и тревожиться, то все обойдется, а если сразу начнет надеяться на лучшее, то лучшее как раз и не случится.

Они не виделись с Лешей двенадцать лет, с тех пор, как закончили школу. Романов поступил в военное училище, а Леша остался работать на градообразующем предприятии и заочно выучился на инженера. Когда Романов приехал в отпуск, они с другом детства созвонились, договорились встретиться, и, видимо, его номер остался последним в Лешином телефоне, поэтому фельдшер «Скорой» набрал именно его.

Романов взял у отца машину и помчался в больницу. Сидя в приемном, он думал, что надо сообщить родным, но не знал, кому звонить. Его мама, болезненная женщина, ради которой Леша остался в городке, умерла несколько лет назад, с женой друг развелся, а кто у него сейчас, Романов не знал. «Ладно, – решил он, – будем надеяться, Леша скоро придет в себя и сам всех известит».

Время тянулось мучительно медленно, но все же прошел час, а потом и полтора. Устав сидеть, Романов прошелся по коридору, подошел к дежурной сестре и спросил, не надо ли съездить за лекарствами или куда-нибудь еще. Та покачала головой.

Наступало утро, и больница потихоньку оживлялась. Лампы дневного света включили во всю силу, мимо Романова стали ходить люди в медицинской одежде, и ему сделалось неловко за свое бестолковое сидение. Он вдруг сообразил, что операция длится уже почти три часа, и разволновался.

Тут появилась девушка, так экстравагантно одетая, что Романов невольно отвлекся от своих тревог.

Он неважно разбирался в моде, но тут, завороженно глядя на грубые черные «готские» ботинки, короткую юбку странного переливчатого цвета, открывающую длинные стройные ноги, сложную прическу с розовыми прядями и яркий макияж, вынужден был признать, что это все по отдельности, может быть, вульгарно и ужасно, но вместе создает цельный и, что там, весьма притягательный образ.

– На какой еще операции? – воскликнула девушка громко. – Она что, забыла, что выходит сегодня замуж?

Романов навострил уши.

– Нет, это ж ни фига себе поворот! – продолжала девушка. – Прихожу утром ее причесать, так дома никого! Я бегом на работу, и пожалуйста, подтверждаются мои худшие опасения! Что, нельзя было хоть в ночь накануне свадьбы не дергать человека?

– Мы честно всем звонили, но только Тамара Викторовна взяла трубку, – сказала сестра.

– Ну и что теперь делать? Регистрация в одиннадцать!

– Так еще времени полно…

– В Питере!

– Я отвезу, – вмешался Романов, – сейчас половина восьмого, должны успеть.

Смерив его острым взглядом, девушка накинула халат и побежала успокоить Тамару, что все продумано и решено, чтобы невеста спокойно заканчивала операцию.