Аркадий и Борис Стругацкие - Пять ложек эликсира (сборник)

• Название: Пять ложек эликсира (сборник)
• Автор: Аркадий и Борис Стругацкие
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-103741-3

Этот том сочинений братьев Стругацких составляют пьесы и киносценарии. «Пять ложек эликсира» – адаптация романа «Хромая судьба» – стали телефильмом «Искушение Б», «Дело об убийстве» воплотилось в «Отель «У погибшего альпиниста», а «Сталкер» и «Чародеи» – популярнейшие киноленты, не нуждающиеся в дополнительном представлении.

---

– Ну вот что… – начал было Малянов и даже поднялся почти, упираясь кулаками в столешницу, но горбун вдруг сказал ему: «Сядьте!» – да так жестко, что Малянов сразу же сел.

– Давайте без истерик! – продолжал горбун все так же жестко и уже без всякого ерничества в голосе. – Никакой измены Родине от вас не потребуется. Выкиньте этот бред из головы. Речь будет идти только о вас и о вашей работе. Больше ни о чем. Никаких государственных и военных тайн, никаких подписок, ничего подобного. Все дело в вашей работе, точнее, в вашей последней статье, еще точнее – в вашей теореме о макроскопической устойчивости. Нам это мешает, и мы самым убедительным образом просим вас дальнейшие размышления в этом направлении прекратить. Самым убедительнейшим образом, Дмитрий Алексеевич! – Он постучал ногтем указательного пальца по крышке стола, для вящей убедительности, что ли, и продолжал все так же жестко, словно гвозди вбивал: – К сожалению, скрытыми средствами отвлечения вас остановить не удалось. Администратором вы стать не пожелали, даже крупным. Обыкновенные житейские помехи на вас не действуют. Женщина вас по-настоящему ни отвлечь, ни увлечь не в состоянии. Даже смерть Снегового… – Горбун резко и словно бы с отвращением отодвинул от себя блюдце с недопитым чаем. – Даже смерть Снегового, к сожалению… – Он снова не закончил фразы. – Впрочем, об этом у вас еще будет время подумать… Сейчас вы должны ясно понять следующее. Ваша работа нам мешает. Следовательно, она вредна. Следовательно, ее надлежит прекратить. Следовательно, она и будет прекращена. Настоятельно советую вам проявить благоразумие, Дмитрий Алексеевич!

Малянов слушал все это, холодея. Неправдоподобность и даже иррациональность происходящего возбудила в нем животный страх, какой у нормального добропорядочного человека бывает разве что в тяжелом душном кошмаре. И, как в кошмаре, он испытывал дурное оцепенение, язык не слушался его и руки-ноги тоже.

А горбун – опять же ни с того ни с сего, словно его переключили на другую программу, – вдруг засуетился, замельтешил почти угодливо.

– А как насчет еще чайку? А? Свеженького? Понято! Айн момент! – И он мигом принялся за дело, вновь и вновь опережая Малянова в вопросах и движениях. – Кто такие «мы», чтобы требовать от вас чего-то, советовать, угрожать и так далее? Какое мы на то имеем право и откуда у нас на это власть? Резонно, резонно, но вы уж поверьте мне, Дмитрий Алексеевич, есть у нас и такое право, и такая власть. Ах, почему не живем мы с вами в благословенном девятнадцатом веке! Представился бы я вам генералом какого-нибудь таинственного ордена или жрецом Союза Девяти. Слыхали про Союз Девяти? Он учрежден был в незапамятные времена легендарным индийским царем Ашокою и существует до сих пор. Чудесно, тайно, авторитетно. Девять почти бессмертных старцев пристально следят за развитием науки на Земле, следят, чтобы слепая жажда познания не привела людей к преждевременной кончине человечества. Вы же знаете, какие бывают ученые: все ему трын-трава, лишь бы узнать, возможна какая-нибудь там цепная реакция или нет. Потом он узнает, конечно, что реакция да, возможна, но уже поздно! Вот Союз Девяти и следит за порядком в этой области. Если кто-то вырвется слишком далеко вперед, опасно вырвется, не вовремя, вот тут-то и принимаются надлежащие меры! А иначе нельзя, Дмитрий Алексеевич. Никак нельзя! Знаете, что было бы, если бы Эйнштейну удалось построить единую теорию поля? Ведь там, в этой теории, есть такие нюансики. Бац! – и тишина. Надолго!

– Так вы что, жрец Союза Девяти? – спросил Малянов с усмешкой, принимая новую чашку чая.

Горбун замер в неудобной позе. Глаза его торопливо забегали по Малянову, лицо неприятно перекосилось, словно он забыл контролировать свою мимику.

– Не похоже, верно? – проговорил он наконец. – Чушь какая-то получается. Но ведь мы же с вами не в благословенном девятнадцатом. У нас на дворе – конец двадцатого. Электричество вот, газ, на мысу атомный опреснитель строят. Какие уж тут могут быть жрецы?

– Что вам от меня надо, вот чего я никак не могу понять, – сказал Малянов почти благодушно. – Если вы жулик, то…

– Стоп-стоп-стоп! – запротестовал горбун. – Мне от вас вот что надо: а – чтобы вы поняли свое положение, и бэ – чтобы при этом не свихнулись, не принялись бы драться или – упаси бог! – палить себе в висок из казенного пистолета. Понимаете? Чтобы вы все осознали, повели бы себя правильно и чтобы все было тихо-мирно, по-семейному. Вот что мне надо. Я вам специально передышку даю, психологическую, когда рассказываю про Союз Девяти. Бог с ним, с союзом этим, не до него нам сейчас.

– Ну а если я сейчас сюда милицию вызову? Приедет ПМГ…

– Да бросьте вы, в самом деле, милицией пугать, Дмитрий Алексеевич! Что это, в самом деле, за манера: чуть что – сразу милиция, ПМГ… Вы лучше судьбу Глухова вспомните!

– Какого Глухова?

– Да Владлен Семеныча.

– Не знаю я никакой судьбы Глухова.

– Ну тогда Снегового вспомните, Арнольд Палыча. Вспомните ваш с ним последний разговор… вспомните, какой он был, наш Арнольд Палыч. Между прочим, очень, очень твердый человек оказался. Иногда просто вредно быть таким твердым, честное слово. И куда он только ни обращался – и в милицию, и по начальству. Да только кто же ему поверит, посудите сами?

Тогда Малянов вытянул губы дудкой, поднялся с демонстративной неторопливостью и, повернувшись спиною, направился к телефону. Горбун продолжал говорить ему вслед, все повышая голос и все быстрее выстреливая слова:

– Вот и осталось ему одно, бедолаге, – пулю в висок. А куда деваться? Куда? Показания его – бред. А, так сказать, обвиняемый, то есть лично я, сегодня здесь, а завтра…

Он вдруг замолчал, словно его выключили. Малянов обернулся. Кухня была пуста. На столе оставался обсосанный кусочек сахара, блюдце с чаем, чашка. И все. И тишина. Особенная, тяжелая, ватная тишина, какая бывает в болезненном бреду.

И вдруг свет в кухне померк, будто облако закрыло солнце. Но небо за окном было по-прежнему чистое, знойное, белесое. И, однако, что-то там тоже было не в порядке: там, на улице, пронесся вдруг желтый пыльный вихрь, хлопнуло где-то окно, стекла зазвенели, разлетаясь, и раздались какие-то крики – не то отчаянные, не то радостные. И вдруг завыла собака. И другая. И еще.

Малянов, лунатически переступая, вышел на балкон, огляделся (никого на балконе, разумеется, не было), поднял глаза к небу.

Начиналось затмение.

Некоторое время Малянов следил равнодушно, как черный диск наползает на солнце, как бегают и прыгают ребятишки на улице, размахивая закопченными стеклами, как мечутся собаки. Потом вернулся на кухню, налил в стакан воды из-под крана, жадно выпил, залив себе грудь и живот. Резко повернулся: горбун сидел на прежнем месте, улыбался – почему-то грустно – и наливал чай из чашки в блюдце.

– Сегодня я здесь, а завтра… А завтра меня здесь нет, – проговорил он. – И никакая милиция меня не найдет. Так что давайте уж лучше без милиции, Дмитрий Алексеевич.

– Кто вы? – хрипло спросил Малянов.

– Меня зовут Губарь Захар Захарович, – с готовностью представился горбун еще раз. – Но я понимаю, вы не об этом меня спрашиваете. Кто мы? Это трудный вопрос, вот в чем дело. Давайте не будем его обсуждать. Поверьте, это совершенно неважно, кто мы. Важно, что мы – сила, неодолимая сила, или, как говорят на флоте, форс-мажорная сила. Преодолеть нас вы не сможете, вот что важно. Вы либо подчинитесь, либо погибнете – вот и весь ваш выбор, вот это, Дмитрий Алексеевич, вам действительно важно понять. А кто мы? В девятнадцатом веке мы назвали бы себя Союзом Девяти, в средние века я был бы Мефистофелем, а нынче… Ну, разумеется, вы считаете меня ловким иллюзионистом, гипнотизером, хотя и сами в это не верите. Нет-нет, я не умею читать мысли, успокойтесь, я только умею их вычислять. Поймите, я не жулик и не шпион, я не гипнотизер и не фокусник.

– Пришелец с другой планеты… – хрипло сказал Малянов и откашлялся.

Горбун вскинул на него глаза – веселые, с сумасшедшинкой.

– Вы это сказали!

– Чушь, вздор…

– Не такая уж и чушь, голубчик! Не такой уж и вздор! Пришелец с другой планеты, представитель сверхмощной внеземной цивилизации – это такая же информационная реальность двадцатого века, как Мефистофель пятнадцатого или какие-нибудь туги-душители девятнадцатого. Не отмахивайтесь с пренебрежением! Подумайте! Ведь вам же легче станет, проще, понятнее. Сопоставьте факты. Ваша работа обещает в далеком будущем могучий рывок для всей земной цивилизации. А нашей цивилизации совсем не нужен соперник в Галактике, зачем нам соперник? И поэтому мы этот рывок уничтожаем самым безболезненным способом, еще в зародыше, – работу вашу останавливаем и прекр…

– Убирайтесь, – сказал Малянов негромко. – Убирайтесь вон!

– Дмитрий Алексеевич! Подумайте хорошенько.