Виталий Вавикин - Демон. Книга вторая

• Название: Демон. Книга вторая
• Автор: Виталий Вавикин
• Жанр: Эротика

Мир теней, где обитают демоны и ангелы, служит тонкой прослойкой между Эдемом, где живут люди, и Аидом, куда они попадают после смерти. Чтобы получить разрешение стать парой, ангел мести и демон боли должны покинуть благоприятную для существования прослойку между мирами и отправиться в опасный Аид просить ангела первой утренней звезды замолвить за них словечко перед древними богами.

---

Виктория Озерова. Она стояла рядом с Тамарой, нервно сжимая руку Сергея Воронина, который привел ее на эту закрытую секс-вечеринку. История Виктории начиналась далеко отсюда. Начиналась со знакомства с режиссером Романом Лавриным, с его теплой постели. Он называл ее своей музой. Обещал так много, а требовал взамен так мало: ее тело, ее веселый смех. Но это была всего лишь сделка. Виктория знала это, и знал это Лаврин. Красота в обмен на карьеру.

Кирилл Извольский. Виктория познакомилась с ним случайно. Роман Лаврин стоял где-то рядом. Она слышала его смех, слышала шутки его друзей и видела, как Кирилл смотрит на нее. Он сидел за стойкой бара, предлагая ей составить ему компанию. Виктория позволила ему угостить ее бокалом вина. Позволила прикоснуться к ее плечу. Позволила сесть ближе, понимая, что Лаврин сейчас не вспоминает о ней. Она назвала Кириллу свое имя, узнала его. Еще один бокал вина и еще одно прикосновение его руки к ее телу. Еще один короткий взгляд в сторону Романа Лаврина. И еще бокал вина. Легкий поцелуй, от которого Виктория игриво уклонилась. Сильные руки на ее плечах. Виктория позволила ему обнимать себя и говорить непристойности. Они ушли незаметно. Толпа вынесла их на улицу. Кирилл уводил ее в ночь, в тень деревьев. Было тепло, но Виктория крепко прижималась к нему. Его руки сжимали ее грудь. Немного грубо, но Виктория позволяла это. Позволяла она и целовать себя. Кирилл делал это небрежно, прижав ее к толстому старому дереву. Она чувствовала, как грубая кора впивается в ее кожу. Позже, лежа в одной кровати с Романом Лавриным, Виктория вспоминала этот парк, эту ночь, и тени приходили к ней, объединяя истории Лаврина и Кирилла Извольского.

Сергей Воронин – еще одна история Виктории Озеровой. Их познакомил Роман Лаврин. Сергей был красив и мил. Вазген Фелаев, главный спонсор многих фильмов Лаврина, называл Сергея юным дарованием, чудесным цветком в куче навоза. Виктории не нравились эти слова. Так должны говорить о женщине, а Сергей был мужчиной. Красивым, но все-таки мужчиной. Он улыбался ей, делал комплименты, ухаживал. Их близость стала закономерным результатом обоюдной симпатии. Губы Сергея были нежными, дыхание свежим. Виктория слышала, как он шепчет о ее красоте. Чувствовала, как его руки с трепетом изучают ее тело. Его язык – это было лишним, но Виктория не хотела говорить нет. Он ласкал ее больше часа. Ни один мужчина прежде не делал подобного так долго и так нежно.

Роман Лаврин. Этот эксцентричный режиссеришка. Он бросил Викторию так же неожиданно, как и прежде предложил жить вместе. Он чувствовал, что влюбляется в нее, и боялся этого как огня. Его творчество меркло, отходило в тень, уступая место этой женщине. Поэтому он просто собрал вещи Виктории и, выставив чемоданы на порог, сказал, что они должны расстаться.

Вазген Фелаев. Тени знали, что он никогда никого не любил. Его истории, которые служили для них лакомой пищей, были одинаково сухи на протяжении всей его жизни. Возможно, именно поэтому он добился успеха. Никого не любить, думать только о себе и о своих интересах, планировать далеко вперед, но наслаждаться жизнью в сегодняшнем дне, брать то, что можно взять, и лишь иногда баловать себя чем-то особенным. Все истории когда-нибудь начинаются и когда-нибудь заканчиваются. Вазген думал об этом, глядя на Сергея Воронина. Сегодня, среди запаха ладана и сплетенных между собою человеческих тел, он надеялся, что эта история еще не подошла к концу. Виктория. Лаврин решил избавиться от нее в самый неподходящий момент. Когда эта женщина пришла к Сергею и сказала, что ей негде жить, Вазген разрешил ей остаться в своем доме. Разрешил не потому, что пожалел ее, а потому, что иначе вместе с ней ушел бы Сергей. Он определил ее в свободную комнату. Каждое утро она видела, как Сергей выходит от Вазгена. Каждую ночь она знала, что он засыпает в его постели. Эта мысль была неприятна ей, и Вазген знал это. Знал и продолжал давить, ожидая от нее нервного срыва, бегства, ненависти к нему и Сергею. Ждал, что она уйдет. Но она не уходила. Не уходила, даже когда Вазген предложил ей спать с ними, втроем. Просто отказалась, но не уходила. Тени грызли эту историю, словно голодные собаки кость. Но кость обрастала мясом. Особенно когда Вазген, продолжая свою игру, отвел Викторию и Сергея на закрытую секс-вечеринку, где Виктория познакомилась с Тамарой Мелюхиной – такой же растерянной и новоприбывшей.

Тамара. Тени пришли к ней от Виктории Озеровой. Две девушки стояли рядом, и одна из них смотрела на своих соседей, проглоченных бурлящей рекой обнаженных тел, а другая искала взглядом Сергея Воронина, который оставил ее, чтобы найти Полину Добронравову. Она волновала, искушала, притягивала его. Виктория и Тамара обменялись парой фраз, затем назвали друг другу свои имена. Пожилая женщина, проходя мимо, взяла их за руки, увлекая за собой. Разгоряченные тела разделили их. Виктория отыскала Тамару чуть позже. Взяла за руку и уже не отпускала, как ни старалось безумное сплетение человеческих тел разорвать хватку.

Полина Добронравова. К ней приходило слишком много теней, чтобы все они смогли найти себе пищу в ее историях. Поэтому они отправлялись дальше. Глеб Гуров, Ульяна Флегонова, Назар Савин, Инна Васильева. Здесь тоже была пища для ночных стервятников.

Антон Ламзин. Полина иногда заходила к нему, так же, как заходила Ульяна, но эти встречи становились все реже и реже. Разве мог он понять их? Разве мог разделить с ними их радости и их печали? У него была своя жизнь, совершенно другая. Полина поняла это, показывая ему свою татуировку. Теперь этот рисунок был ее частью, клочком ее жизни. Она улыбалась, позволяя Антону рассмотреть работу Бориса Дроздова целиком, каждый уголок своего тела. Она надеялась увидеть восторг в его глазах. Вожделение. Взгляд, который она привыкла видеть в глазах людей там, где не существует рамок. Но Антон смотрел иначе. Ее нагота смущала его. Он не пытался прикоснуться к ее коже, вдохнуть ее запах, попробовать вкус – он просто попросил ее одеться, а потом долго молчал, смущенный произошедшим. Он все еще думал об Ульяне. Думал о другой. Полина видела это. Последнее время она стала слишком хорошо замечать подобные вещи.

Ульяна Флегонова. Антон был рад ее визитам. Они лежали в постели, и их близость помогала ему забыть рисунок на обнаженном теле Полины. Он что-то говорил, но Ульяна не слушала его. Она молча одевалась и уходила, снисходительно улыбнувшись ему на прощание. Он был не таким, как Инна или Назар, даже не таким, как те, кого она находила на улицах и в душных барах.

Назар Савин. Его страхи звали его. Они дышали ему в затылок. Они говорили ему, что он сильнее их. И он знал это. Знал, но снова и снова хотел доказать себе, что это так. Они встречались с Инной и Ульяной вечером и шли по улицам, надеясь отыскать тех, кто поможет им утолить их жажду.

Родион Хирьяков – еще один безликий персонаж на сцене театра теней. Инна Васильева встретила его случайной – того, кто ценил ее красоту, наслаждался ее видом. Иногда они целые ночи проводили рядом друг с другом, не позволяя своим телам соприкоснуться. Родион просто смотрел на нее, слушал, упивался ее великолепием. Он что-то скрывал в себе, так же, как когда-то скрывала Инна. Но теперь у нее больше не было тайн. Теперь она знала, что такое любовь. И знала, что Родион готов слушать. Слушать о Назаре, об Ульяне, о доме Мольбрантов. Иногда она сбивалась на мелочи, стараясь не упустить ничего, но у них была целая ночь, поэтому Инна могла себе позволить тонуть в этих подробностях.

Родион Хирьяков. Он думал, что Инна права. Любовь – это всего лишь слово. Запах тухлого вяленого мяса и ничего больше. Красота не нужна этому миру. Он создан из дерьма, крови и спермы. Такое же здесь и счастье…

Амалия Мовсисян. Родион помнил ее до сих пор. Это и была его история. Его тайна, которой он не хотел делиться ни с кем до сегодняшнего дня. Инна слушала его рассказ молча. Родион слишком часто думал об этом, чтобы прерываться, заходя в тупик. Он говорил о том, как познакомился с Амалией, как она стала приходить к нему. Он не был первым. Теперь Родион знал это. Визиты Амалии были нечастыми, но каждый раз она приносила с ними что-то новое: истории, фотографии, фильмы. Едва Родион успевал привыкнуть к одному, как появлялось что-то новое, еще более извращенное в своей сути. Она словно хотела стереть грани, лишить его берегов, а затем показать что-то большее. Зачем? Родион понял это чуть позже. Понял, добровольно спускаясь в яму, которую рыла для него Амалия. «Яму, у которой нет дна», – так она говорила. Но дно определенно было.

Родион вступил на его шаткую почву в тот момент, когда Амалия познакомила его с Габриэлой и он увидел изнанку своих чувств. Боль – вот что было на дне этой ямы. Это были уже не пороки людей. Это были их болезни. Их сумасшествие. Родион не мог принять этого. Амалия. Она сказала ему, что люди – это просто плоть. Такая же, как он, такая же, как она. Кожа, которая жаждет показать свои секреты, обнажить правду свежего кровянистого мяса. Воск, который заливает рассеченную кнутом спину. Огонь, который дарит запах горелой плоти. Твоей собственной плоти. Игла, которой можно проколоть свою руку. Нить, которой можно сшить груди женщины воедино… Это и была та яма, в которую Амалия хотела упасть. Упасть вместе с тем, кто крепко держит ее за руку, и только там, на дне, которого нет, она раскроет ему свои тайны. Теперь Родион видел – бездонность в глазах Амалии и была той самой ямой.