Анатолий Викторов - Россия в плену эпохи

• Название: Россия в плену эпохи
• Автор: Анатолий Викторов
• Жанр: Публицистика
• Год: 2017
• ISBN: 978-3-99062-228-9

Принято считать, что Россия, включая окрестные народы, находилась во власти коммунистов. Грандиозная ошибка! Ленин, Сталин и Троцкий не были коммунистами. Они были во власти тоталитарной диктатуры, которую и олицетворяли. По образу мысли они были людьми человеконенавистнического бандитского склада. По их приказам погибли около 200 миллионов человек. Народы так называемого СССР были изуродованы морально до такой степени, что будущее России находится под вопросом.

---

Логику Маркса и Энгельса стало возможным не принимать, ибо в основе её радикализма, как люди поняли позже, находилось стремление сделать из мухи общественных проблем слона малопродуктивного производства, называемого «социализмом». В России этот «слон» показал себя тотальным командным строем и жестокой эксплуатацией человека.

Такова природа не стимулированного труда.

Всё это было понято значительно позже.

Пока же путь к справедливому распределению продукта труда между сторонами склонялся к насилию. Люди хотели смести растущий разрыв собственности и установить материальное равенство – идеал справедливости. Они мечтали уничтожить торг и деньги, ликвидировать корыстолюбие и ввести экономические отношения по совести. Так формулировало цель коммунистическое учение.

Если б авторы оглянулись вокруг – жизнь показала бы им, что до возникновения этой идеи речь шла о природных законах отбора людей, запечатлённых в теории социального дарвинизма, то есть в состязательном отборе наиболее способных. Все получали уровень жизни по заслугам. В эпоху быстрого экономического развития такой отбор стал более жёстким. Поэтому, согласно отсталой мысли, должна была произойти замена конкуренции на регулируемую сверху справедливость и отвержение естественного отбора.

Здравый смысл намекал политическим бунтарям не бежать впереди паровоза, а спокойно сесть в вагоны эволюционного движения. Такой поезд неминуемо достигнет бегущего революционера. Отскочив в сторону, тот убедится, что эволюция приводит к лучшим результатам, нежели насильственная власть. Она не может быть прогрессивной потому, что эксплуатация человека увеличивается бюрократией единовластного государства. Социальный опыт в дальнейшем показал, что революционное насилие не просто жестоко. Оно не может быть средством внедрения гуманных идей – здесь одно противоречит другому. Такое мы уже наблюдали в эпоху насильственного внедрения христианской морали.

Разве теоретики марксизма не понимали этого? Столь развитые люди не могли обойти такой вариант. Остаётся полагать, что система доказательств, выраженная в труде «Капитал», ведёт свой исток от личного неприятия этими учёными политического строя своего времени. То есть от чувства, направляющего работать ум.

Революционность – накал чувственности, не затрудняющий себя трезвым анализом происходящего. Эволюция по мере роста – продуманный противовес экстремистского мышления. В разгуле чувств это трудно было понять, и такое состояние смогли использовать бесчестные люди. Для них прогресс двух веков, увеличение численности населения и создаваемых им ценностей означал высокие возможности прихода к власти, которую нельзя упустить. Мода на социализм и коммунизм могла прикрыть стремления к власти вплоть до ликвидации моральных начал и употребления бесчестных методов. Традиционное понятие чести должно быть отвергнуто. Новую честь назвали «революционной», хотя она была способна только на унижение человека. Это был разрушительный идиом, нужный для прикрытия необузданного желания маньяков единовластно руководить людьми. Для маскировки зажгли вдали маяк коммунизма. Политическая спекуляция стала частью истории того периода и, как мы теперь знаем, признаком её конца. Мы расскажем об этом, как о важнейшем периоде истории, согласно которому властолюбие человека может не знать пределов, а народ, поддавшийся ему, ждёт катастрофа.

Угрозы социальных конфликтов снижались в цивилизованных странах и росли в консервативных. В одних побеждал разум, в других он отступил на тыловые позиции, а на первое место приходило непросвещённое чувство. Мировой рекорд по его бессмысленности и беспощадности побили в ХХ веке Россия и Германия.

Их руководители считали, что традиционное культурное развитие – явление поверхностное. Есть оно или нет, то не мешает повернуть руль на курс, столь манящий к себе. Маяк коммунизма вёл на скалы жестокой реальности.

Пришедшая в Российскую империю и в СССР, а позже и в Российскую Федерацию, социальная революция помогает понять подобные события в Германии и в других странах. Мы видим сложную и не во всём разгаданную проблематику человечества.

Идеи бескорыстного христианства пришли из Византии в Россию и превратились в православие – христианскую религию, соответствующую характеру народа этой страны. Православие отражало поиски разноречивой русской натуры, и она пришла к необходимости сурового существования людей. Русский человек не симпатизировал отдельным выскочкам, а тяготел к материальному равенству, способному утвердить духовное единство нации. Создавались меры обороны от неудовлетворённой справедливости.

Обратим внимание на соблюдение норм жизненных удовольствий. Об этом также говорит дух православия. Русский человек стал вырабатывать связанную с этим идею материального равенства.

Национальная культура проявилась в России благодаря не просто досужим думам и действиям. Научные и технические открытия расширили масштабы знания и понимания общих законов природы в развитии человека. Наступила необходимость в общечеловеческой идее, касающейся всех областей жизни для всех национальных образований. Экстремисты стремились зачеркнуть гуманитарную культуру как свободу выбора. Её по пытки проявить себя в трудах политиков и писателей недавних веков, священнослужителей и философов стали противоречить быстро изменяющейся реальности и ощущению человеком собственных возможностей для их использования. В России появились нигилисты, признающие только собственный опыт, а не полученный в прошлом. Такое отвержение стало подготовкой к принятию чего-то совершенно нового, бунтарского.

Пока остановимся на том, что на отсталую до первобытности глубинку России повлиял промышленный прогресс соседнего Запада. Вместе с индустриальными предприятиями он начал создавать русского человека, не похожего на консервативного обывателя – крестьянина. Появился новый класс – рабочие. Они, полные крестьянской морали, стали недолюбливать индустриальное развитие, потребовавшее отторжения значительной части сельского населения от привычного образа жизни. Застойность быта оказалась сильнее динамики разума.

Начиналось это так.

Древняя Русь была основана северо-западными народами европейского континента, и потому в основе своей являлась страной европейского типа. После татаро-монгольского нашествия, принесшего азиатское начало, и его последующего ухода, страна смогла вернуться к своим корням и продолжить развитие по начатому до этого пути. Человек был дезориентирован. Сказались черты, ставшие не столь своеобразием, сколь пороками.

Большая часть русского населения издавна почитала свою нетрудовую часть – нищих и убогих, странников, голь кабацкую, буянов, бродяг и юродивых. Они не только не вызывали людского или властного осуждения, но наоборот, их считали «блаженными», то есть принимающими жизнь без каких-либо созидательных усилий и потому близкими к Богу. Православные отшельники-праведники также следовали бедности мирской, а значит, как считало народное мнение, содержали богатство духовное, очищенное от излишних забот. Они хотели воплотить православие в жизнь до своей кончины и уходили от реальности в скиты, вместо того чтобы слиться с людьми. Их размышления и толкования были уважаемы и оставались в памяти людей. Православная культура обогащалась без материальных признаков этого. Нетрудовое начало становилось объектом поклонения. Оно истолковывало Новый Завет как покорность судьбе, как минимум усилий и правило «лишь бы день прожить».

Вслед за материальным началом отвергался и разум. Иначе быть не могло. Противоречие не замечалось и вызывало святость уравниловки – своего рода зародышевой демократии. Таков был характер русского христианства, пришедшего из Палестины через Византию. Константинопольское православие, как его ни критикуют в наши дни, наиболее последовательно служило заветам Христа, а русская жизнь без каких-либо опор принимала эти строгие правила.

По ним формирование нации шло ровнее. На него влияли безбрежные дали. Русские уподоблялись окружающей их могучей природе и оставались жить, как и она, без дополнительных усилий и осмысления. Заселение обширных территорий Севера и Сибири с их суровой природой отвечало этой стороне русского характера. Одновременно с консервативной самобытностью почиталась сила и отвага. Появлялись рисковые одиночки с ухарством и удальством. Они брались завоевывать безбрежные дали и дошли даже до Аляски и Калифорнии. Чувство собственного размаха вошло в характер нации. Политического мышления не было. Оно только мешало самобытному устройству общества и семей. Просторы России предлагали веру в судьбу, которая не требует ни усилий, ни ума, ни убеждений, а лишь труд по шаблону предков. Это отвечало православному пониманию заветов Иисуса Христа?