Валентин Пикуль - Моонзунд. Том 2

• Название: Моонзунд. Том 2
• Автор: Валентин Пикуль
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-4444-8942-0

Роман «Моонзунд» посвящен героическим действиям русских моряков на Балтике против германского флота в канун Октябрьской революции. Однако, по определению В. С. Пикуля, это не только исторический и политический, но и любовный роман.

---

Утопая в сыпучем песке разношенными ботинками, Артеньев побрел в темноту, и Церель встретил его гробовым молчанием.

***

Тогда он стал кричать. Он кричал не потому, что ему было страшно за себя. Артеньев звал караул, которого не обнаружил:

– Эй, люди! Кто-либо живой… отзовитесь!

Скрипнула дверь землянки, вылез матрос в кальсонах:

– Кто здесь раззевается, спать не дает?

– Где охрана? Где дневальные?

– Ну, я тебе дневальный… Чего надо?

– Дрыхнешь, скотина? – не выдержал Артеньев.

Матрос сунулся в провал землянки, вытащил винтовку:

– Гробану сейчас в доску без проверки документов… Чего разорался на все Ирбены? Ты кто таков?

– Командир Цереля. Встань, как положено.

– Но-но! Разбудил, да еще стоять я тебе буду… Ха!

На батарейных плацах, между орудий, даже во мраке угадывался хаотичный развал. Под ногами катались брошенные снаряды, а между дулами пушек, глядящих в Ирбены, были растянуты бельевые веревки.

– Караульный, объясни мне свои обязанности.

– Могу! Братву разбужу, и она тебе глотку заткнет…

Артеньев ударом ноги выбил из рук матроса винтовку, и она прочеркнула мимо лица его, взлетая кверху острием штыка.

– Вот так, – сказал ему Артеньев. – А теперь нажми педаль колоколов громкого боя: я объявляю на батарее тревогу…

По боевой тревоге никто (никто!) не встал к орудиям. Но бешено работающие звонки и мычанье сиплых от сырости ревунов способны поднять мертвецов. Крутя цигарки и тут же справляя нужду в кустах, замелькали по батарее потревоженные тени людей.

– Какая стерва нас будит? Поспать не дают, сволочи…

Артеньев спросил – есть ли на Цереле ревкомитет?

– Найдется. Выбрали тут одного гаврика.

Гаврик был тоже предельно возмущен.

– Кака така тревога? – орал он на офицера. – Ты что, с потолка свалился? У нас коли тревога, так об этом надо людей за сутки предупредить. И ты здесь свои порядки не разводи…

– Скажи, гаврик, а немцы тебя тоже за сутки предупредят?

– Плевать мы на немца хотели! А ревком действует в согласии с командиром всех укреплений Сворбе – каперангом фон Кнюпфером. Ишь ты, баламут! Прискакал средь ночи. Людей с кроватей рвешь, будто при старом режиме… Это ты брось!

Телефон на батарее Цереля не работал.

– Почему зуммер скис?

– Не скис. Это, видать, местные бароны опять обрезали…

Штаб по обороне полуострова Сворбе размещался невдалеке от Цереля, в рыбацкой деревушке Менто. На рассвете высокие травы были мокрыми от росы. В командном блиндаже – стол после ужина. Початая бутылка превосходного коньяку. Вскрытые банки сардин. Печенье. На стуле валялась пара боксерских перчаток. Застегивая на себе мундир, вышел фон Кнюпфер:

– Как устроились? Позавтракаем вместе?

Выяснилось, что фон Кнюпфер раньше служил на «Гангуте».

– Знаете, там была эта история с бунтом. Меня огрели поленом по голове и еще сделали виноватым. Сослали в эту тьмутаракань, как в ссылку. Но я, как видите, за два года стал капитаном первого ранга. А те, хорошенькие и чистенькие, что под суд не попали, так и громыхают до сих пор в чинах лейтенантских…

– Когда начнем приводить Церель к бою? – спросил Артеньев.

– А никогда… Никогда, – поправился он, – батареи Цереля к бою нам не привести, ибо анархия революции все разлагает.

– Но так же нельзя, черт возьми! Перед нами – Ирбены!

– Можно, – не мигая, отвечал фон Кнюпфер. – Так-то оно и лучше: если генералу Корнилову не удалось раздавить Петроград, так пусть это сделают Гинденбург и Хиппер. Мое благословение им и благословение всей мыслящей России: может, немцы избавят нас от этого позора большевизма… Почему вы не едите?

– Не хочу.

…Он очень хотел есть.

***

Днем прибыл на батареи крепыш-матрос. Пришел он босиком от самого Аренсбурга, перекинув через плечо связанные шнурками ботинки. На ленточке бескозырки его горело золотом – «Самсонъ». Возле пояса болтался маузер. Клеши раздуло от бомб-лимонок, рассованных по карманам, как яблоки. Без церемоний он сунул руку:

– Ты за командира? Ну, здравствуй. Я – Скалкин, прислан на Церель по приказу Центробалта… комиссаром. Не испугал?

– Да нет. Страшнее того, что здесь творится, не будет.

– Это мы исправим. Сейчас перво-наперво своих поищу.

– Земляков, что ли?

– Да ну их к бесу, земляков этих! Вот когда закопают нас за милую душу, тогда все мы, старлейт, земляками станем. А сейчас пошукаю большевиков. Не может так быть, чтобы в эдаком раю не сыскалось хоть одного с мозгами…

В этот день кто-то стрелял в Артеньева из винтовки. Пуля вжикнула под локтем, едва не задев руки, он обернулся к кустам:

– Эй, как тебя?.. Это же подлость – стрелять в спину!

Скалкин, ботинок не надев, босой гонялся по землянкам и баракам, кулаками и лозунгами выгонял прислугу на построение:

– Товарищи! Время не такое, чтобы прохлаждаться… Ты никак косой? А ну, дыхни… Два пальца в рот и вытрави, что выпил… Товарищи, говорю я вам, враг не ждет: кровью нашей обмоем дорогу до Моонзунда… Ходи все наверх! Кто там валяется, словно падло худое? Встать! Встать по приказу революции… Сейчас, в этот исторический момент, ты плетешься, будто вошь в баню…

Артеньев потянул босяка-комиссара за рукав форменки:

– Слушай, мне жалко твоих трудов. Я уже пытался…

– Держись на товсь, – отвечал Скалкин. – Никогда не теряй хладнокровия… Большевики обнаружились. А тебя, коли ты за порядок и дисциплину, я отныне буду считать сочувствующим. Ты сейчас встань сбоку и наблюдай, как я печатать всех стану. Не бойсь: я на «Самсоне» не такие номера прокручивал!

Толпа, сброд, шантрапа (иначе не назовешь) построилась. Мимо комиссара здоровущий матрос протащил на своем сытом загривке пулемет «шоша». На вопрос, куда он его тащит, ответил честно:

– На пропой братишкам. На мызе с бароном договорились…

– Стой! Именем революции – не ползи, гнида!

– Иди ты…

Блеснул огонь из маузера. Пулемет, рушась сверху на убитого, раздробил ему череп возле уха. Все было так неожиданно, что Артеньев даже растерялся… Гарнизон притих, строй выровнялся.

Скалкин дунул в черный глазок маузера.

– Сам не понимаю – отчего, но вот эта железная штучка, – он показал маузер, – когда нажмешь на эту пипочку, она стреляет… Товарищ Артеньев, подойдите сюда и отдайте команду.

Сергей Николаевич тихонько спросил его:

– Какую команду?

И так же тихонько ответил ему комиссар:

– Кричи громчей любую, пока они по шею обкакавшись…

– Смиррр-на! – с удовольствием рявкнул Артеньев.

– А команды «вольно» теперича не будет… вольная житуха кончилась! – объявил Скалкин, запихивая маузер в кобуру. – Вот перед вами командир, приказы которого буду проверять я, ваш комиссар. Если командир сплохует – я его шлепну в патоку. Если кто приказа командира не исполнит – его тоже шлепну в повидло. Революция ждет от нас жертв, товарищи. Сейчас весь мир смотрит на нас… Или мы только за царя умели сражаться?

Он шагнул к строю, прошелся вдоль шеренг:

– Кому что на данном политическом этапе неясно, прошу заявить открыто. Есть у вас насущные вопросы или мировые проблемы?

Ни вопросов, ни тем более проблем уже не возникло.

– Ваше молчание есть верный указатель того, что вы люди с башкой и сами до всего допираете…

Артеньев потом подошел к Скалкину и пожал ему руку.

– Спасибо, друг, – сказал он с чувством. – Если бы не ты, они бы меня тут, как солому, сжевали.

– Мы хладнокровия не теряем. У тебя вопросы есть?

– Пока нету.

– Вот видишь, как хорошо. Душа радуется!

***

Вечером к отмелям Цереля прибой выбросил матроса. Словно умирающий краб, раскинув руки и ноги, вцеплялся он в рыхлый песок. Полз и полз к зеленеющим далям Эзеля, уже тронутым осеннею желтизной, чтобы – прочь от воды, которая еще пыталась оттащить его обратно в Ирбены… Артеньев перевернул матроса на спину, Скалкин глянул на карман его робы, где нашит боевой номер.

– Из минеров он… боевой пост – два, спал на восьмой койке в четвертой палубе… Эй, приятель, ты с какого?

Выброшенный морем разлепил глаза, уже изъеденные солью:

– С миноносца «Охотник»… наскочили на мину…

– Ты, браток, один спасся?!

– Там… другие… умираю…

Финал к кризису

Взрыв настиг эсминец под южным берегом Эзеля. В разрушенный корпус «Охотника» море сразу вошло тоннами воды. Командир эсминца старлейт Фоков приказал с мостика:

– Внимание! Осталось минут десять, не больше… Раненых – в шлюпки. Команду я благодарю за службу, и сейчас, прощаясь с нею, я скажу, что всегда гордился такой командой… Повторять не стану: все по шлюпкам, а я остаюсь на корабле… с кораблем!

Фоков отбросил мегафон и, пожимая наспех руки встречных, сбежал с мостика в кают-компанию. Он слышал, как шлюпки отошли, гремя уключинами и веслами. С палубы спустились в кают-компанию старший артиллерист и минер «Охотника», оба молодые.