Владимир Колосков - Разгром

• Название: Разгром
• Автор: Владимир Колосков
• Жанр: Русское современное

Роман в жанре остросюжетного фэнтези «Разгром». Мир движется к концу. Пришельцы из потустороннего мира, прислужники темных богов, величайший маг и сильнейшие воины – смогут ли они поделить этот мир прежде, чем пробудится древняя сила?

---

– Спустимся, – предложил волшебник Паласару, – есть предложение.

Крутые ступени окончились подозрительно быстро. Паласар, справедливо полагая, что чем глубже, тем безопаснее, предпочел бы, чтобы лаз был вдвое длиннее.

– Великий шах под чарами? – спросил рассказчик историй, когда начались катакомбы.

– Он под проклятием непроходимой тупости, что в наши дни одолевает всех тиранов, как семейное безумие.

– Не Соломон.

– Не то слово.

– И так ли велика опасность?

– Он нашел себе приспешников, которые обратятся к силам древнего бога. Его достанет, чтобы сровнять город с пустыней целиком. Это они и хотят сделать, если верить их словам.

– Зачем шаху уничтожать свой город?

– Конец света в пределах одной провинции. Он грезит построить на жертве новую империю, новую религию. Записал себя в пророки.

– Боюсь, мудрейший, учения о конце света не моя сильная сторона. Эсхатологии так и не нашлось подходящей грани на камне моей души.

– Разве тебе не кажется, что чувство конца света так или иначе живет в каждом человеке?

– Так или иначе оно, может быть, и живет. Я нахожу, что это чувство можно сравнить с влюбленностью, которая приходит и уходит. Вот подойдет к тебе влюбленный дурак, у которого все на лице аршинной тушью написано, и говорит с убежденностью: «Я влюблен!» Ну хорошо, думаешь, замечательно, а я-то через каких монахов тут примешан? Я понимаю людей, когда они говорят мне о светопреставлении, гибели всего сущего, новой кальпе или новой юге. Порой это даже интересно. Чего я не понимаю, так это почему – на каком таком трехслоновом основании! – все эти проповедники и глашатаи хотят, чтобы я вдруг зажил как-то по-другому да по-ихнему. Я в их концесветие не лезу, а они с ним позволяют ко всем лезть, да порой еще как. Им же всем от тебя что-то надо! Пусть они сто раз правы. Разве это для меня что-то меняет? Ничего. Ровным счетом ничего, сколько бы я об этом ни думал.

– Сегодня речь не о нас, а в Андзоре это чувство течет очень живо. Про то, что в преддверии конца света всем его адептам несуразно много надо, – это ты прав.

– И ничего нельзя сделать?

– Я думаю. Я думаю. Им нужно закончить сложный ритуал. Когда-то, в прошлый раз, им случалось ошибаться, я подслушал. Значит, что-то можно. Для начала убрать как можно больше людей из города. В открытой битве я серолицым не соперник – от шестерых едва ноги унес. Что шестеро донесут, трое дотащат, да один не выволочет. Хитростью попробуем. Помогут нам прокаженные?

– По сути да, но так однозначно не считаю, – уклончиво ответил Паласар. – Не любят они верхних, хотя шаха более других. Много ненависти, зла за старые обиды. Здешняя справедливость – угнетенный всегда прав.

– Они должны понимать, что их участь в порядке вещей. Им сохранили жизнь.

– По-разному бывает. Я расскажу историю Хафара.

– Молви, рассказчик.

– Королева его мать. Они были знатного рода. Когда ее изгоняли, он заступился за нее перед шахом. Говорил, что проказа, не выступающая на коже, не заразна (так и вправду считается, хоть не ручаюсь, что бесспорно это утверждение). Хафар говорил, если его мать изгнать, то он больше ее не увидит, а город чего-то там лишится. Шах рассудил, если ему так важно видеть мать, то пусть следует за ней, а если он хочет заниматься государственными делами, как ему положено по рождению, то пусть забудет ее. Хафар отказался и продолжал выступать в защиту. Тогда шах приказал его схватить и сказал, если тот не может выбрать из двух одного, то глуп и не получит ни того ни другого: он не будет видеть мать и не будет жить среди людей. Ему в глаза залили негашеную известь, смешанную с ядом скорпиона, надели повязку и неделю держали в цепях. Когда он ослеп, его кинули в ущелье к прокаженным. С тех пор Хафар не сторонник Андзора и его решений.

– Ни того ни другого, – задумался Мельхиор. – Когда это произошло?

– Лет десять назад.

– Отдам Андзору должное, тогда у него хоть чувство юмора было.

Паласар чуть не подавился слюной от неожиданности.

– Нет, серьезно, – пустился в разъяснения Мельхиор, – если человек кидает камни вверх, он должен понимать, что рано или поздно ему прилетит по макушке. Не дело обвинять камни и ту силу, что тяжесть их влечет к земле. Я прицелил много птиц в зените и бросил к солнцу множество камней, и, если не увернусь, я не буду на них зол.

– Нет уж, – замотал головой Паласар, – решения ослеплять людей мне не по вкусу даже с перцем всех риторических уловок.

– Наверное, именно поэтому ты и идешь рядом со мной. Ты не принимаешь судьбу, но не принимать судьбу тоже судьба.

– Если не принимать судьбу – судьба, то лысый – цвет волос, лошадь – безгорбый верблюд, здоровье – еще одна болезнь, а жажды не существует, потому что отсутствие воды суть неотличимо от ее наличия, но мало кто рискнет доказать последнее утверждение на своей шкуре.

– Даже слушать не хочу, – оборвал Мельхиор. – Пришли!

Черная подземная река текла, как и вчера, две лампы на стене освещали контуры пещеры, несколько отверженных, приведенных болезнью и изгнанием к окончательному равнодушию, лежали в кельях. Королева и Хафар, каким-то образом опередивший спутников, сидели на драном персидском ковре посреди пещеры.

– Для вас есть дело, – без церемоний обратился волшебник к королеве. – Помогите спасти людей наверху.

– И что для этого надо сделать? – спросила королева, четко показывая, что содержание работы интересует ее больше, чем судьба жителей.

Мельхиор изложил свой замысел:

– В городе двое ворот: северные и восточные. Надо захватить сторожевые башни над воротами. И кое-что еще, но ворота – это самое сложное.

– А если не получится?

– Завтра города не будет, – предрек Мельхиор. – Я знаю это достоверно, ибо и мне в этом зрелище было предложено почетное место на дворцовом балконе.

– Зачем отказался?

– Соглашаться, что ли?

– Нам не под силу то, что ты просишь. Ворота охраняются. А согласись я, ты же понимаешь, что мой титул почетный, почти что шуточный. Сколько из нас не утратили окончательно силу и гордость? Тут каждый второй доволен крысиной долей.

– Твой сын думает иначе.

– Охрана ворот не сильна в это время года, – вступил Хафар. – Пьянство и дурман – вот праздник стражников, но все же многие из нас погибнут.

– О, мой сын презирает Андзора до дрожи в поджилках, – грустно рассмеялась королева. – Он бы пошел с армией, чтобы уронить Андзора с постамента, да вот беда – мой сын слепец, а из них не выходит доблестных воинов. Впрочем…

Королева задумалась. Желание сделать нечто значительное запало ей в душу. Сделать если не для себя, то для Хафара, чтобы насытить его ненависть.

– Я не могу собрать людей… это правда, – произнесла королева, – но король мог бы это сделать. В тебе есть сила, гнев, гордость. Ты никогда не думал стать королем, волшебник с севера?

– Ты предлагаешь мне взять тебя как жену? – удивился Мельхиор.

– Как еще мне встретить достойного мужа?

– Если прокаженным нужен король, то яснее убить тебя и сделать королем Хафара. Он пользуется успехом.

– Ладно, – с поникшей головой отвернулась отвергнутая королева, – пусть Хафар делает, что считает нужным.

Волшебник качнул головой в знак согласия. Его карты играли сами по себе, расклад улучшался, но оставался проигрышным.

– Пройдемся к доппельгангерам, – позвал волшебник рассказчика историй, – а, ты все еще не умеешь обращаться в летучую мышь. Ладно, я один, будь здесь где-нибудь.

– Я уговорю ее и остальных, – шепнул спутникам Хафар. – Даже из здоровых людей многие пойдут. Под покровом ночи мы еще кое-чего стоим, даже я, но нам нужен смышленый предводитель и оружие.

– Займись этим, – ответил волшебник, – я что-нибудь придумаю с вожаком.

– Ты и твой друг? – спросил Хафар.

– Нет, я буду во дворце, а Паласар не ходит дорогой крови. Кого-нибудь еще.

Волшебник обернулся ветром и просквозил в залу, где впервые говорил со жрицей. Все подходы туда были завалены, пещера окружена защитной магией. Брешь, однако, не пришлось долго искать.

Посредине зиял открытый проход в другой мир, над ним, уходя на неизвестную глубину в черную пустоту, парил круглый алтарь красного камня. От края до края в нем было два человеческих роста. Рядом стоял Косматый и наблюдал, как багряный алтарь медленно поднимается из прохода. Волшебник узнал его, хотя тот был, против обыкновения, в истинном сероголовом облике.

– Я думал, ты можешь прийти, – встретил гостя Косматый. – На меня не бросайся. Теперь закончить подъем может любой наш маг, а тебе лучше послушать.

– Вы обманули меня, что эта зала больше не нужна.

– Мы много лжем, – подтвердил Косматый.

– Ты необыкновенно расположен ко мне сегодня, – вопросительно сказал Мельхиор.