Светлана Бочавер - Жизненное пространство семьи. Объединение и разделение

• Название: Жизненное пространство семьи. Объединение и разделение
• Автор: Светлана Бочавер
• Жанр: Семейная психология
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-98563-496-9, 978-5-98563-515-7

В книге обсуждаются остроактуальные вопросы организации жизненного пространства семьи: территории, временного режима, владения семейными и личными вещами. Аргументируется право каждого человека на приватность. Жизнь и развитие семейной системы рассматривается с точки зрения построения и нарушения личностных границ. Анализируются типичные конфликты, возникающие между родителями и детьми, супругами, другими членами семьи. Книга снабжена упражнениями на самопознание и самодиагностику.

Адресована специалистам, практическим психологам и широкому кругу читателей, заинтересованных в укреплении семейных ценностей.

2-е издание (электронное)

---

Пищевое взаимодействие значит гораздо больше и для развития культур, чем это может показаться на первый взгляд. Это становится понятным, когда мы вспоминаем о тех усилиях, которые были затрачены на изменение традиционных меню. За специями снаряжали экспедиции в другое полушарие, инициативы Петра I вызывали «картофельные» бунты, потребление чая, кофе, какао также вначале вызывало противоречивые чувства.

Пищевые ритуалы (пост, традиционная кухня) часто связаны с религиозными убеждениями. Все религии накладывают ограничения на пищевое и сексуальное поведение; во время поста предписывается отказываться от употребления тех или иных продуктов и сексуальных контактов. В иудаизме существуют 613 мицвот – правил, предписывающих правильное бытовое поведение, преимущественно в области питания, которые должны способствовать воспитанию правильной личности в целом. Понятие кошерности (чистоты) также выходит за рамки чисто гастрономических ограничений, характеризуя отношение к живому и мировоззрение в целом. Для ислама значимы адабы еды, иначе говоря, свод правил, как нужно есть. В них сочетаются этикет и религия. Во время еды следует призывать Всевышнего, а несоблюдение правил может привести к тому, что злые силы (шайтаны) получат власть над человеком. Таким образом, процесс приема пищи сакрализуется.

Значимость пищевых ритуалов акцентировалась и вне религии. Эти ритуалы свидетельствовали о благополучии и «тучности» жизни у сибаритов, отрицались у аскетов, чтобы не пробуждать низких желаний. Бытовые метафоры также имеют часто пищевое воплощение: например, «всеядность» означает не только пищевые привычки, но и неразборчивость в поведении, хотя происхождение этого образа очевидно восходит к способам пропитания. И конечно, способ потребления пищи отражает не только группу принадлежности, но и личную философию.

«Быть недостижимым – значит прикасаться к окружающему его миру бережно. Съесть не пять перепелов, а одного. Не калечить растения лишь для того, чтобы сделать жаровню. Не подставляться без необходимости силе ветра. И, превыше всего, – ни в коем случае не истощать себя и других. Не пользоваться людьми, не выжимать из них все до последней капли, особенно из тех, кого любишь».

(К. Кастанеда «Путешествие в Икстлан»)

Метафорический смысл пищи и питания

В зависимости от культуры пища может вызывать интерес, а может и отвращение. Пищевые традиции иногда создают неудобства, однако для тех, кто им следует, переживание принадлежности к религиозной и культурной группе через пищевую идентичность все же важнее. Например, традиционный для икон Венеции сюжет – изображение того, как мощи святого Марка, которые были выкрадены у египетских коптов (христиан), провозят через границу, прикрыв их кусками свинины, а таможенники-мусульмане в ужасе отворачиваются.

Пища в широком смысле слова – это энергия и любовь; именно это она часто символизирует в искусстве. «Съешь мое яблочко!» или «Отведай моего пирожка!» в русских народных сказках – это соблазнение, побуждение к тому, чтобы герой вкусил то, что первоначально он намерен проигнорировать. В обмен на знание, информацию. То есть плод (или пирожок) для него не однозначный подарок, это скорее договор, испытание, провокация. Так же, как написанное на пузырьке «Выпей меня!» у Л. Кэрролла.

Популярный роман мексиканской писательницы Лауры Эскивель «Шоколад на крутом кипятке» представляет собой историю семьи в кулинарных рецептах – блюда обладают лирической, драматической, социальной символикой, а причастность к их приготовлению – знак избранности (кулинарная книга передается лишь посвященным).

Существует множество церемоний, связанных с употреблением напитков и пищи: чайная церемония, винные дегустации. Все они, помимо гастрономического смысла, обладают еще и психотерапевтическим. Так, чайная церемония начинается с вопроса, обращенного к завариваемому чаю, разумеется, о собственной жизни, а заканчивается ответом и благодарностью ему.

Пищевое поведение – это также и способ социальной самопрезентации и воздействия, посредством общения по поводу пищи можно унизить, подчинить или проявить собственную власть.

В преданиях и сказках разных народов сохранилось отношение к приему пищи как к чему-то большему, зачастую еда и питье наделялись сакральными свойствами. С другой стороны, еда часто связывалась с насилием и «поеданием» кого бы то ни было. Во многих европейских сказках конфликт королевы-мачехи и принцессы-падчерицы разрешался следующим образом: мачеха без колебаний отсылала падчерицу со двора, приказывая приближенным убить ее и принести ее сердце домой. Приготовив и съев сердце своей падчерицы, королева мечтала обрести власть над королем, отцом девушки, и избавиться от нежеланной соперницы. Было ли такое или не бывало никогда – судить не приходится, на то и сказки, но несомненно одно: народная культура очень трепетно и внимательно относится к пище и ритуалам еды. Летописи, источник, признанный более достоверным, чем легенды и предания (хотя они зачастую переплетаются, затейливо скрывая настоящие события!), сохранили историю о печальной судьбе князя Святослава, доблестного воина, побежденного печенегами. Хан печенегов не стал хоронить противника с почестями: из черепа Святослава он сделал кубок и пил из него. Заглянув в историю, мы можем найти множество примеров, связывающих пищу с властью и социальным признанием.

Ритуалы принятия пищи, пищевой этикет в совокупности с содержанием меню, которым располагает каждый человек в своих представлениях о правильном, здоровом или вкусном питании, складываются в «диетическую идентичность», которая может быть семейной, а может оставаться личной. Диетическая идентичность представляет собой не всегда осознаваемый свод правил принятия пищи: кто, как и что ест и на что этот человек никогда не согласится. Это различие может быть критичным для интернациональных семей. Диетическая идентичность, культурно и семейно обусловленные способы питания в зрелости могут быть причиной серьезных супружеских и внутрисемейных противоречий; а в позднем возрасте люди становятся еще более привязанными к своим пищевым привычкам.

«…Нынче там варилось варенье по новой для Агафьи Михайловны методе, без прибавления воды. Кити вводила эту новую методу, употреблявшуюся у них дома. Агафья Михайловна, которой прежде было поручено это дело, считая, что то, что делалось в доме Левиных, не могло быть дурно, все-таки налила воды в клубнику и землянику, утверждая, что это невозможно иначе; она была уличена в этом, и теперь варилась малина при всех, и Агафья Михайловна должна была быть приведена к убеждению, что и без воды варенье выйдет хорошо.

‹…› На секунду он почувствовал, что разделяет чувство Агафьи Михайловны, недовольство на то, что варят малину без воды, и вообще на чуждое Щербацкое влияние. Он улыбнулся, однако, и подошел к Кити».

(Л.Н. Толстой «Анна Каренина»)

У взрослых членов семьи воздействие через пищевые потребности – один из скрытых способов проявления собственной властности: чего стоит, например, игра в «загнанную домохозяйку», при которой никто из домочадцев не смеет войти в кухню, чтобы перекусить перед обедом! В благополучном случае супруги вырабатывают компромиссное меню и режим питания; при этом интересно обратить внимание, кто готовит, а кто вынужден это съедать, кто старается «угодить» родственникам своей кулинарией, а кто равнодушно без похвалы поглощает все предложенное, – все это показывает расклад сил внутри семьи и отвечает различным семейным ритуалам, несовпадение которых дает повод почувствовать себя кому-то не дома. В качестве компенсации появляется привычка тайно поглощать пищу ночью или ходить в кафе.

Пищевые привычки

Очень диагностичны пищевые привычки: высокостатусный человек в семье нередко начинает новое блюдо и не возвращается к нему потом, а остальные могут приступить только в очередь, таким образом никогда не распаковывая, не начиная, не открывая («Альфа-самцы едят первыми. Заморышам достаются остатки») (Уилсон, 2005, с. 54). Другая важная характеристика пищевого взаимодействия – способ приготовления и сервировка. Пища часто готовится одним человеком, а потребляется другими. Для того чтобы не вызвать брезгливость из-за участия чужого тела (пищу пробуют, ее готовят руками), разработаны правила пищевого этикета и эстетики. Чисто ли на кухне, постираны ли и спрятаны от посетителей неизбежные кухонные тряпки, – все это знаки уважения к членам семьи. Конечно, голодные люди могут съесть многое, но все-таки лучше, чтобы не только голод гнал их на кухню, к очагу, к печи, которые всегда были душой дома, ведь пища, даже если она не съедается, всегда повод для общения.