Ирина Листвина - Прогулки вдоль линии горизонта (сборник)

• Название: Прогулки вдоль линии горизонта (сборник)
• Автор: Ирина Листвина
• Жанр: Поэзия
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-00098-091-0

Стихи Ирины Листвиной глубоки, самобытны и искренне религиозны. Они – плод раздумий над судьбой отношений человека с Богом и с окружающим миром…

В поэтике Листвиной нет логического изложения событий трёх характерных для неё рядов – сюжетно Библейско-Евангельского, дневникового и исторического (выпавшего на долю современников и параллелей – из российской истории), Подоплёка, подпочва этих стихов, их истинное содержание – трагическое познание и странствия души, ищущей очищения и свободы…

В этом стремлении преодолеть преграды повседневного существования есть две составляющие – вертикальная и горизонтальная. Авторское я как бы то опускается на дно колодца («Колодец двора»), то пробивается из земли, как растение, и тянется вверх к небесам («Нездешний бал», «Вариация из Верлена»). А в горизонтальном плане преобладает взгляд – в широком смысле слова. Но это и взгляд из окна в даль, и встречный – из дальних просторов в окно, в тесноту ограниченного пространства («Карниз», «Дом», «Баллада о ране»)…

Эти пограничные странствия и искания даны не прямо, а в символической системе образов, сквозь интуитивное овладение словом, не только продолжающее традиции поэзии начала XX века, но и связующее их со стоящей особняком линией Велемира Хлебникова. Когда выщепление корня из жизненных связей слóва соединено с проникновением во внутреннее, объединяющее словá, как живые единички языка, родство («Корни»)…

(Отрывки из рецензии Т. Ю. Хмельницкой)

---

Ещё о весне

Ал-ру Ке-ну

(Моя бездомная любовь)I

Снег за окнами мягко теряется где-то,
время каплет так близко.
      Во сне
вдруг разбилась сосулька, бездумная флейта,
что один раз звенит о весне.

…Я бежала, не помня себя от разлуки,
поезд мчался за море, за твердь.
Из прозрачной травы
      сквозь замёрзшие руки
я училась на солнце смотреть.

В мире утренней алости нежно и грубо,
плеском вешним окрест обойдя,
пели вóды (наяд[24] мимолётные губы?)
о сверканье и шуме дождя…

II

…Ближе к утру
      сольются (с затверженной болью)
стук колёс и следы на песке.
Я не знаю, не жду. Всё, что было – невольно,
снег, серея, твердеет к весне…

Не в своих беловежьих и заспанных царствах, —
глубже голоса, в горле-спине.
А слова – наугад, наизусть? – род лекарства,
чтобы быть наяву, как во сне.

В том немыслимом сне
      снег летит вместе с летом,
в луннооком заоблачном сне —
нет разбитой свирели. Эолова флейта[25]
мне бездонно звенит о весне.

Корабельный, кроющий мглой

(но – и молитва)Из цикла «Снегопропады»

…Сумеречной снастью сводит мир с основ
снег…
      Схожу – во власти тысячеоких снов.

Сузилась ли пучина, ширится ли волчком,
бьётся путь в паутине с тонущим зрачком.

Снова Земля проходит точечный зенит,
время натянулось, крови связь звенит.

Снова тише ли, громче повторять от сих:
«Эту чашу, Отче, мимо пронеси»[26] —

и до сих… Не ставить нам, не воздвигать,
вёрст во мгле не править, мук не избывать.

Только переходов «тронутых»[27] черты,
только снегопадов сóлоны гряды,

только б не покинуть – так легко уснуть! —
этот нитевидный, еле внятный путь.

Помни: «И потомкам странен голос тех,
что в котомках тонких уносили – снег».

Осенним днём

Ал-ру Ке-ну

(Моя бездомная любовь)1

Вдруг снова днём, – как белой ночью.
Откуда эта тишина?
Ведь осень в городе хлопочет,
недавно началась она.

Да, воскресенье в самом деле,
вот отчего на даль версты
Гостинодворские аллеи
стоят пустынны и желты.

А в Павловске дни как газеты,
(что шрифт смешали с домино).
Там привокзальные буфеты
пыхтят… И в них ещё полно.

Бумагой, а не тягой шмельей,
шуршат оборванно кусты.
И в этом – весь конец недели
до наступленья темноты.

2

Ты помнишь взлёт косых и рдяных,
летучих, как косынки, туч?
Вдоль притолоки покаянно
склонялся к нам последний луч.

А утром дождь по древесине
летел… Что пело сквозь него?
Златой мелодии Россини
улыбчивое торжество?

Нет, кто-то клавиш в дачной сини
касался – до рассветных рос,
заплаканной былой России,
весны и ветра виртуоз.

3

Мне снится плач ребёнка горький.
Да водосточная труба
лепечет, льёт скороговоркой
хлопки невыжатых рубах.

И в пробужденья метке краткой,
когда в глаза метнётся ночь,
знать – явственно, но и украдкой, —
что ничему нельзя помочь.

Что смерклось лето, им покинут
в полях
      полёт дождей и птиц.
И время дням слагаться в кипу
никем не тронутых страниц.

Послеполуночный

(Снегопропады)

Одинокий свет и морозный ворс,
листовой воротник-карниз…
И протает ли с жести изморось
иль под утро бросится вниз?

Надвигаясь, плывёт и плавится
Айсбербург[28] накалённых лбов.
В стройных снах со дна надвигается
полк фонарных калек-столбов.

В гололобье крыш
      снег бормочет: «Ночь».
На домах туманность рубах,
слуховая и одиночная
с чердака – в водосток труба.

Прилегла душа в тихом холоде,
на глубинной дельта-волне[29],
гаснет Эго (и эхо) города,
воск неоновый в вышине

как сквозь копоть… Сколько их, медленно
тьму светлящих капель в саду?
Шорох? Зов ли? Идти мне велено:
«Слышу, слышу,
      спешу, иду…»

Бессонница в чёрных томах

Ал-ру Ке-ну

(Моя бездомная любовь)I

Бессонница в чёрных томах,
бег
      белых полей наяву.
Я в серых и жёлтых домах
жизнь – вместо себя – проживу.

Сны робко нисходят за мной
с глядящих в забвенье зеркал,
Твой облик стал прядью льняной
(заброшенной в лунный овал).

Дрожит, как разбитый фонарь,
древесными гранями сад.
Бьёт в колокол старый звонарь
собора любви и утрат.

Там в узком, как рана, окне
дамасских клинков голубей,
застынут, забыв обо мне,
химеры минувших скорбей.

II

Там в самую раннюю рань
небытия забытьё
шепнёт: «Есть льдистая грань,
легко соскользнуть с неё»

Там время – кормчий впотьмах.
Весь век мой будет оно
нести к тебе на руках,
но – только в это окно.

Лиственный

(Снегопропады)

Белые листья слетают мои,
красные, жёлтые падают с крон.
Белые листья – в четырёх стенах,
Чёрные – по ночи – с четырёх сторон.

Ими заполнена, ширится ночь,
красные, жёлтые не в силах помочь.
В ком[30] – большой, скомканный
      (со звуком «клэп-клок»[31])
белый попал, неисписан, листок.

В окна стучит знаки морзе
      Мороз,
колет в сознании точки насквозь.
Дом стеклоокий, что наискосок,
красные, жёлтые светят – кому?

Им в голубом – на прощанье – дана
милость: кружась, завораживать тьму.
А за окном
      треугольник окна,
сложен, отослан, белей полотна.

Но неопознан его адресат,
Чуть рассветёт, он вернётся назад.

На даче в саду

Ал-ру Ке-ну

(Моя бездомная любовь)

Это пригород,
куст и изгородь,
горе, счастие мимолётные,
скрытных крыл трепетанье лёгкое.

Это иволга – «милый, милая»,
это снегири – «снег с ресниц сотри»
и синичий глаз – «спички свет погас»,
это коростель —
      «скоро стлать постель».

У малиновки – мал-малинов сад.
Молния! —
И куст ринулся назад,
но всю ночь в окне плакал, не дыша:
«Ты прости, моя малая душа».

Так и сплыл наш дом
      лепестком к луне,
о тебе одном плачу я во сне.
Жаворонка жар с тоненьких небес
только продолжал,
      только о тебе.

Ледостав Летнего сада (деревьев и статуй) ночью [32]

В Элизий улетает
Их лёгкая душа

А. С. Пушкин

Ведь можно жить при снеге,
При холоде зимы.
Как голые побеги,
Лишь замираем мы.

Д. Самойлов

(Снегопропады)

Вспыхнул чиркнувший снег,
лёгкие ресницы,
до утра к дрёме век
каменных – лепиться.

Вспыхнул в камере сад,
чёрно-белый, чёткий.
Статуи стоя спят,
тени на решётке.

В камне – воска ожог,
колебалось, тлело
чуть живое в чужом,
лёгкой тени тело.

Но не вспыхнет извне
ласковое пламя.

И нельзя свет в окне
удержать руками.

Свет ночной, свет всегда
контурный и лунный —
выплеснут, как вода
из разбитой урны[33]

На руке мокрый снег
(хлороформа клочья?).
Не пролить – проще б! Нет
слёз и глаз – воочью.

Снег летит… Им дыша,
нежны ль губы статуй?
Свеч прозрачных душа,
пар голубоватый.

1969 г.

Часть вторая II. Подмена рar depit[34]…И отголоски

Дом в шалаше

Д. Ф-су

1. Разъезд

Иногда торжество ложных чувств над привязанностью пагубнее для неё, чем измена.

Ж.-Ж. Руссо

Всё. Прощаясь, мы молча с тобой постоим.
О прошедшем – ещё помолчим, погрустим.
(Но когда же он скажет мне просто:
      «Прощай!»
И покажет-подскажет мне, как отвечать?)

Ты, вина, – чья ты тень? Что маячишь в углу,
что боишься и шага не ступишь к столу?
Зря склонялась ты, тень, то ко мне, то к нему,
каждому прошептав: «Я ничья – никому».

Зря металась, таясь, от меня, от него:
«Не хочу, – мол, – ни лгать, ни пугать никого».
Скрыв упрёки, как прячут безжалостный стон,
ты в ногах, на полу танцевала бостон.

Без измены окончился молча наш день.
Сгинь в ночи ты, сообщница, общая тень

2. О падении