Алексей Кожевников - Русский патриотизм и советский социализм

• Название: Русский патриотизм и советский социализм
• Автор: Алексей Кожевников
• Жанр: Политика

Монография посвящена одному из наиболее противоречивых явлений общественной и культурной жизни СССР на протяжении почти всей его истории (1917–1985 гг.) – идеям русского патриотизма. На основе широкого круга источников выявляются корни и прослеживается дальнейший генезис новой патриотической идеологии, исследуются формы ее проявления, особенности отношения советских властей к «русскому фактору» в политической и культурной жизни того времени. Альтернативным официальному курсу проектам решения «русского вопроса», предлагаемым русскими национал-патриотами (диссидентами), посвящена отдельная глава книги.

Для историков, политологов и всех, интересующихся прошлым нашего Отечества.

---

Декабристы стремились создать собственную патриотическую идеологию, которая служила бы теоретическим обоснованием революционного движения и социальных преобразований в новой России. Как справедливо отмечал историк В. А. Федоров, патриотизм декабристов «коренным образом отличался от официального». По мнению ученого, декабристы «главную свою задачу видели в борьбе с феодально-абсолютистскими порядками и считали, что прогресс нации может быть обеспечен лишь коренными политическими преобразованиями… Борьба за эти преобразования рассматривалась ими в первую очередь как глубоко патриотическая задача «спасения» России»[20]. Показательно, что первая декабристская организация называлась Союз спасения или Союз истинных и верных сынов Отечества. Одной из главных задач этого тайного общества было «отстранение иноземцев от влияния в государстве»[21]. Патриотическая идея стала одной из основополагающих компонент в идеологии декабризма. Это находило свое выражение даже в личных документах членов Тайного общества. Так, декабрист М. Ф. Орлов в письме С. Г. Волконской подчеркивал: «Прежде всего, каждый русский должен быть русским во всем. Во всем должна господствовать идея родины. Именно ей он должен посвятить свои усилия, свои успехи, свои надежды»[22]. К. Ф. Рылеев полагал, что для приема нового члена в Северное общество необходимым условием являлась бы «пламенная любовь к России» и готовность пойти «для благ ее… на всякое самоотвержение»[23]. Примечательно, что в современной российской историографии обозначилось направление, выделяющее «государственнический» и даже «националистический» характер идеологии декабристов. Так, историк С. М. Сергеев отмечает: «Декабристы, подобно своим отцам, отнюдь не чувствовали себя “лишними людьми”, “ государственными отщепенцами”… Будущие члены Тайного общества… были готовы пойти на прямое неповиновение верховной власти во имя интересов государства, истинными выразителями которых они себя ощущали. Служение Отечеству перестало быть для них синонимом служению монарху, их патриотизм – уже не династический, а националистический, патриотизм граждан, а не верноподданных»[24].

Постреволюционная Россия виделась многим декабристам как государство русского народа. Так, в программном документе Южного общества «Русская правда» (1823 г.), составленном П. И. Пестелем, даже предлагались меры по ассимиляции всех малых народов новой революционной республики с русским народом. Руководитель Южного общества утверждал, что «в отношении к различным народам и племенам, Россию населяющим, беспрестанно должно непременную цель иметь в виду, чтобы составить из них всех только один народ и все различные оттенки в одну общую массу слить так, чтобы обитатели целого пространства Российского Государства все были Русские»[25]. Далее П. И. Пестелем указываются «многоразличные способы» к достижению поставленной цели «русификации» народов страны: «Средства общие состоят главнейшее в том, чтобы, во-первых, на целом пространстве Российского государства господствовал один только язык Российский (имеется в виду русский язык – А. К.). Во-вторых: так как ныне существующее различие в названиях народов и племен, Россию наполняющих, всегда составлять будет из жителей Российского Государства отдельные друг от друга массы и никогда не допустит столь для блага отечества необходимого совершенного в России единства, то чтобы все или различные имена были уничтожены и везде во всеобщее название Русских воедино слиты»[26]. Показательно, что русской ассимиляции по данному проекту подлежали и «народы кавказские» (народы Северного Кавказа – А. К.). Данные народы подразделялись на два разряда: «мирные» (находившиеся под властью России) и «буйные» (сопротивляющиеся русской экспансии). Если первой группе возможно было «дать российское правление и устройство», то вторую, по мнению Пестеля, следовало «силою переселить во внутренность России», сломив их сопротивление и также предоставив ей права российского гражданства[27].

Эти жесткие меры, предлагаемые автором «Русской правды», не являлись свидетельством его ксенофобии. Как отмечает историк О. И. Киянская, Пестель считал, что «любое национальное своеобразие: культурное, религиозное или политическое – уничтожало принцип равных возможностей. И поэтому народам предоставлялся выбор: либо слиться с русскими, приняв их образ жизни и формы правления, либо испытать на себе много неприятностей – вплоть до выселения из страны»[28]. В современной российской историографии приводится и другое истолкование «русификаторского» проекта, предлагаемого П. И. Пестелем. По мнению историка Н. Д. Денисовой, подобные взгляды являлись реакцией декабристов на дискриминационную политику, проводимую правительственными кругами Империи в отношении русского народа. Автор монографии, посвященной национально-правовым аспектам «Русской правды», отмечает: «Российское правительство начала 19 века… старалось по возможности облегчить участь нерусских народов, особенно тех, которые были недавно присоединены. Подобное стремление можно было бы только приветствовать, если бы в результате несоразмерная тяжесть государственных расходов, военных и трудовых повинностей не ложилась преимущественно на русский народ… Таким образом, на практике существовала явная диспропорция соотношения прав и обязанностей русского народа и других народов России – не в пользу первого (что представляло собой грубое и недопустимое нарушение принципов, на которых, как считал Пестель, должно быть основано государственное устройство). Принадлежность к русской нации не давала никаких особых преимуществ ни народу, ни знати… Ставя задачу создания единой нации, которая в конкретных условиях данной страны могла означать лишь русификацию, Пестель обязан был учесть это обстоятельство»[29]. Конечной целью будущего государственного и национального переустройства для Пестеля являлось «построение единой и неделимой России», в которой все племена и народы сольются в единый русский народ[30].

Подобный путь решения национального вопроса в «Русской правде» П. И. Пестеля служил в советской историографии декабризма объектом жесткой научной критики. Так, историк Н. С. Прозорова писала о пренебрежительном отношении Пестеля к национальной культуре и национальным языкам народов России[31], историк Р. Х. Яхин подчеркивал «дворянскую ограниченность» автора «Русской правды»[32]. Ведущий декабристовед, академик М. В. Нечкина утверждала, что политическая идеология Пестеля, «его взгляды на национальный вопрос носили на себе печать великодержавности»[33]. Б. Карташев и В. Муравьев даже заявили, что «национальный вопрос Пестелем разрешался шовинистически»[34]. Однако, как справедливо отмечает историк Н. Д. Денисова, «у Пестеля же, наоборот, предусмотрено слияние всех народов России в единый русский народ, так что о ненависти и речи быть не может»[35].

Являясь убежденным сторонником централизованного унитарного государства, П. И. Пестель категорически отвергал принцип федерализма: «Легко убедиться можно в решительном преимуществе неразделимого образования государства над федеративным, особенно применяя оное к России при обширном ее пространстве и большом количестве племен и народов, ее населяющих»[36]. Федеративная форма устройства республики, по мнению автора документа, могла бы стать помехой и для идеологии государственного патриотизма, необходимой для объединения всех граждан страны: «Слово государство при таком образовании будет слово пустое, ибо никто нигде не будет видеть государства, но всякий везде только свою частную область; и потому любовь к отечеству будет ограничиваться любовью к одной своей области»[37]. Кроме того, исторический пример «удельной системы» в Древней Руси (эту систему Пестель называл «видом федеративного устройства») показывал, что страна «горькими опытами и долголетними бедствиями жестоко заплатила за сию ошибку в прежнем ее государственном образовании»[38]. Несмотря на то, что в другой программе декабристов – «Конституции» Н. Муравьева (1825 г.) первоначально провозглашалась федеративная форма будущего государственного устройства, как необходимое средство противодействия чрезмерному усилению центральной власти, в окончательном (третьем) варианте документа принцип федерализма фактически отвергался. Предполагаемые автономные державы превращались в «области, равные нынешним генерал-губернаторствам», а их столицы – в обычные административные центры, подчиненные верховной государственной власти[39]. Таким образом, к моменту своего выступления декабристские организации склонялись к учреждению унитарной формы государственного устройства после прихода к власти. В «Конституции», также как и в «Русской правде» население страны провозглашалось русским: «Русскими почитаются все коренные жители России и дети иностранцев, родившиеся в России»[40]. Тот же принцип распространялся и на построение социальной структуры будущего государства: «Названия и сословия однодворцев, мещан, дворян, именитых граждан заменяются все названием Гражданина или Русского»[41]. Каждый гражданин был «обязан носить общественные повинности, повиноваться законам и властям отечества и явиться на защиту Родины, когда востребует того Закон»[42].