Мэри Шэлли - Франкенштейн, или Современный Прометей (С иллюстрациями)

• Название: Франкенштейн, или Современный Прометей (С иллюстрациями)
• Автор: Мэри Шэлли
• Жанр: Проза
• Год: 2017

Отчаявшись в поисках тайны жизни, молодой врач Виктор Франкенштейн пытается создать живое существо из неживой материи. В результате у него получается чудовище, вид которого самого Франкенштейна повергает в ужас, и он бросает существо на произвол судьбы. Это порождает серию трагических событий в жизни ученого, так как разгневанный монстр начинает поиски и наполняет каждую минуту жизни доктора ужасом, страхами и страданиями. Впервые опубликованный в 1818 году, этот роман продолжает захватывать публику и сегодня. Франкенштейн – это не просто ужасная история, а скорее сказка, которая заставит читателей задуматься о стремлении к знаниям и узнать, что же на самом деле означает чудовище. Теперь еще в эксклюзивном иллюстрированном издании.

---

Однако не думай, что если я жалуюсь на мой тяжкий труд или ищу сочувствия (которого я, возможно, никогда не получу), то я колеблюсь в своей решимости. Отнюдь! Решимость моя также тверда, как предопределенный жребий, а моя экспедиция задерживается лишь погодой, и как только она позволит, мы немедленно отплывем. Зима была необычайно суровой, но весна обещает вот-вот войти в полную силу. Так что мы, возможно, отплывем раньше, чем я ожидал. Спешить я не собираюсь; ты меня знаешь достаточно хорошо, чтобы верить в мою осторожность и, особенно, когда я отвечаю за других людей.

Очень сложно описать чувства, которые я испытываю накануне начала моей экспедиции. Невозможно передать и охватывающий меня при этом трепет, с которым я готовлюсь к отплытию; это ощущение радости и в то же время тревоги. Я собираюсь в неисследованные районы, в «край туманов и снегов», но я не убью ни одного альбатроса; так что не волнуйся за мою безопасность или за то, что я вернусь к тебе измученным и несчастным, как «Старый мореход». Знаю, что ты улыбнешься, прочитав такое сравнение, поэтому открою тебе один секрет. Я часто объяснял свою привязанность или даже восторженную страсть к полному таинственной опасности океану влиянием на меня этого произведения одного из наиболее одаренных богатым воображением современных поэтов. В моей душе творится что-то такое, чего я не понимаю. При осуществлении своих проектов я с одной стороны действую как человек трудолюбивый, усердный и настойчивый, а с другой – испытываю тягу к чудесам и верю в них; сверхъестественное и невероятное вплетается во все мои планы, торопит и выталкивает меня из привычных для человека путей в бурное море и неизведанные края для их изучения.

С твоего позволения вернусь к более важному для меня вопросу. Встретимся ли мы снова? Ведь мне предстоит пересечь лежащие передо мной необъятные моря и через самый южный мыс Африки или Америки вернуться на родину. Это было бы прекрасно! Однако боюсь загадывать наперед и не могу заглянуть на обратную сторону картины. Во всяком случае, не прекращай высылать мне письма при любой представившейся возможности – ведь они могут найти меня и быть наилучшим средством для поднятия моего духа. Я нежно люблю тебя. Вспоминай и ты меня с любовью, даже если никогда больше обо мне не услышишь.

Твой брат, Роберт Уолтон

ПИСЬМО ТРЕТЬЕ

7 июля 17- г.

Вручить: Миссис Сэвилл, Англия

С неожиданной оказией решил написать тебе несколько строк чтобы сообщить, что я здоров, и экспедиция моя успешно продвигается вперед. Это письмо привезет в Англию купеческое судно, которое сейчас находится уже где-то в пути из Архангельска; они, наверное, более счастливы, чем мы, кто не увидит родной земли, возможно, еще много лет. Однако настроение у меня прекрасное; мои люди полны смелости и демонстрируют твердость своего намерения двигаться к намеченной цели, несмотря на льдины, проплывающие одна за другой мимо нашего корабля и свидетельствующие об опасностях, которые ожидают нас впереди. Мы уже доплыли до очень высокой широты, однако сейчас разгар лета и, хотя здесь не так тепло, как в Англии, южные ветра, что быстро гонят нас к желанным берегам, довольно ощутимо согревают нас, на что я совсем не рассчитывал.

Ничего интересного для сообщения в письме пока не было. Два или три раза дул сильный ветер да латали вдруг появившуюся течь – события, ординарные для любого плавания и вряд ли достойны упоминания. И я был бы вполне удовлетворен, если бы ничего худшего с нами не случилось.

До свидания, моя дорогая Маргарет. Могу тебя заверить, что во имя сохранения как моего, так и твоего благополучия, я не буду необдуманно подвергать себя опасности. Я буду сохранять холодным ум, буду стоек и осторожен.

Но мои старания непременно увенчаются УСПЕХОМ! Мы прошли уже большое расстояние, проложив, таким образом, безопасный путь через непроходимые моря; и свидетелями этой моей победы явились сами звезды. Я намерен продолжать и далее обуздывать еще непокоренную стихию. Что может остановить непреклонный дух и твердую волю человека?

Мое сердце невольно освобождается таким образом от переполняющих его чувств. Но мне пора заканчивать.

Да благословит тебя Господь, моя любимая сестра!

Р. Уолтон

ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ

5 августа 17- г.

Вручить: Миссис Сэвилл, Англия

У нас на корабле произошел такой странный случай, который я не могу не описать, хотя очень возможно, что мы увидимся прежде, чем ты получишь это письмо.

В последний понедельник (31 июля) нас со всех сторон окружил лед, приблизившись к самому кораблю и оставив свободной узкую полоску, едва достаточную для того, чтобы можно было плыть. Сложилась опасная ситуация, усложнившаяся еще и тем, что вокруг нас опустился очень густой туман. В связи с этим мы легли в дрейф в надежде на то, что в атмосфере и погоде произойдут какие-нибудь изменения.

Приблизительно в два часа туман рассеялся, и мы поняли, что находимся посреди бесконечного ледяного поля с бугристой поверхностью. Кто-то из матросов при виде этого поля простонал, а я, забеспокоившись, насторожился. Вдруг, приглядываясь вдаль, мы в полумиле от нас заметили на льду какой-то странный предмет, который привлек все наше внимание, и мы, позабыв про нашу собственную плачевную ситуацию, принялись рассматривать его в телескоп. Это оказались низкие, запряженные собаками сани со стоявшим за ними погонщиком гигантского роста. Сани быстро двигались на север и скоро пропали из виду, скрывшись за неровностями льда. Эта картина вызвала у нас немалое удивление. Мы считали, что находимся в сотнях миль от ближайшей земли, а то, что мы увидели, показывало, что в действительности расстояние до земли не так велико. Однако, обложенные льдами, мы не могли пойти по оставленному санями следу. Спустя два часа после этого мы услышали волнение моря, и ближе к ночи лед раскололся, освободив наш корабль. Но мы оставались в дрейфе до самого утра, так как боялись в темноте наскочить на большие отколовшиеся куски льда, которые плавали рядом. Я использовал эти несколько часов для отдыха.

Утром, как только стало светло, я вышел на палубу. Там происходило что-то необычное: все матросы собрались у одного борта корабля и разговаривали с кем-то, кто был за бортом. Подойдя к ним, я увидел такие же, как накануне, сани; их ночью прибило к нам на большой льдине. Из упряжки саней в живых осталась только одна собака, а в санях находился человек, которого матросы уговаривали подняться на корабль. В отличие от предыдущего путника он был похож не на полудикого аборигена какой-нибудь из неизвестных близлежащих земель, а на настоящего европейца. Когда я подошел, мой помощник сказал путнику:

– Это наш капитан, и он не позволит вам погибнуть в открытом море.

Увидев меня, путник обратился ко мне на английском языке с небольшим акцентом:

– Прежде чем подняться на борт, я хотел бы знать, куда направляется ваше судно?

Можешь представить себе, дорогая Маргарет, моё удивление, когда я слышу такое заявление от находящегося на краю гибели человека, которому я предлагаю спастись на моем судне, и это предложение является единственной для него возможностью спасти свою жизнь – самое большое сокровище в мире. Тем не менее, скрывая улыбку, я ответил, что мы совершаем исследовательскую экспедицию к северному полюсу.

Услышав мой ответ, путник согласился подняться на борт. Боже мой, Маргарет! Если бы ты видела человека, капитулировавшего таким образом во имя своего спасения, то была бы поражена: конечности его были почти отморожены, а тело ужасно истощено усталостью и невзгодами. Я никогда прежде не видел людей в таком плачевном состоянии. Сначала мы внесли его в каюту – однако там, без свежего воздуха, он тут же потерял сознание. Тогда мы вернули его на палубу и принялись приводить в чувство растиранием бренди. Когда у него появилось сознание, мы дали ему немного выпить бренди и, укутав в одеяла, уложили у вытяжной трубы кухонной плиты. Там он постепенно восстановился и поел немного супу, который повлиял на него самым чудесным образом.

Речь у него восстановилась только через два дня пребывания в таком состоянии, и в ожидании этого момента я начал уже было опасаться, что пережитое лишит его рассудка. Когда он почувствовал себя более или менее нормально, я перевел его в свою каюту и ухаживал за ним все время, свободное от основных обязанностей. Я никогда еще не видел настолько интересных людей. В общении глаза его обычно горят какой-то дикостью или даже безумием, но если к нему обращаются с добром или же делают какую-нибудь, пусть даже пустяшную, услугу, лицо его озаряется необыкновенным светом благожелательности и счастья. И все же обычно он пребывает в меланхолии и отрешении от всего окружающего. А иногда он скрежещет зубами, как будто на него давит невыносимое горе.