Сергей Пархоменко - Все сначала

• Название: Все сначала
• Автор: Сергей Пархоменко
• Жанр: Публицистика
• Год: 2018
• ISBN: 978-5-17-982997-3

Сергей Пархоменко – политический репортер и обозреватель в конце 1990-х и начале 2000-х, создатель и главный редактор легендарного журнала “Итоги”, потом книгоиздатель, главный редактор “Вокруг света” и популярный блогер по прозвищу cook, а в последние полтора десятилетия – еще и ведущий еженедельной программы “Суть событий” на радио “Эхо Москвы”.

Все эти годы он писал очерки, в которых рассказывал истории собственных встреч и путешествий, описывал привезенные из дальних краев наблюдения, впечатления, настроения – и публиковал их в разных журналах под видом гастрономических колонок. Именно под видом: в каждом очерке есть описание какой-нибудь замечательной еды, есть даже ясный и точный рецепт, а к нему – аккуратно подобранный список ингредиентов, так что еду эту любой желающий может даже и сам приготовить.

Но на самом деле эти очерки – о жизни людей вокруг, о вопросах, которые люди задают друг другу, пока живут, и об ответах, которые жизнь предлагает им иногда совсем неожиданно.

---

Ну так вот: Ельцин со свитой полетел из Нью-Йорка в Вашингтон, там его ждала заранее развернутая группа связи номер два. А первая группа, отработав в Нью-Йорке, перелетала теперь в Сиэтл, к следующему пункту президентского турне. Нескольким газетным репортерам, сопровождавшим делегацию, предложили тоже заброситься на Западное побережье заранее. О том, до какой степени специальным рейсом придется лететь, как-то не предупредили.

Едва самолет оторвался от взлетной полосы, персонал “ядерного чемоданчика” по команде типа в плаще деловито раскатал прямо на ящиках со своим таинственным грузом спальные мешки и мгновенно заснул. Чувствовалась многолетняя привычка к таким перелетам. Прочие пассажиры тосковали на лавках или бесцельно бродили в узких проходах, время от времени натыкаясь на самые странные грузы, размещенные тут и там.

Между прочим обнаружилась высоченная, в человеческий рост, стопка новеньких автомобильных покрышек, поставленная на попа трехспальная кровать с белым кожаным изголовьем, гигантский, как старый шифоньер, двустворчатый холодильник из полированного алюминия, а также восьмицилиндровый двигатель в заводской упаковке с эмблемой “Мерседеса”.

– Посольские вечно суют свою контрабанду, – бурчал один из летчиков. – И тащут, и тащут, и пихают, и пихают, и все в Москву, и все в Москву…

В Сиэтле нас посадили на какой-то военной авиабазе. Туалета не было и там. Тренированных служащих летающего “чемоданчика” это совершенно не смутило: едва выбравшись на бетон, они, зевая и перешучиваясь, привычно выстроились в кружок вокруг носового шасси своего самолета.

Человек в плаще – по всем повадкам, старший тут – так же привычно распоряжался выгрузкой ящиков. Потом расстегнул плащ и вытащил наружу свой грудной горб: это был обыкновенный квадратный телефонный аппарат с круглым диском номеронабирателя, только ко дну его была прикручена синей изолентой какая-то плоская коробка. Никаких проводов от телефона никуда не тянулось.

Прижимая аппарат к животу, человек снял трубку, набрал номер из двух цифр и сказал кому-то, не поздоровавшись:

– На точке. Работаем. В графике.

Потом засунул телефон обратно за пазуху и полез в подъехавший автобус. Мы пошли за ним: президент должен был прилететь сюда только утром, и у нас впереди был совершенно свободный вечер, да еще ночь.

Говорят, Сиэтл потрясающе красивый город. Но я его совсем не помню, потому что совершенно ничего не видел. Час за часом мы бродили, глядя себе под ноги, с человеком в плаще, который назвался Иваном Геннадьевичем, и слушали рассказы про странную жизнь его вечно летающей команды. Про дежурства, которые персонал несет, сменяясь ровно каждые шесть часов, и так четыре раза в сутки, круглый год, иногда месяцами без выходных, а потом уходя по очереди на наделю отсыпа. Про разнообразное барахло, что в каждой стране пихают в самолет тамошние посольские начальники: – К нам же ни одна таможня носа не смеет сунуть, вот и заталкивают к нам вечно эти холодильники, а что там внутри, – может, мешок анаши, хер знает…

Про то, как работалось раньше с генсеками, а как теперь с президентом. Про то, как бывало, что связь “ложилась”, и тот человек в форме морского офицера, что ходит за первым лицом действительно с маленьким чемоданчиком, оставался с ненужной, мертвой болванкой в руках. Про то, как со всей страны постепенно подбиралась команда, способная не только работать с таким оборудованием, но в случае чего и все перебрать вручную, просто с паяльником, а время от времени еще и выдавать рекомендации конструкторам и техникам. Про зарплаты и про летные надбавки, которых что-то давно не давали…

Совсем поздно ночью мы вышли на яркий неоновый свет круглосуточного рыбного рынка недалеко от порта, на Пайк Плейс. Зачем-то погуляли, продолжая разговор, между рядами закопанных в лед тунцов, палтусов и крабов.

Потом сели в случайной кофейне за углом. Тут как-то совсем не по-американски пахло хорошим кофе, на стеллажах стояли пакеты с разной арабикой, пирамиды симпатичных кружек и кофейников, украшенных смешной зеленой эмблемой с какой-то толстопопой зеленой русалкой, задравшей вверх почему-то сразу два своих хвоста.

Мы пили из огромных стаканов капучино под высоченной шапкой молочной пены и заедали забавными коржиками, чем-то похожими на давние, привычные, по одиннадцать копеек, из школьного буфета – только с кисловатыми ягодами смородины внутри.

Это я только потом выяснил, что кофейня была уникальным историческим местом, можно сказать, мемориалом: самым первым на свете “Старбаксом”. Их тогда за пределами Штатов вовсе еще не открывали, да и в самой Америке сеть только-только пошла в гору. А коржики оказались старинным британским удовольствием, из Шотландии родом, называется scone. Черт знает, как это произнести: сконы, сконсы, скоунсы, что ли…

Проще придумать ничего невозможно: я вот пока писал, опять испек.

Там для начала надо отмерить полную чашку мелкого черного изюма или каких-нибудь сушеных ягод (лучше всего черной смородины, но подойдет и клюква, и мелкая вишня, и черника), вылить на них рюмку водки или рома и отставить на полчаса, чтоб набухали.

Тем временем в широкой, удобной миске смешать полкило обычной (в смысле, не хлебопекарной) пшеничной муки с горсточкой муки кукурузной, тремя столовыми ложками мелкого сахарного песка, чайной ложкой соли и двумя пакетиками пекарского порошка-разрыхлителя. Нарубить мелкими кубиками полпачки очень холодного, а лучше даже подмороженного масла, всыпать в эту сухую смесь и быстро перетереть между ладонями так, чтобы получилась равномерная мелкая крупка вроде панировочных сухарей. Вывалить туда же замоченные ягоды вместе с остатками жидкости и перемешать.

Тут пора включить духовку – пусть заранее разогреется до 200 градусов – и приготовить противень: застелить бумагой для выпечки и слегка смазать ее сливочным маслом.

Теперь влить в миску с мучной смесью полтора стакана молока – тоже чем холоднее, тем правильнее – и быстро, энергично замесить тесто. При этом лучше взять в руки две вилки: от тепла ладоней тесто того и гляди превратится в размазню и будет липнуть ко всему вокруг.

Как только тесто соберется в аккуратный гладкий ком и отстанет от стенок миски, вывалить его на припудренную мукой доску, расплющить в блин толщиной сантиметра три и чайным стаканом или все-таки специальной металлической выемкой подходящего размера вырезать этакие толстенькие шайбочки. Обрезки, понятное дело, быстро слепить вместе и операцию повторить.

Получившиеся заготовки расположить на противне свободно, с расчетом на то, что по ходу выпечки они сильно располнеют и взойдут, смазать взбитым яйцом и поставить в духовку минут на 15–20, пока не подрумянятся сверху и пока спичка, воткнутая в самый толстый экземпляр, не выйдет наружу сухой.

За эти вот, прошу прощения, скоунсы – или сконы, или сконки, или как их там правильно по-русски – надо будет приниматься практически немедленно, пока теплые. При этом перед каждым укусом полагается выложить на краешек кусочек холодного масла, намазать сверху каким-нибудь душистым джемом – малиновым, например, апельсиновым или, скажем, абрикосовым – и откусывать тут же, пока масло не успело растаять.

Иван Геннадьевич, вы ведь читаете это и знаете, что это про вас, хоть я для конспирации все-таки сменил вам имя. Отзовитесь, что ли. Я вас теми коржиками угощу. Помните коржики?

КОРЗИНКА СКОУНСОВ НА БОЛЬШУЮ КОМПАНИЮ

(получится штук пятнадцать)

500 г пшеничной муки и еще горсть кукурузной

2 пакетика (по 10 г) пекарского порошка-разрыхлителя

3 столовых ложки сахара

120 г холодного сливочного масла и еще кусочек – на смазку противня

1 полная чашка мелкого черного изюма или каких-нибудь мелких сушеных ягод

1 рюмка водки или рома

300 мл холодного молока

1 яйцо

1995. Подожди немного, отдохнешь и ты Магрэ из утиных грудок

От Сен-Клара до Эстрамьяка, Гасконь, Франция

Пьер Босев провел в России в общей сложности почти десять лет. Но с точностью не только до дня, а и до часа, до минуты помнил, когда именно в его судьбу ворвалась эта страна, когда она с ним понеслась. Он столько раз и в таких подробностях описывал сам момент, произносил свое смачное poneslass, что я уж, кажется, выучил всю историю наизусть.

В квартиру неподалеку от трех вокзалов, где помещался и офис, и служебное корреспондентское жилье московского бюро французской газеты “Фигаро”, они с женою добрались из Шереметьева, когда прилетели со всем своим скарбом в самый первый раз, уже вечером. Свет на лестнице не горел, и они принялись в кромешной тьме нашаривать замочную скважину на незнакомой двери. В ту самую секунду, как замок провернулся, из дальнего конца темного коридора загремел в пулеметном ритме телетайпный аппарат. Тогда ведь сообщения информационных агентств шли еще по телетайпу, помните?