Вера Кауи - Наследницы

• Название: Наследницы
• Автор: Вера Кауи
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-010247-X

Завещание Чарльза Деспарда, основателя одного из крупнейших аукционных домов мира, вызвало удивление и у его друзей, и у его наследниц: дочери Кейт, юной и неискушенной, и ее сводной сестры Доминик, женщины сильной, страстной и склонной к интригам.

Великолепный Блэз Чандлер — муж Доминик — поначалу был лишь арбитром в их соперничестве, но с некоторого времени события и отношения между героями начинают развиваться непредсказуемо…

---

Сейчас, находясь рядом с Джедом, она чувствовала, что ее мир действительно нуждается в защите, особенно когда попыталась объяснить, что значит заниматься коллекционированием. Отрицание Джеда было совсем другого рода, чем отсутствие интереса, характерное, скажем, для Блэза Чандлера. Тот понимал искусство, даже если его интересы и лежали в совсем иной области. Джед даже не пытался понять: жесткая конкуренция, жажда обладания, азарт — все это казалось ему верхом глупости, и Кейт показалось, будто Джед распахнул окно и впустил в тепличную атмосферу комнаты, где она жила, порыв холодного ветра со Скалистых гор. Ей вдруг открылась истинная причина ее панического броска в Нью-Йорк: репутация «Деспардс» значила много, но еще важнее, как она со стыдом поняла, была ее собственная. Она хотела спасти себя как эксперта, спасти крохотную частицу той истинной Кейт, на которую смотрел Джед чистым и острым взглядом. Этот взгляд поставил все на свои места.

Мир состоит из множества миров, но каждый человек видит свой узкий, ограниченный мирок. Теперь Кейт поняла, что это не правильно. Существуют миры, в которых лошади эпохи Тан, вазы эпохи Мин, старые мастера и георгианское серебро не значат ровным счетом ничего, потому что они не являются необходимыми вещами. Джед принадлежал именно к такому миру..

Ее беда, как поняла она теперь, именно в том, что она никогда не знала и не пыталась узнать иные миры. В мире, в котором она родилась, значение имело только искусство. После школы, где ее любимым предметом всегда было искусствоведение, она отправилась в колледж, и люди, которых она допускала в свой крошечный, ею созданный мирок, принадлежали только к миру искусства. Потом год за границей, во Флоренции, застывшем произведении искусства. И вот теперь — «Деспардс». Она совсем забыла или даже не знала, что где-то лежит другой, большой мир. Упорное безразличие Джеда показало ей, как велик этот мир и как мал ее. Он считал, что то, чем она занимается, может еще сойти для женщины, но для мужчины…

По крайней мере, для настоящего мужчины.

Как бы то ни было, поездка оказалась поучительной не только в этом смысле. Когда она глядела на горы, то казалась себе совсем маленькой. Она поняла, что всегда носила с собой лупу оценщика, которая мешала разглядеть лес за деревьями, и в результате первая же нависавшая ветка выбила ее из седла. Поддельная лошадь не могла изменить ничью жизнь, разве что ее собственную и тех, кто вращался в ее узком мирке.

Она сделалась в буквальном смысле слова одержимой «Деспардс», не думала ни о чем другом. А если ты теряешь связь с реальным миром, для тебя все кончено.

А ведь отец говорил ей об этом. Он был широким и щедрым человеком, любил людей, любил общаться. Застенчивость она унаследовала от матери, которую всегда приводила в ужас мысль о большом обществе. Все последнее время Кейт делала над собой огромные усилия, но все равно предпочитала обеды в узком кругу, со старыми друзьями. Хотя сейчас она с беспощадной ясностью осознала, что настоящих друзей у нее никогда не было. После предательства отца она поставила барьер между собой и людьми, и пробиться через него было трудно. Только дважды в жизни она допускала мужчин в свой внутренний мир, и оба раза эти отношения не приносили ей ничего, кроме разочарования. С девушками из колледжа она дружила, пока они учились, потом они перестали видеться, или, как с чувством вины поняла сейчас Кейт, она сама не искала с ними встреч. До сих пор в ее жизни главное место занимал Ролло, которого она наделила чертами выдающейся личности, почти гиганта. Но теперь, глядя на него с высоты Скалистых гор, она видела, что и он вряд ли значительнее других.

Что такое есть в этом воздухе, с интересом думала она, что заставляет человека так ясно видеть? Но что бы это ни было, она испытывала облегчение и благодарность. Впервые ей казалось, что Судьба приняла ее сторону в Игре Жизни.

Блэз и сам толком не понимал, что заставило его сесть на первый же самолет в Денвер вместо того, чтобы лететь в Йоханнесбург. Но как только за его женой закрылась дверь, и он вернулся в спальню, увидел смятую постель, почувствовал одуряющий запах секса и духов Доминик и вспомнил, что большую часть из тех десяти часов, которые они провели вместе, они занимались так называемой любовью, только в их случае любовь не имела к этому никакого отношения. И что-то внутри его восстало. Это был секс — жадный, грубый, животный секс, опустошивший его и оставивший чувство раздражения. Вдруг ему захотелось свежего воздуха и открытого пространства.

Он позвонил в транспортное отделение Корпорации и выяснил, что из Ньюарка вылетает грузовой самолет, который доставит его в Денвер к шести утра. Потом он встал под душ и принялся яростно тереться губкой, словно желая смыть с себя даже воспоминание о Доминик, а когда оделся, на нем были джинсы, фланелевая рубашка и старая летная куртка, привезенная еще из Вьетнама. В этой одежде он чувствовал себя совсем другим человеком. Порой ему этого хотелось, и этому настроению всегда сопутствовало желание вернуться в Колорадо.

Он не стал звонить Герцогине — она любила приятные сюрпризы.

Самолет приземлился в Денвере в 6.05. Там Блэз пересел на вертолет и полетел в Аспен, чтобы забрать почту для ранчо. Когда он летел над горнолыжными трассами, чистыми и белыми после ночного снегопада, ему пришла в голову блестящая идея. Снег был великолепен — нигде в мире нет такого снега, как в Скалистых горах, которые огромным барьером отгораживают материк от штормов, идущих с западного побережья. С вертолета было видно, что условия для спуска идеальны: , лыжи будут рассекать снег, не встречая сильного сопротивления, и в то же время не увязать в глубоких местах.

— Что это на тебя нашло? — спросил Уолт Верной, наблюдая, как Блэз переодевается в лыжный костюм, который он только что приобрел в его магазине.

— Мне вдруг смертельно захотелось прокатиться, — признался Блэз.

— Должно быть, ты малость обалдел от своего Нью-Йорка и всех этих мест, по которым мотаешься.

— Точно. Именно так я себя и чувствую.

— Ну, снегу сейчас навалом, так что катайся где хочешь.

— Думаю попробовать спуститься с Аспена.

У Уолта поднялись брови.

— Дружище, а ты помнишь, что время бежит и никто из нас не молодеет?

Но Блэзу было просто необходимо дать выход физической силе, направить ее на что-то другое, а не на женское тело. Хотелось скорости и риска, вдохновения и очищения, которые ему всегда давали лыжи, хотелось ощущать, как в лицо дует ветер, слышать, как шуршит снег под лыжами, когда несешься по склону со скоростью шестьдесят миль в час. Слезая с подъемника, он увидел, что не первый на горе — там уже появилось несколько одержимых лыжников, которые хотели воспользоваться преимуществом раннего часа. Он набрал полную грудь воздуха и почувствовал, как кровь быстрее потекла по жилам. Я застоялся, подумал он, надо выбираться сюда чаще. Он проверил крепления, поудобнее взял под мышки палки и оценил взглядом склон, казавшийся не таким уж крутым из-за большой длины. Внизу трасса становилась более пологой и расширялась на уровне долины, поросшей соснами.

— Первым хотите? — раздался за его спиной звонкий женский голос. Девушка оказалась юной блондинкой и явно не могла понять, что делает такой, с ее точки зрения, немолодой человек на почти вертикальном склоне в две с половиной тысячи футов длиной.

— Прошу, — произнес Блэз, давая ей дорогу.

Она еще раз окинула его удивленным взглядом, пожала плечами и движением, которое, казалось, не стоило ей ни малейшего усилия, оттолкнулась левой лыжей.

Правая сомкнулась с ней, как смыкаются лезвия ножниц, и девушка устремилась вниз. Он с наслаждением набрал в легкие воздуха и ринулся вслед за ней. Она была настоящим асом и выделывала крутые виражи, оставлявшие в снегу легкий, как прикосновение пера, след, который он повторял почти с предельной точностью. Он чувствовал, как растворяются в полете душа и тело. Какая-то часть сознания контролировала движение, в то время как другая наслаждалась красотой, пьянящим воздухом, белизной снега, ароматом сосен. И все это время бедра и колени работали в безупречной слаженности. Девушка все еще была впереди, он видел, как она на миг обернулась, а потом зажала палки под мышками и сильнее согнула колени.

«Дурочка несчастная!» — Мелькнуло у него в голове, но она оказалась неуязвимой в своем мастерстве и в конце вертикали развернулась по безупречной параллели, и в лицо ему презрительно полетела снежная пыль. Девушка оперлась на палки, разглядывая его с откровенным интересом, и проговорила:

— Ничего не скажешь, кататься вы умеете. Профессионал?

— Да, но не в лыжах, — ответил Блэз.

— Хотите еще разок?

— Извините, в другой раз. Нет времени.

Она пожала плечами.

— Вечно мне не везет. — И направилась к подъемнику.