Эдгар Крейс - Любовь и Вера. Вспомнить Бога

• Название: Любовь и Вера. Вспомнить Бога
• Автор: Эдгар Крейс
• Жанр: Современные любовные романы

Придёт время, когда наука позволит накормить миллиарды людей едой, созданной почти из ничего; как в своё время Христос накормил пятью ячменными хлебами и двумя рыбками более пяти тысяч голодных мужчин, не считая женщин и детей. Станет возможным любой орган человека, пришедший в негодность, – заменить на искусственный и он будет служить гораздо дольше и надёжнее естественного. Так зачем человеку будет нужен Бог? А может, отрёкшись от него, – люди, всё-таки, потеряют что-то очень важное для себя?

---

– Ты прав, Савелий! Не доведёт род людской до добра их леность к земле своей матушке. Не ухаживать за своим домом – большой грех! А Земля – и есть дом людской, а люди совсем забыли об этом. Только и делают, что выгребают из него всё, до чего могут дотянуться, прям как последний пьяница старается всё, что может из дому вынести и продать за бутылку. Но когда-то: запасы дома закончатся и останутся пустые, безжизненные стены. Что тогда будут делать люди? Не хотелось бы мне, чтобы тяжкий грех разбоя лёг на весь род людской. Да что мне тебе рассказывать, – в городе скоро сам всё увидишь. Посмотришь, как там твоя дочка и внучка живут! Может тебе удастся хотя бы их души спасти. Пока, Савелий. У тебя впереди ещё очень много дел, да и у меня – их не меньше, – произнёс на прощание странный гость.

Георгий встал и направился обратно к краю поля, даже не отряхнув своих белоснежных брюк. Через короткое время, силуэт гостя растворился в дымке пара, исходящего от только что вспаханного поля.

– А как болезнь-то моя? Как, Георгий? Ты же обещал помочь мне, я ведь даже выбираюсь из трактора только на карачках! – отчаянно, на всё огромное поле закричал Савелий.

Так и не дождавшись ответа, Савелий некоторое время посидел в тесной кабине старого трактора, беспомощно оглядывая поле, в надежде ещё раз увидеть силуэт гостя. Но тщетно. Бескрайние просторы свежевспаханного поля были пусты. Перевернувшись на живот, Савелий как всегда сполз со ступеней трактора, и встал на землю, на ноги.  Выпрямившись, он ещё раз оглядел горизонт поля, и неожиданно для себя – резко нагнулся, и удивлённо уставился на свои ноги. Руки сами судорожно стали их ощупывать. Впервые, за долгие годы, он сам, без помощи костылей твердо встал на ноги. Слегка, боясь стряхнуть наваждение, Савелий постучал по коленям и не ощутив никакой боли, сорвался на крик, и стал радостно приплясывать, бестолково размахивая руками.

Со двора, на крик хозяина, прибежала небольшая, рыжая дворняга и закрутилась вокруг него, заливаясь оглушительным лаем. Собака была единственным существом, разделившим вместе с хозяином радость обретения возможности стоять и ходить самостоятельно, без помощи костылей. Савелий сделал первый осторожный шаг – получилось. Организм помнил свои былые навыки. Он подошёл к открытой дверце трактора и немного покопавшись под сиденьем, достал старые, многократно залатанные костыли. Широко размахнулся – и, закинул их в стоящие на краю поля кусты, отряхнул штаны от налипшей грязи, и было направился к дому, как вдруг встал, пронзенный отчётливым воспоминанием. В глазах Савелия всё ещё стоял свет от чистоты белоснежного одеяния странного гостя. Он вспомнил: Георгий встал с поросших толстым слоем грязи ступенек трактора, даже не отряхнув свою одежду, но от этого – одеяние гостя не стало менее белоснежным.

Глава2 Поездка в город

– И куда ты, дед, со своим кабздохом лезешь? – раздался над ухом Савелия громкий, неприязненный голос.

Нога старика, так и осталась висеть в воздухе, занесенной над ступенькой вагона поезда. Придя наконец в себя, и всё—таки поставив ногу на пол, Савелий обернулся и увидел молодую, рыжеволосую, расписанную яркими веснушками, ухмыляющуюся рожу. Из-за плеча говорившего, выглядывала ещё одна рожа с кривой ухмылкой, но чернявая.

– А он, наверное, немой? – подпевал рыжему чернявый.

– Ага, и такой же блохастый, наверное, как его грозный доберман! – загоготал рыжий.

Пёс, прижавшись к ноге хозяина, вначале непонимающе смотрел то на Савелия, то на молодых людей, но, после недолгого раздумья, ощерил зубы и угрожающе зарычал на них.

– О, кабздох сердится. Держите меня семеро, сейчас я от страха описаюсь, – завопил чернявый.

– Ты поосторожней, а то может мы перепутали порядочного гражданина с бомжом, а его породистую собаку с безродной дворнягой. Извиняйте нас, высокодостопочтимый сэр, – ухмыляясь и глядя прямо в глаза Савелия, произнёс рыжий.

Едва не отталкивая его со ступени поезда, он пробрался вперёд Савелия, в вагон. Чернявый боком протиснулся вслед за рыжим и, взобравшись на последнюю ступень, обернулся.

– Прошу вас, сэр, – наигранно заискивающим голосом произнёс он, и низко поклонился, церемонно взмахнув рукой.

Тёмные очки, до этого плотно сидевшие у него на носу, с грохотом свалились на пол тамбура вагона. Подслеповато щурясь, чернявый быстро нашарил левой рукой потерю; резко выпрямился, и двумя руками одел очки обратно, ухмыльнулся и вразвалочку пошел вслед за рыжим. Савелий непонимающе оглянулся, на стоявших за ним людей, так же, как и он, желавших попасть в вагон. Все они – как один, старались не глядеть ему в глаза.

Одноразовый, железнодорожный билет указывал на купе номер тринадцать. Открыв дверь, Савелий столкнулся с уже знакомой ему компанией. Молодые люди, завидев знакомого старика, ощерились и не смогли сдержать свой сарказм.

– А… вот и уважаемый сэр, собственной персоной. Располагайтесь, здесь блохастым всегда рады, – растягивая слова, через губу произнёс рыжий и отвернулся к окну.

Чернявый смолчал, но стал пристально разглядывать вошедшего. Савелий потоптался на месте, оглядел свой, не первой свежести, но чистый и отутюженный костюм. Вроде не запачкался, не порвал. Ещё немного в сомнении потоптавшись, Савелий протиснулся между столиком и креслом, ведя одной рукой на поводке свою дворнягу, другую руку – оттягивала тяжелая сумка. Пёс, недолго думая, забился под кресло хозяина и положил голову на пол, одновременно, следя одним глазом за ногами парней. Савелий сел в кресло и поставил свою сумку на соседнее место. Подумав немного, вскочил, поднял сумку и задвинул её на верхнюю полку. Уселся обратно, стряхнул со стола правой рукой невидимые крошки и стал смотреть на суету на вокзальном перроне. Незнакомые люди с сумками и рюкзаками мельтешили за окном. Калейдоскоп вокзальной суеты сменялся: то – озабоченными лицами провожающих, то – суетой отъезжающих групп, и всё это на фоне резкого и громкого синтетического голоса, оповещающего, вперемежку с рекламой, об отправлении и прибытии поездов. От всей этой суеты у Савелия, с непривычки, даже немного закружилась голова. Он отвернулся от окна и посмотрел на парней. Рыжий продолжал смотреть в окно, а чернявый – на старика.

– Далеко ли собрался, дед? —откинувшись на спинку мягкого кресла и закинув ногу на ногу, спросил чернявый.

– Да, к своим, в город, – неторопливо и с гордостью ответил Савелий.

– А это – тебе не город? – продолжил чернявый, показывая в окно. – По—моему он как раз для таких как ты, дед.

– Н-е-е, это не тот город. Мои живут в другом городе. Он поболе этого будет.

– В «Рай», что ли? – ухмыляясь, процедил парень.

– Ты про Рай-город, наверное, говоришь? – с сомнением спросил Савелий.

– Ну, а какой ещё большой город в нашем округе ты ещё знаешь? – удивился чернявый.

– Тогда: туда и будет моя дорога, – согласно кивнул старик.

– А кабздох шуметь не будет? – опасливо спросил парень.

– Это Феликс, что ли? – удивился старик.

– Если ты так зовёшь своего вшивого, то Феликс, – снова ухмыльнулся чернявый.

– Н-е-е, парни, он у меня смирный. Свои зубы только по необходимости кажет, – улыбнулся Савелий, и поглядел на торчащую из—под скамейки морду пса.

– И то хорошо, а блохи у него есть? – сняв очки и близоруко сощурившись, чернявый стал покручивать их, держа за дужку.

– Н-е-е, уже нету. Я ещё в прошлом году их соляркой всех вывел.

– Чем, чем ты их там вывел? – спросил чернявый и недоуменно поглядел на своего компаньона.

– Как, чем? Я же говорю – соляркою! Что тут непонятного? – удивился старик.

– Это «старое лекарство», видимо, у деда ещё со времён его глубокого детства осталось, – съязвил рыжий, не отрываясь от окна.

– Не слышал я про такое лекарство, – с сомнением в голосе медленно ответил чернявый.

– Я соляру из бака трактора слил, совсем немного, и паклею обмазал Феликса. Ему это не сильно понравилось, но чё поделаешь, зато теперь – чистый, аки агнец, – удовлетворённо пояснил старик.

– Это что за «трактор» такой, что из него какую-то «соляру» сливают?

Савелий почувствовал, что его не понимают, потупившись замолчал, теребя край столика. Подняв глаза, он посмотрел на чернявого, который подслеповато щурясь продолжал его разглядывать.

– А чё ты не лечишься, паренёк, у тебя же глаза больные? – сочувственно глядя на молодого человека, спросил Савелий.

– Кредитки дай, тогда и полечусь, – нахально произнёс чернявый. – Жаль, что нам с рыжим такой босоногий попался, а то бы мы пополнили свою казну.

– А зачем нам кредитки – сейчас мы и так полечимся, – спокойно ответил старик.

Савелий поднял правую руку и через стол выставил открытую ладонь по направлению к голове чернявого. Парень попытался отклониться, но какая-то сила удерживала его голову в вертикальном положении. Глаза чернявого остановились и беспомощно уставились на ладонь старика. Рыжий вскочил и попытался заорать на Савелия, но – мановением руки дед усадил его опять на место. Рыжий так и остался сидеть – с открытым для крика ртом.