Александр Муниров - Немного пустоты

• Название: Немного пустоты
• Автор: Александр Муниров
• Жанр: Триллер

Работники Департамента Смерти не ошибаются в своих расчетах, и если кому-то суждено умереть – так и будет. Вмешиваться в естественный порядок вещей почти всегда бессмысленно и очень часто небезопасно. Но что будет делать не связанный с Департаментом человек, когда узнает информацию подобного рода? Поборется ли с судьбой, попытавшись изменить будущее другого человека? Возможно ли, что самому спасителю в этом случае потребуется хранитель и защитник?

---

Что я скажу, если вдруг мы встретимся? – думал я до того, шагая между старыми домами, и, втайне надеясь, что ничего подобного не произойдет, а я дойду до края следующей улицы, пройду пару остановок, на третьей сяду и поеду к себе успокоив свою совесть тем, что сделал все, что мог. Но мы шли друг другу навстречу и когда оказались в паре метров друг от друга, я открыл рот и сказал быстрее, чем подумал:

– Привет. Я помню тебя, несмотря на то, что был невероятно пьяным.

Шаманка потом говорила, что я подкупил ее словом «невероятно».

– Мне тогда очень хотелось тебя догнать. У тебя был такой вид… даже не знаю, как сказать. Отчаянный. Но в том состоянии догонять явно не стоило, – я говорил первое, что приходило в голову, – теперь, вот, трезвый, вижу тебя здесь и спрашиваю: У тебя все в порядке?

Пока Шаманка соображала, что происходит, я ее разглядывал – темные дреды, курносый нос, длинный черный плащ, перчатки через пояс. Сплав современности и некоторой английской чопорности. Индейского вида замшевая сумка с цветной бахромой, из которой, через приоткрытый замок, торчали черные вороньи перья.

– А есть какие-то причины для того, чтобы было не в порядке? – наконец спросила она.

Друга выдавать было нельзя.

– Наверное нет. Уверен, что это просто мои домыслы, извини, что я так… раз все в порядке, я пойду. Рад был в этом убедиться, – я повернулся и выдохнул.

– А ты разве не в другом направлении шел?

– Я шел тебя искать. Других дел в этой стороне у меня нет.

– Хочешь кофе? – совершенно растерянным голосом произнесла она.

Так все и произошло. Так просто, что даже странно.

– Значит, она – Шаманка? – спросил позже Скрипач, – а почему именно Шаманка?

Он забежал после репетиции в мой офис попить кофе. Я снимал помещение под самой крышей в одном из новых бизнес-центров, поставив туда два электронных пианино для учеников, чайник на кухню и диван, на котором спал в те дни, когда не хотел ехать домой.

– Она сказала мне, когда мы все-таки разговорились, что в роду были шаманы и сама она кое-что видит и чувствует. А еще, у нее дома кругом висят разные ловцы снов, перья, мандалы… я не очень в этом разбираюсь. И живет черная кошка.

– Любишь ты навешивать ярлыки на людей. Ну хорошо, она – Шаманка, а ты тогда кто в этой супернатуральности?

– Я? Я – инкуб. Ты же знаешь.

Скрипач рассмеялся так, как смеется только Скрипач – весело и, одновременно, едко.

– Скромно. Инкуб, очаровывающий Шаманок.

Сквозь щели в жалюзи пробивался солнечный свет, отражавшийся от жестяных крыш офисов пониже. Если выглянуть наружу, то кроме поля крыш и неба отсюда ничего не было видно, до самого горизонта.

– Просто инкуб, – сказал я, – играющий на чувствах во имя своих мерзких потребностей. Пожирающий души несчастных. Или что там обо мне говорили?

– Ты бы поискал в словаре значение слова «инкуб», – Скрипач макнул печенье в чашку с чаем, – а то несешь какую-то ерунду.

Я только пожал плечами и придвинул к нему поближе тарелку с конфетами. Из нас двоих Скрипач был хроническим сладкоежкой, словно в детстве ему, а не мне, недокладывали шоколада.

– Когда к тебе придет следующий ученик? – спросил он.

– Через десять минут. Но ты не торопись, она позвонила и сказала, что опоздает.

– Тоже бестолковая?

– Наоборот. Такая же умная, как и ты. Возможно даже еще умнее.

– Ммм… – глубокомысленно захрустел конфетой Скрипач, – ну и что Шаманка? У вас уже что-то закрутилось?

Мой нелюбимый вопрос.

– Я вообще-то за ней слегка, скажем так, присматриваю.

– Вот как это нынче называется, – Скрипач развернул еще одну конфету, насыпав шоколадных крошек на стол, – скажи мне, сердцеед ты этакий, вот что: Есть у меня на примете одна девушка. Красивая, добрая, умная. Хорошая просто во всем. Скромная, в отличие от тебя. Мне очень нравится. И я ей, как будто бы, тоже. Но ведь так не бывает, правда? Должен быть в чем-то изъян?

– У всех есть изъяны, даже у тебя. Вон, ешь как… свинтус.

– Ну это понятно. Просто раньше я в каждой видел что-то такое, что невольно отталкивало. А в этой ничего подобного нет. Мне даже жениться захотелось.

Я хмыкнул. Скрипач на каждой из своих пассий мечтал жениться, но каждый раз забывал о том, что еще несколько месяцев назад говорил то же самое о прошедшей любви.

– Ты уже и предложение сделал?

– Нет, но кто знает, когда… – Скрипач изобразил то, что должно было выглядеть мечтательной улыбкой, – ты бы посмотрел на нее своим инкубским взглядом.

Я чуть чаем не подавился.

– Что?

– Ты же лучше меня разбираешься в женщинах.

– Я вообще не разбираюсь в женщинах!

– Ты, главное, посмотри, но не очаровывай.

– Ты – интриган, – прокомментировал я его затею.

Интриганом Скрипача можно было назвать лишь с очень большой натяжкой. Он был чрезмерно порядочным и верил в чистую любовь, причем так сильно, что заражал этим окружающих, включая даже редких девушек, правда очень ненадолго. При этом, словно в отместку за свою, в общем-то, положительную черту, он подозревал всех окружающих? и меня в частности? в черных делах. Например, в том, что я сплю со всеми ученицами.

– А почему у тебя занимаются одни женщины? – раз за разом приводил он свой основной аргумент. Я пытался объяснить, что дело не в моей скотской сущности. Говорил, что пианисты-мужчины, хоть и достигают, согласно статистике, больших успехов, чем женщины, но в основной своей массе, гораздо более редки. Говорил, что у нас, в целом, культивируется образ пианино, как женского инструмента и что женщины, которые занимаются музыкой, потому и предпочитают пианино, скажем, перкуссии. Причем идут они именно к репетиторам, вроде меня, хотя с ними особых успехов не добьешься. Репетиторы нужны для закрепления навыков и отработки техники, в качестве поддержки в основной учебе, но никак не для развития. Причем они все это знали и все равно шли сюда, каждая по своей причине. Но ни одна за сексом.

Бесполезно.

Ученица пришла все-таки вовремя. Скрипач выразительно посмотрел на нее, потом на меня и произнес одними губами слово «инкуб», а потом надел свой отвратительный вельветовый пиджак, который всегда надевал на репетиции в оркестр, и сказал уже вслух:

– Хорошо вам позаниматься, – причем с такой язвой в голосе, что захотелось его стукнуть.

– Спасибо… Он похож на педофила, – сказала девушка, когда за Скрипачом закрылась дверь.

– Он не педофил, – ответил я.

– Но такой вид, будто с женщинами у него все очень плохо.

– Ошибаешься, – соврал я, – у него все как раз налаживается.

Эту девушку я называл Дочерью Психолог.

– Папа говорит, что все педофилы – несчастные в личной жизни люди.

– Хочешь чаю? – я неумело сменил тему разговора.

Она покачала головой и пошла к инструменту.

– На улице очень тепло.

– Отлично, тогда я открываю окно и начинаем, – я дошел до окна и, подняв жалюзи, повернул ручку.

– Ничего не загораживает вид, – говорил мне торговый агент, когда впаривал этот офис, как будто в тот момент это имело для меня значение. Главным тогда было то, что он был дешевым и в центре города, а то что на девятый этаж не ходил лифт, туалет был этажом ниже, кроме крыш ничего не было видно, этаж официально считался техническим и моя дверь соседствовала с венткамерой, электрощитовой и лифтовой комнатой – было делом десятым.

Ниже располагались более дорогие офисы – несколько проектных контор, пара дизайн-мастерских, школа английского языка, центр развития детей – целый муравейник, объединявший необъединяемое. Где-то подо мной несколько человек одновременно делали кофе в кофе-машинах, звонили по телефону, обменивались картинками в Интернете и работали.

Внизу.

Из окна же открывался вид на бесконечное поле крыш, тянущихся, казалось, до самого горизонта.

Другой из моих учеников – Несостоявшийся Джазмен, однажды сказал, что, поднимаясь сюда он оставляет все остальное внизу и кроме музыки. Для Несостоявшегося Джазмена это было самой настоящей реальностью, ну а я вынес из его слов то, что выбранный офис по-настоящему хорош, раз настраивает людей на подобные мысли. Возможно потому у меня до сих пор нет таблички на двери, а план здания на первом этаже и вовсе не говорит о наличии меня здесь, ведь официально этаж, все-таки, технический.

– Я выучила тот отрывок – сказала Дочь Психолога, – но не уверена, что выдерживаю правильный шаг.

– Ритм, – поправил я, – сыграй, пожалуйста.

У меня пискнул телефон. Пришло сообщение от Шаманки:

«Сегодня полнолуние. Хорошая ночь для того, чтобы не спать.»

Хорошая.

Глава 2. О мертвых бабушках и стихах

И вот мы вместе.

– У тебя очень странная квартира, – говорила Шаманка.

Мы лежали на диване и смотрели в окно на звездное небо. Разбросанная одежда валялась на полу, рядом стояли недопитая бутылка вина, дешевые пластиковые бокалы, купленные по такому случаю, блюдце с ломтиками сыра и шоколадом.