Филиппа Карр - Песня сирены

• Название: Песня сирены
• Автор: Филиппа Карр
• Жанр: Исторические любовные романы

В романе раскрываются исторические события в Англии начала XVIII века. На троне королева Анна. Идет жестокое соперничество между Англией и Испанией.

Главные героини романа — Карлотта и Дамарис оказываются в водовороте придворных интриг Судьба Карлотты складывается так, что ей приходится бежать во Францию, где таинственные отравители губят Карлотту и ее возлюбленного.

---

— Пока все это продолжалось, мы оба были счастливы. Это то, для чего, собственно, и существует жизнь.

Наверное, ближе, чем кто-либо, и была для меня Харриет, исключая, конечно, Бо. Кроме всего прочего, я в течение многих лет считала ее своей матерью, и Харриет, на мой взгляд, была прекрасной матерью: она никогда не досаждала мне излишними чувствами, не любопытствовала, где я была, каковы успехи в моих занятиях, не проявляла обеспокоенности. Наоборот, меня раздражала явная забота Присциллы. Мне совсем не хотелось, чтобы Присцилла, опасаясь за мое благополучие, взывала бы к моей совести, особенно после того, как я встретила Бо. Харриет была для меня лучшей поддержкой»я чувствовала, что она-то помогла бы мне в любых затруднениях и поняла бы мои чувства к Бо так, как никогда не сумела бы настоящая мать.

Меня всегда привечали в Эйот Аббасе, и еще там был Бенджи, общество которого я считала очень подходящим. Он мне всегда нравился — Бенджи, сын Харриет, и в течение долгого времени я считала его братом. Я знала, что и он очень любит меня. Узнав, что я ему не сестра, он был в восторге и стал выказывать мне такие чувства, которые были бы интересны для меня, не будь я всецело увлечена Бо. Я прекрасно сознавала, какие чувства Бенджи испытывает ко мне: я стала разбираться в этом после того, как Бо стал моим любовником. Действительно, я начала многое лучше понимать.

— Говорят, ты повзрослела очень быстро, — комментировал Бомонт, — а это значит, моя милая девочка, что ты стала женщиной!

Бо высмеивал все. Многое он просто презирал, но, кажется, сильнее всего он презирал невинность, так что быстро уничтожал ее. Он отличался от всех прочих людей, и никто другой не мог заменить мне его. Он должен вернуться, должен все объяснить. Иногда, если до меня доносился откуда-нибудь слабый, еле уловимый запах — смесь мускуса и сандалового дерева, он вновь возвращал мучительно-острые воспоминания о Бо: его одежда всегда так пахла. Бо был очень привередлив: однажды, когда мы были в доме, он наполнил ванну водой, добавив туда розового масла, и заставил меня выкупаться. После этого он натер меня кремом с запахом розы, сказав, что приготовил его сам. Занятия любовью очень забавляли его, хотя Он относился к ним, как к какому-то многозначительному ритуалу.

Харриет говорила о нем и тогда, и после. Конечно, она не догадывалась, что он скрывался в атом доме.

— Он уехал, — говорила она, — забудь его, Карлотта!

Я отвечала:

— Он вернется!

Она ничего не сказала, но ее красивые глаза наполнились печалью.

— Почему он должен был уехать? — спрашивала я.

— Вероятно, решил, что бесполезно ждать: слишком многие были против Бомонта.

— Но не я.

— Сейчас мы не можем узнать, что заставило его поступить так, — сказала Харриет, — но факт остается фактом — он уехал.

Я знала, о чем она думает. Он уехал за границу — так считали в Лондоне, где Бо был широко известен в придворных кругах. Когда Харриет была в Лондоне, она слышала, что Бо исчез, оставив огромные долги, и намекнула мне, что он занялся поисками другой наследницы. Даже ей я не могла рассказать о наших встречах в Эндерби и о том, что мы строили планы побега.

По временам меня одолевала такая тоска, что я часто приходила в Эндерби, бросалась в спальню и, лежа на постели под пологом, в мечтах переживала все снова и снова.

Я ощущала непреодолимую необходимость приходить туда, когда меня захватывали воспоминания о нем. Вот почему в полдень, на следующий день после той ночи, когда он привиделся мне, как живой, я отправилась верхом в Эндерби. Это было совсем недалеко, не более десяти минут езды. Когда я отправлялась туда на свидания с Бо, я ходила пешком, потому что не хотела, чтобы кто-нибудь увидел мою лошадь и узнал, что я там.

В тот день я привязала лошадь к столбу и, достав ключ, вошла в дом. Я стояла на своем любимом месте — в старом зале: там была великолепная сводчатая крыша и красивые панели на стенах. В одном конце зала за перегородкой были кухни, в другом — галерея менестрелей. Считалось, что именно это место наиболее часто посещают привидения, потому что одна из владелиц дома, чей муж оказался вовлечен в заговор, пыталась повеситься на галерее, но веревка оказалась слишком длинной, она сильно покалечилась и доживала свои дни в медленной агонии. Именно такую историю я слышала. Помню еще один случай. Как-то, когда я вошла, Бо явился одетым в женскую одежду, которую разыскал в доме: ему нравилось пугать меня.

И сейчас, когда я вошла, мои глаза сразу же устремились на галерею: так было всегда, сколько бы раз я не приходила. И как счастлива я была увидеть его или какой-то знак, что он где-то здесь, что он вернулся ко мне!

Но там никого не было. Только тишина, мрак и гнетущая атмосфера страха и притаившегося зла. Я пересекла зал, — мои шаги звонко отдавались на каменном покрытии пола — и прошла, поднявшись вверх, по пустой галерее.

Я открыла дверь в спальню, которую мы сделали своей. Кровать с бархатным пологом выглядела очень заманчиво. Я задумалась о тех, кто умер на этой постели, затем внезапно упала на нее и зарылась лицом в бархатную подушку.

— О, Бо, где же ты? — рыдала я. — Почему ты меня покинул? Куда ушел?

Потом я затихла и села на кровати. Впечатление было такое, словно я получила ответ на свой вопрос. Я вдруг поняла, что не одна в доме: кто-то здесь был, какое-то движение… Шаги? Были ли это шаги? Я знала все звуки старого дома: скрип старой древесины, жалобные стоны половиц. Бывало, я пугалась, лежа на этой кровати с Бо, что он тотчас же подмечал. Как он смеялся надо мной! Я думаю, он просто мечтал о каком-нибудь происшествии. Однажды он сказал:

— Хотел бы я видеть лицо этой гордячки Присциллы в момент, когда она застанет меня в постели с ее дочерью!

Да, я действительно знала все звуки этого дома и сейчас была твердо уверена, что не одна здесь. Меня охватило ликование. Первая мысль была: он вернулся!

Я позвала:

— Бо! Бо! Я здесь, Бо!

Отворилась дверь. Мое сердце так сильно стучало, что мне показалось, будто я задыхаюсь.

А потом я ощутила дикую ярость: в комнату вошла моя сводная сестра Дамарис.

— Дамарис? — заикаясь, произнесла я — Что… что ты здесь делаешь?

Разочарование ослепило меня, и в этот момент я ненавидела сестру. Она стояла передо мною, ее губы слегка приоткрылись, а глаза округлились от изумления. Она не была красивым ребенком — тихая, послушная, стремящаяся всем понравиться, что наша мать называла «очаровательным». Я всегда считала ее туповатой и обычно игнорировала, но сейчас просто ненавидела. Она выглядела такой чистенькой и опрятной в своем бледно-голубом платье с более светлым шарфом, длинные локоны темных волос падали ей на плечи. Ее просто распирало от любопытства, которые вылилось в живой интерес к происходящему.

— Я решила, что с тобой что-то произошло, Карлотта, — сказала она. — Ты с кем-то разговаривала, так ведь?

— Я крикнула просто, чтоб узнать, кто здесь? Ты напугала меня, — я смотрела на нее с осуждением.

Ее рот приоткрылся от удивления: она была абсолютно бесхитростна. Да и чего другого ожидать от десятилетнего ребенка? Что ей сказать? Я помнила, что звала Бо по имени. Слышала ли она это? Я надеялась, что она ничего не знает о Бомонте.

— Мне показалось, ты говорила, что-то вроде «Бог»? — произнесла она.

— Ты ошиблась, — быстро ответила я, — я крикнула «Кто тут?»

— Но…

— Все остальное тебе показалось, — резко продолжила я.

Встав с постели, я не слишком нежно взяла ее за плечи, так, что она даже поморщилась. Я была довольна: мне хотелось обидеть ее.

— У тебя нет никакого права приходить сюда, — заявила я. — Это — мой дом, и я пришла, чтобы убедиться, все ли в порядке.

— Ты проверяла кровать?

Я внимательно посмотрела на Дамарис. Нет, это замечание было сделано без всякой задней мысли: она ничего не проверяла и не предполагала. Надо заметить, что моя сестра абсолютно невинна. В конце концов, ей всего десять лет.

Я подумала, стоит ли что-то ей объяснять. Нет, лучше оставить все, как есть. Мы вместе вышли из дома.

— Как ты сюда добралась? — поинтересовалась я.

— Я шла пешком.

— А теперь можешь идти обратно, — бросила я ей, усевшись в седло.

Это было двумя днями позже, в субботу. Я была в саду Довер-хауса, когда показался всадник. Он спешился и подошел ко мне.

— Если я не ошибаюсь, это Довер-хаус. Эверсли и капитан Ли живет здесь, не так ли?

— Вы абсолютно правы. Сейчас его нет, но, надеюсь, он скоро вернется. Заходите, я покажу вам, где поставить коня.

— Благодарю. Вы, должно быть, его дочь?

— Падчерица.

— Мое имя — Жерве Лангдон. Мы вместе служили в армии.

— Генерал Лангдон! — воскликнула я. — Мне приходилось слышать ваше имя: сэр генерал Жерве Лангдон. Так?

— Вижу, вы неплохо осведомлены. Я показала ему коновязь, а когда мы направились к дому, показалась моя мать.