Барбара Картленд - Недосягаемая

• Название: Недосягаемая
• Автор: Барбара Картленд
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7435-0149-1

---

— Не выношу интересных людей. Гораздо больше предпочитаю побыть наедине с вами и вашим мужем.

Ей показалось или на самом деле перед последними двумя словами была сделана крошечная пауза?

— Все равно, — настаивала Элизабет, — я бы хотела, чтобы вы познакомились с моей сестрой и ее мужем. Наверное, вам известно его имя — Иван Разумовский.

— Разумовский ваш родственник? — изумился Ангус. — Он поразителен. Мне удалось побывать на его концерте месяца три назад, и к концу я был совершенно изможден, словно пережил что-то большое.

Теперь настала очередь удивляться Элизабет.

— Неужели музыка оказывает на вас такое влияние? — спросила она.

Ангус улыбнулся:

— Не всякая.

— Иван незаурядный человек.

— Я так и думал.

Ангус Маклауд помрачнел, и Элизабет догадалась, что до него тоже дошли слухи.

— Все же моя сестра и он очень счастливы, — быстро сказала она, — Лидия инвалид, шесть лет назад во время прогулки верхом с ней произошел несчастный случай. Доктора сказали, что она никогда больше не сможет ходить, но Лидия и Иван все равно счастливы, они до сих пор любят друг друга.

— В таком случае что еще имеет значение? — спросил Ангус.

Элизабет встретилась с ним взглядом.

— Ничего, — сказала она. — Ничего.

Глава 5

— Яуспела позабыть, как красива Англия, — сказала Кристин, растянувшись на траве рядом с креслом Лидии.

— Ты скучала по дому хоть чуть-чуть? — с улыбкой спросила Лидия полушутливым тоном.

Кристин отнеслась к вопросу серьезно. Она перевернулась на бок и, подняв голову, подложила под нее руку, затем ответила, глядя на мать:

— Временами — ужасно. Но иногда вы казались такими далекими, и я даже думала, что вы плод моего воображения.

Лидия смотрела на дочь, решая, наверное, уже в сотый раз после ее возвращения, на кого она похожа. Овальное лицо и большие темные глаза достались Кристин, очевидно, в наследство от русских предков, которые наделили ее и той грацией, с какой она двигалась. Но темные волосы, почти как вороново крыло, ничуть не напоминали огненные локоны Ивана или ее собственные волосы — темные, но ни вкоем случае не черные. Кристин не была похожа на отца, и никто при виде ее не воскликнул бы, что она дочь Лидии; но улыбка, которая сразу выдавала ее возраст и временами светилась с подкупающей искренностью, была очень английской, как и маленький, чуть вздернутый нос. Она не была красива в строгом смысле этого слова, но в то же время обладала пикантной, привлекательной внешностью, что само по себе примечательно, и Лидия пребывала в совершенной уверенности, что тот, кто впервые взглянет на дочь, посмотрит еще раз.

При первой встрече оказалось трудно осознать, что это та самая Кристин, которая уехала из дому четыре с половиной года назад. Маленькая девочка, какой ее помнила Лидия, исчезла, а ее место заняла взрослая молодая женщина, очень уравновешенная и уверенная в себе. В последнем, как решила Лидия, было виновато американское образование. В Англии девочки одного с Кристин возраста могли быть застенчивы или самоуверенны и шумно хвастливы, что порою свойственно самым молодым, но Кристин в свои семнадцать с половиной казалась сформировавшейся личностью. По-видимому, дочь интуитивно понимала, что нужно сказать и сделать, и если испытывала какие-то волнения или «переживания» из-за приезда домой, то не подавала виду.

Несомненно, она была рада вернуться домой. Эта радость сквозила в сотне мелочей, а Иван был уже очарован дочерью, не сводил с нее глаз и слушал ее с восхищением, которое Лидия сочла даже забавным.

— В ней что-то есть, в этом ребенке, — сказал он Лидии, когда они остались вдвоем.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Лидия, понимая мужа, но желая заставить его объяснить самому.

— Шик, ум, обаяние и оригинальность, — ответил он торжественно.

Лидия тут же расхохоталась:

— Можно подумать, что ты гордый отец.

— Я действительно очень горд, — ответил он. — Мы с тобой славно справились с делом, ты и я.

Лидию обрадовал его энтузиазм. В то же время она не могла не ощутить легкого укола, когда подумала о сыне. Иван никогда не высказывал такого удовольствия по поводу Филипа, и Лидии захотелось, как часто бывало с ней раньше, чтобы он чуть больше проявлял интереса к своему единственному сыну. Ей очень его не хватало, но Филип был далеко, а Кристин здесь, рядом, и Лидия упрекнула себя за то, что не довольствуется тем, что имеет.

— Я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь хорошо, — сказала она Кристин. — Конечно, будет трудно завести много новых друзей, но мы станем приглашать людей. Кроме тебя их привлечет сюда бассейн.

— Я не тороплюсь заводить друзей, — быстро ответила Кристин. — К тому же я еще не решила, чем буду заниматься,

— Заниматься? — Лидия была огорошена. — Ты хочешь сказать, что намерена найти работу?

— Ну конечно, — ответила Кристин. — Ты ведь не думала, что я захочу сидеть сложа руки и строить из себя «светскую даму», не так ли?

Лидия, которая представляла себе именно это, почувствовала неловкость.

— Конечно, в военное время… — начала она, но Кристин перебила ее:

— Война или не война, для меня невыносима роль светской красавицы. Прости, мама. Полагаю, ты видела меня в той обстановке, в которой сама выросла. Но я бы возненавидела такое положение! Дочь хозяев дома, которая только и способна, что выбрать цветы да вывести на прогулку собак! Нет, я хочу работать, но как — еще не решила.

— Но у тебя ведь, наверное, есть какое-то представление о собственных талантах и склонностях. Кажется странным, но я так мало об этом знаю. Ты музыкальна? Кристин покачала головой:

— Одного музыканта в семье вполне достаточно. Лидия рассмеялась:

— Слава Богу, что ты так думаешь.

— Нет, я, безусловно, не буду заниматься музыкой. Если ты не против, мама, я бы хотела подождать немного, пока не разберусь с собственными мыслями.

Лидия была против, ей показалось, что она лишается доверия дочери. Тем не менее она с покорностью признала, что понадобится время, чтобы узнать это странное молодое существо, которое было частью ее собственной плоти и крови. Трудно теперь поверить, но когда-то это был ребенок, который бежал к ней на руки при любом случае, которому стоило только раз позвать ее ночью, и она тут же оказывалась рядом, который многие годы делился с нею всеми своими бедами и радостями.

«Не нужно было отсылать ее из дому, это моя ошибка», — подумала Лидия и, подобно множеству других матерей, мучилась вопросом, почему она так сглупила, позволив уговорить себя после дюнкеркской операции[1] отправить ребенка за море.

Но в тот момент беда казалась неминуемой, все боялись вторжения, угрозы воздушных атак, а при ее немощи и при том, что она являлась, по собственному горестному признанию, для всех обузой, было вполне разумным принять приглашение тети Иоанны.

Ребенок, наверное, тоже считал, что она поступила правильно. Лидия уже немного узнала о жизни Кристин в Америке. Девочке было удивительно хорошо на просторах поместья в Виргинии, где жила тетя Иоанна. У нее нашлось много товарищей по играм, они занимались всеми видами спорта, в том числе и верховой ездой. Тетя Иоанна считалась весьма состоятельной, вернее, ее американский муж. Она забирала детей, и они периодически совершали поездки в Нью-Йорк за новыми нарядами, где вволю предавались светским удовольствиям.

«Кристин скучала бы здесь во время войны, — подумала Лидия, — даже если бы я отослала ее в хороший пансион». Но сердце матери разрывалось оттого, что упущены важные годы взросления дочери. Это время прошло, и дружба, которая могла бы между ними завязаться, теперь ушла навсегда.

Конечно, очень лестно, что Кристин всем нравилась и что ее считали очаровательной. Вскоре после приезда дочери у них побывала Элизабет и перед уходом призналась со вздохом сестре:

— Рядом с Кристин я чувствую себя просто неотесанной, она так изысканна, и все же в этом нет ничего показного или неестественного. Неужели и вправду наше воспитание было не самым совершенным?

Она говорила насмешливо, но Лидия откликнулась на ее слова почти с бешенством:

— Нас воспитали отвратительно. Даже смешно подумать, что, когда мы были подростками, нам не позволяли интересоваться ни собой, ни собственной внешностью, заставляли хранить молчание во время еды, учили, что в жизни от нас потребуется только одно — как можно скорее выйти замуж.

Элизабет вздохнула:

— Бедный папа, ему казалось, он делает все, что в его силах. Возможно, будь жива мама, все было бы по-другому.

— Сомневаюсь, — сказала Лидия. — Они оба были одною поколения и одного класса, с одинаково узким кругозором. Ониникогда не относились бы к нам как к личностям, которым следовало позволить сделать в жизни собственный выбор.

— Но ты, безусловно, поступила как хотела, — напомнила ей Элизабет.