Олег Браво - Записки менеджера низшего звена. Солдатам и матросам бизнеса

• Название: Записки менеджера низшего звена. Солдатам и матросам бизнеса
• Автор: Олег Браво
• Жанр: Русское современное

…Ты работаешь в офисе! Пусть в самом низу пищевой пирамиды. Но уверенной поступью идешь по дну кризиса. А вокруг творится настоящий бедлам. Мужеподобная начальница рвет и мечет! Не щадя живота своего, старается усидеть на шатающемся кресле. Голодные коллеги едят даже полиэтилен и обливают шефа борщом. Боевики взрывают пакет кефира. Поставщики строчат доносы. А перевозчик отчаянно сражается с поносом! Но ты прорвёшься! Ведь «тебе повезло, ты не такой как все…» Офисному планктону посвящается.

---

К слову сказать, однажды Диментий попробовал сунуться к Барину со списком заданий, которые тот от души нарезал ему. Барин скорчил удовлетворенную гримасу, со вкусом откинулся в кресле и живописал Диментию особенности капиталистического труда, ставя во главу угла интересы компании и лично Боссов. Напоследок он пригрозил фотографией рабочего дня и отпустил Диментия с миром.

– Теперь понял, что самое важное? – спросил я, когда через полчаса Диментий рухнул на свой стул.

– Все! – простонал он, трясущейся рукой поднося чашку к лицу.

Вскоре после этого Барин слил и его, доверив мне эту черную работу. Диментий только вернулся из отпуска и резал торт, чтобы отметить свой get back.

– Тебе пора столкнуться и с неприятными сторонами руководящей работы, – напутствовал меня Барин, подталкивая в спину, как будто я уже имел дело с чем-то приятным. – Я понимаю, что у него обострение аллергии и сейчас он проходит медицинское обследование, но лечение может затянуться. Вдруг он ляжет в больницу! А зачем хозяину компании всякие больные-хромые, которые не могут работать с полной отдачей? Конечно, мне его жалко, но это бизнес. Ничего личного. К счастью Диментий все понял по моему лицу. В тот же день его заявление лежало на барском столе.

10. Пеногаситель

Делая нам черный пиар, Барин главным образом страховался оттого, что кто-нибудь из нас рано или поздно сможет его подсидеть. Вероятно, он мечтал продержаться тут до пенсии. И на всякий пожарный усиленно сеял вражду между собственными подчиненными. Каждому из нас он наговаривал гадостей про остальных, призывал внимательно присматриваться и стучать на всех и вся. «Я ведь вам всем доверяю», – повторял Барин, когда за несколько дней до нападения на Турбо-Мэна, предложил мне и Бесо записывать в тетрадочку все его косяки. «Турбо уже не тот, – науськивал нас Барин. – Он что-то скрывает. Отлучается часто по собственным нуждам. С клиентами шушукается. Присматривайтесь к нему повнимательнее!» Лучшим подарком Барину был какой-нибудь конфликт между сотрудниками. И даже если он возникал в других отделах, Барин рвался выступить в роли «третейского» (как он сам себя называл) судьи. Со временем народ так привык к этому, что некоторые гоблины из отдела Маркетинга начали сами приходить к нему разрешать свои споры. Барин рассудит! В такие моменты Барин лучился счастьем и, с удовольствием выслушав прения сторон, выносил вердикт.

Он обожал проорать в ухо говорящему по телефону подчиненному, причем так, чтобы абонент на другом конце провода тоже слышал каждое его слово. Таким образом он старался поучаствовать в телефонном разговоре, давая внезапно пришедшие на ум вводные. Кроме того, он хотел чтобы человек на другом конце провода понимал, что у его собеседника есть Босс и он вездесущ. В такие моменты я старался незаметно прикрывать трубку рукой, а когда оппоненты интересовались, кто это у нас так орет, я отвечал: «Радио слушаем».

Но на всякое хитрое отверстие, как говорится, найдется гвоздь с резьбой. Поэтому те, кто имел амбиции в нашем отделе, пытались их реализовать разными способами. Например, пронырливая Викарио очень надеялась в кратчайшие сроки выбиться в люди и засесть где-нибудь поближе к Олимпу. По жизни она усиленно косила под наивную веселушку-хохотушку, попутно наводя мосты к Боссам. Наконец каким-то местом этот Штирлиц втерся в доверие к руководству и поносил там Барина на чем свет стоит, сигналя о каждом его неудачном пуке. В беседах же с Барином она присягала ему на верность и не стеснялась открыто восторгаться барской харизмой, опытом и прочей ботвой.

Однажды, распаленный очередным сеансом связи с Викарио, Великий-и-Ужасный босс возжелал Барина и умудрился довести его до ручки за какой-то внезапно всплывший косяк. Через четверть часа Барин ворвался в отдел в облаке слез, соплей и дюлей, построил всех нас и попытался сходу найти крысу в дружном коллективе.

– Если вы меня начинаете ставить раком, – после стремительного предисловия возопил Барин, как сержант в «Глухом бронежилете», – то я сама сделаю так, что вы у меня в этой позе окажетесь! Всех раком переставлю!!! Я вас живо вышвырну отсюда!

Барские щеки алели и колыхались в такт словам. Слюна летела из перекошенного рта. Вытаращенные глаза грозили выскочить из орбит, но толстые линзы очков прочно удерживали их на месте. От такого голоса птицы обычно падали на землю, а рыбы всплывали кверху брюхом. Мы пригнулись за мониторами и сидели, как солдаты под Курской Дугой. Когда после выкрикивания угроз, сменившихся вкрадчивыми просьбами сдать гада, Барин понял что эдак ничего не добьешься, он вдруг решил испугать нас тем, что «бросит все и уволится к чертовой матери, потому что не может работать в такой обстановке».

– Уйду я от вас. Сама уволюсь. Заявление напишу сегодня же! – жалобно пробасил Барин, грузно падая в многострадальное кресло. – Я-то не пропаду. Найду себе достойную работу. Меня всюду зовут. Или открою свое кафе.

Никто из нас, однако, на это не купился. Да мы и не верили в такое счастье. А Барин между тем продолжил, протирая очки подолом жакета:

– А вот вы с другим начальником меня еще вспомните! Взвоете тут, когда ваши задницы прикрывать никто не будет перед директорами. Я ведь все для вас делаю: дерьмо за вами убираю, отчитываюсь, получаю за вас, а вы это не цените.

Он беспомощно захлопал вытаращенными глазами, вдруг оказавшимися на мокром месте. Затем смахнул слезу, мизинцем подцепил козявку в углу глаза, изучил ее на предмет протечки туши, и гулко вздохнул. Не знаю, как у других, но в моей душе в этот момент ужас уступил место жалости. Барин вынул скомканный носовой платок, в который можно было бы запросто запеленать младенца и гулко высморкался. Народ безмолвствовал в оцепенении. Однако Викарио была начеку и не спасовала. Она широко распахнула глаза, привстала и обдала Барина крутой смесью восторга и уважения:

– Селена Бармалеевна! – картинно выкрикнула она, приложив костлявую длань к плоской груди. – Вы ТАКАЯ замечательная женщина! Я восторгаюсь Вами! Какая вы мужественная! Как вы все это выдерживаете?! Я не понимаю! Откуда вы берете силы?! Вам нельзя уходить! Ведь вся работа здесь держится только на вас! Весь отдел, вся компания на вас держится!!!

Барин навострил уши и расправил плечи, но тут прозвучал гонг на обед.

«…и Оскар за лучшую женскую роль уходит к Викарио!» – единодушно восклицали мы на пути в столовую через несколько минут. Пеногаситель из нее был отменный.

11. Прятки

Конечно, Викарио был не одинок в своем стуке. Увольнявшиеся жертвы геноцида и не прошедшие испытательный срок бойцы рассказывали руководству напоследок страшилки о нравах царящих в отделе. В то же время Барин умело продолжал лизать задницу руководству и списывать все косяки на подчиненных-даунов, поручая нам зачастую взаимоисключающие или расплывчато сформулированные задания. У Боссов потихоньку начинала пухнуть голова от слишком противоречивой информации. При этом они требовали, чтобы у каждого начальника была замена, а по словам Барина достойных у него в вотчине нет. Турбо-Мэн в счет не шел, т.к. имел стойкую алкогольную зависимость и давал волю языку, особенно под влиянием первого фактора. Он запросто сеял крамолу даже средь бела дня в курилке, критикуя политику руководства конторы. То есть был настоящим диссидентом, а таких не берут в космонавты. Отдел Персонала не покладая рук поставлял в отдел свежее пушечное мясо, но кандидаты хронически не выдерживал испытательного срока. Барин сливал их пачками от греха подальше, не желая менять сложившуюся расстановку сил. А может был слишком придирчив. Он весь был соткан из противоречий.

Правда, зачастую в отдел поступали действительно отмороженные соискатели. К примеру, очередной перец, похожий на Ленина в детстве, каждое утро первым делом ломился в кабинет АСУшников и пропадал там часа на полтора. Нет, он не был фанатом нано- и прочих IT-технологий. Он выходил в сеть.

В то время Боссы не допускали подключения к интернету компьютеров рядового планктона, справедливо опасаясь обвала производительности труда. Посему из всех прелестей мировой паутины мы могли наслаждаться лишь электронной почтой и мессенджерами. Но раз уж мы не Северная Корея или Куба, то щель в большой мир все же имелась. Поэтому любой мелкий гоблин, испытавший внезапную нужду выйти в сеть, мог воспользоваться специальным компьютером, установленным в отделе АСУ.

Поначалу конечно там наблюдался аншлаг и на сеанс надо было записываться за неделю, но народ быстро осознал, что шерстить инет в личных целях не получится. Поскольку комп стоял на лобном месте: в центре кабинета, на проходе. Его монитор простреливался со всех сторон не только асушниками, сидевшими по углам, но и любым внезапно заглянувшим в кабинет персоналом, в том числе VIP. После завершения сеанса, надо было так же записать на специальном бланке свою фамилию, отдел и фактическое время использования инета. Так или иначе, поток желающих схлынул и комп частенько пустовал.