Барбара Картленд - Желание сердца

• Название: Желание сердца
• Автор: Барбара Картленд
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7435-0149-1

---

— Я устала, Джордж, — пожаловалась она.

— Хорошо. Спокойной ночи, дорогая.

Джордж вышел из спальни и плотно прикрыл за собой дверь. Когда он ушел, Лили постояла немного не шевелясь, вцепившись пальцами в плотно запахнутый халатик, затем медленно стянула его с плеч и бросила на пол. С легким вскриком женщина упала на кровать и зарылась лицом в подушку, украшенную короной.

Самообладание, которое не покидало ее весь вечер, сейчас ушло, и с огромной болью, которую нельзя было подавить, она снова и снова повторяла одно имя:

— Дрого! Дрого! Дрого!

Глава 4

Корнелия проснулась с чувством ожидания чего-то чудесного. В первую секунду не в состоянии вспомнить, где она находится, девушка лежала, жмурясь от солнца, просочившегося сквозь шторы, и представляла себя снова в Роусариле.

Затем, когда ее ушей достиг шум улицы, цокот копыт с Парк-Лейн, она вспомнила о приезде в Лондон, открыла глаза и увидела, что встречает утро в огромной, роскошно обставленной комнате, при входе в которую ее каждый раз охватывало легкое чувство удивления.

Все в доме дяди Джорджа поражало роскошью по сравнению с простотой и бедностью Роусарила, и уютно устроившись в подушках, Корнелия подумала, что матрас на кровати такой же мягкий, как те облака, которые гонит над Атлантикой летний ветер.

Неожиданно у нее возникло непреодолимое желание оказаться на улице, на ярком солнце.

Она никогда не залеживалась в постели, а успевала сбегать на конюшни до завтрака, оседлать лошадь и уноситься вскачь на поля задолго до того, как в доме просыпались.

И хотя вчера Корнелия легла поздно, она совсем не устала, и снова ее захлестнуло чувство, что рядом с ней, совсем близко, происходит что-то чудесное и удивительное, и от этого ощущения солнечный свет стал золотистее, а уличный шум превратился в музыку, отозвавшуюся эхом в ее сердце.

Девушка вскочила с кровати и подбежала к окну. Деревья все еще окутывал туман, но сквозь него уже можно было различить слабое поблескивание узкого озерца в Гайд-Парке, которое называлось Серпентайн. Корнелия не стала звонить горничной, быстро оделась сама, завязала волосы узлом на макушке, нимало не беспокоясь о том, как будет выглядеть, а сверху приколола первую попавшуюся шляпку.

Ей понадобилось гораздо больше времени для облачения в модное платье, чем было нужно, чтобы натянуть бриджи и рубашку для верховой езды. Но она справилась без посторонней помощи и, вспомнив в последний момент наставления тети, что дамы не должны показываться из дома без перчаток, выхватила пару из ящика и заспешила на цыпочках вниз по лестнице.

Толстые ковры скрадывали шаги. Хотя девушке пришлось с трудом отпирать входные двери, снимать тяжелую цепь и отодвигать засовы вверху и внизу створок, но ее подталкивала какая-то внутренняя сила, позволившая преодолеть это препятствие. Двери наконец распахнулись, и она оказалась на улице.

Корнелия сразу обратила внимание, что ранним утром Лондон выглядит по-другому, не так, как в тот час, когда просыпается знать. По парку и вдоль улицы катили не элегантные кареты, а запряженные тяжеловозами подводы и тележки торговцев. Даже щегольских двуколок — этих лондонских гондол — не было видно, и только временами проезжал какой-нибудь старый извозчик на усталой лошади, медленно тащившей своего хозяина-ворчуна домой после долгой ночной работы.

Почти все дома стояли с закрытыми ставнями, хотя перед одним или двумя особняками горничные в чепцах скребли ступени крыльца. Они с удивлением уставились на Корнелию, и та пожалела, поймав на себе их любопытные взгляды, что не сохранила свой дорожный костюм для таких случаев, как этот.

Ее новое платье для прогулок из светло-коричневой саржи было слишком шикарным, а шляпка с перьями и цветами гораздо больше подходила для зрительницы, наблюдающей за игрой в поло в «Херлингеме», аристократическом спортивном клубе, чем для променада в Гайд-Парке в столь ранний час, когда на траве еще не высохла роса.

Но даже сознание того, что она неподобающе одета и стала объектом внимания для любопытных глаз, не могло остудить восторг Корнелии от обретенного чувства свободы. Легкий ветер играл меж деревьями парка, и, когда касался ее щек, она чувствовала себя как никогда счастливой.

На минуту Корнелия позабыла о стеснении, о страхе перед людьми, об отчаянных попытках придумать, что сказать, и о боязни сделать неверный шаг. Здесь она была просто сама собой, и только пышные юбки не позволили ей пуститься вприпрыжку от простой радости жить и быть молодой.

Позабыв о том, что даме следует ходить мелкими, даже семенящими шажочками, Корнелия стремительной походкой дошла до Серпентайна. Он был ярко-голубого цвета от отражавшегося в нем неба и переливался в солнечных лучах.

Вокруг не было видно ни души, и Корнелия представила, что гуляет возле Роусарила вдоль пустынного песчаного берега, на который накатываются белогривые волны Атлантики, прекрасные в своей мощи и величии.

Она медленно шла у самой воды, ее мысли блуждали далеко, когда вдруг послышался звук, заставивший ее быстро обернуться. Кто-то плакал — в этом не было сомнения. Сначала Корнелия не поняла, откуда доносятся всхлипывания, а потом увидела, что на скамейке поддеревьями горько плачет молодая женщина.

Корнелия посмотрела по сторонам, не придет ли кто-нибудь на помощь незнакомке, попавшей в беду, но никого не увидела. Только солнце отражалось в озере, утки, похлопывая крыльями, погружали в воду свои головки в поисках еды, да голуби ворковали под деревьями.

«Меня не касается, если кому-то плохо», — подумала Корнелия.

Здравый смысл подсказывал ей идти дальше и не обращать внимания, но полная неприкаянность женщины на скамейке заставила ее изменить намерение: нельзя было пройти мимо такого страдания.

Корнелия робко приблизилась к скамейке. Подходя ближе, она разглядела, что плакала девушка, наверное, ее ровесница, просто и опрятно одетая, в прочных ботинках и с черным сатиновым зонтиком, лежавшим рядом на скамейке. Незнакомка заметила Корнелию и подавила рыдание, прикусив нижнюю губку, чтобы взять себя в руки, и вытирая льющиеся ручьем слезы аккуратно подрубленным носовым платочком из белоснежного льна.

— Могу я… чем-нибудь… помочь вам? — тихо проговорила Корнелия, слегка запнувшись от стеснительности.

— Простите, мэм, я не знала, что здесь кто-то есть.

Девушка пыталась говорить твердым голосом, но ее усилия были напрасны. Корнелия опустилась на скамейку рядом с ней.

— Вы, должно быть, очень несчастны, — мягко сказала она. — Вам некуда пойти?

— Да, некуда! — вырвалось у незнакомки, но она тут же пожалела об этом. — То есть… у меня все хорошо, благодарю вас, мэм. Мне уже пора.

Девушка поднялась со скамейки. Ее бледное перекошенное лицо выражало такое отчаяние, что, поддавшись какому-то порыву, Корнелия воскликнула:

— Не уходите! Я хочу поговорить с вами. Вы должны мне рассказать, почему так расстроены.

— Вы очень добры, мэм… но никто не в состоянии мне помочь… никто! Я… пойду.

— Куда пойдете? — спросила Корнелия. Незнакомка впервые посмотрела на свою собеседницу,

затуманенный взор придавал ей полубезумный вид.

— Не знаю, — вяло ответила она. — К реке, наверное.

Слова дались ей с трудом, но когда они были произнесены, она сама ужаснулась того, что задумала. С тихим вскриком она закрыла лицо руками и вновь залилась слезами.

— Вы не должны так говорить и не должны так плакать. Присядьте, прошу вас. Я могу помочь вам, я уверена, — сказала Корнелия.

Девушка, словно подчиняясь, а возможно, оттого, что была слишком слаба, опустилась на скамейку и съежилась, склонив голову, все ее тело сотрясалось от рыданий.

С минуту Корнелия ничего не говорила, а ждала, пока утихнет плач. Вскоре приступ, видимо, прошел, всхлипывания стали тише, постепенно совсем прекратились.

— Вы скажете мне, что вас расстроило? — мягко начала расспросы Корнелия. — Вы ведь из деревни?

— Да, мэм. Я приехала в Лондон примерно два месяца назад… — голос девушки слегка дрогнул.

— Откуда вы приехали? — продолжала Корнелия.

— Из Вустершира, мэм. Мой отец работает там грумом у лорда Ковентри. Я не ладила с мачехой, и было решено, что я поступлю на работу горничной в дом какого-нибудь джентльмена. Ее светлость дала мне рекомендацию, так как несколько лет я проработала в ее доме. Я была так счастлива и горда тем, что начала жить самостоятельно… — Голос девушки опять дрогнул, но она тут же взяла себя в руки.

— Что же случилось? — спросила Корнелия.

— Молодой хозяин, мэм, — ответила она. — Он считал, что я… хорошенькая. Частенько поджидал меня на лестнице. Я не думала ни о чем дурном… Клянусь вам, не думала… А потом… нас увидела экономка. Она поговорила с его отцом, стоило ему прийти домой, и он тут же выставил меня без рекомендаций… Я не могу вернуться к своим, мэм… и рассказать им, что произошло.